35-летний Леонид Зюганов, депутат Московской городской думы и внук председателя КПРФ, в интервью для NEWS.ru делится размышлениями о причинах конфликта с Украиной, судьбе молодых релокантов и о том, почему коммунистический Китай добился за последние десятилетия успеха, а наша страна отстает. По его мнению, России следовало до начала СВО решить проблему олигархии, мешающей развитию экономики. При этом молодой политик жалуется на информационную блокаду, объявленную ему телеканалами.
«Если враг прорвется, я пойду вместе с братом в окопы»
— Леонид Андреевич, когда в феврале 2022 года началась СВО, многие молодые люди — ваши ровесники спешно покинули страну. Айтишники, блогеры штурмовали границу с Грузией. Как вы считаете, разрешать ли им возвращаться или лучше оставить за границей?
— У меня сложное к этому отношение. Многие кричат: давайте возвращать, ловить за ногу, привозить. Я не вижу в этом смысла. Думаю, в этом деле есть вина страны. Невозможно однозначно винить кого-то одного. Как я уже говорил, мы потеряли друзей, наши союзнические страны. Это все случилось внезапно, никто не готовился к тому, что произойдет. Для всех это был шок, как гром среди ясного неба, для меня в том числе.
Мне потребовались месяцы, чтобы понять причины и последствия, осознать внутренние механизмы происходящего. Но даже мне, человеку, находящемуся в политике и имеющему доступ к информации, было трудно понять, можно ли было поступить иначе. Однозначный ответ — нет, без сомнений. Для тех, кто недостаточно информирован, кто не осознает происходящее, это может показаться ужасным.
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
— Но конфликт у нас давно, с 2014 года.
— Его, скажем так, никто не воспринимал всерьез. Мало кто видел, чтó действительно происходило. Это был не только Донбасс — в Одессе сожгли Дом профсоюзов, где погибли противники Евромайдана. Многие наши товарищи-коммунисты, которые принимали участие в тех событиях, погибли там. Я много переживал по этому поводу.
В 2014 году, когда все началось, Геннадий Андреевич организовал программу «Дети России, дети Донбасса». Тогда мы начали принимать детей в доме отдыха «Снегири», и у меня была возможность пообщаться с ними.
Они стояли на Красной площади и рассматривали ее со слезами на глазах, потому что, к сожалению, забыли, а некоторые и не имели представления о том, как выглядит мирное время — последние 3-4 года они жили в условиях войны.
Ну а люди, которые уехали. У меня другое представление, я бы не уехал никогда. Если будут вторая, третья волны мобилизации, если, извините, враг прорвется на линию обороны и будет в Российской Федерации, я под ружье встану и пойду вместе с братом в окопы.
Мне кажется, что нас недостаточно информировали. Люди не верили в то, что это может произойти. Ведь у нас все думают, что молодежь смотрит телевизор, но это не так. У меня нет дома телевизора. Уже лет 10, наверное, я телевизор не смотрю, а как и вся молодежь, получаю информацию из Тelegram.
Многие были в отрыве от политики. Чтобы понять какие-то хитросплетения, как это все завязывается, нужно потратить много времени. Не все любят политику из-за того, что в ней реально сложно разобраться и понять мотивы своего государства.
«Если увижу ядерный гриб, не удивлюсь»
— Коллективный Запад настроен к России враждебно. Там не шутят, что готовятся к nретьей мировой войне.
— Раньше, в 2021-м, я бы сказал, что это конспирология, передел влияния, аристократы и олигархи балуются. Но посмотрите на Иран, Ирак, Ливию, Сирию. Все эти страны подверглись агрессии Запада. Теперь и наша очередь. Прогнозов не даю, но, если увижу ядерный гриб, не удивлюсь.
Раньше бы успокаивал, мол, все будет хорошо. Но человек меняется, когда видит последствия. Невозможные раньше события происходят прямо на наших глазах.
— Философ Александр Дугин сказал, что после СВО мы будем совершенно другой страной. Вы согласны, что Россия сейчас переходит от одной эпохи к другой?
— Последние два года — это результат 20 лет промедления. Мы могли бы быть гораздо лучше подготовлены к СВО, если бы 20 лет назад вложили нефтедоллары в развитие страны, а не в карманы олигархов. Олигархам было удобно жить за счет сырьевых ресурсов, им не было выгодно развивать страну. Сейчас, после начала СВО, они поняли, что в Европе и Англии им не рады. Олигархи думали, что их ждут с открытыми объятиями, но их просто отшили.
У нас есть шанс на модернизацию. Либо мы создадим современную промышленность, либо останемся страной третьего мира. Хорошие изменения начинаются в образовании, промышленности, в сфере ипотеки. Наконец-то вспомнили о молодых семьях, которые не спешат рожать из-за проблем с жильем.
«Мы должны учиться у Китая, если хотим построить сильную нацию»
— Если вам предложат стать губернатором, согласитесь?
— Если партия скажет, то, вероятно, соглашусь. Вы же понимаете, в первую очередь я солдат. Куда бы меня не отправили — на целину, на Север, в окопы, я готов служить.
— А если позовут работать в правительстве Москвы?
— Заниматься работой в структуре команды, которая подчиняется единым правилам, может оказаться бесполезным.
Приведу пример. За последние 20 с лишним лет Россия прошла путь от дождя из нефтедолларов, когда все чиновники были удовлетворены и уверены в стабильности, до резкого крена в сторону мобилизационной экономики, которую власть пока еще не в состоянии осознать.
Внезапно стало понятным, что требуется фонд поддержки промышленности, субсидии, промышленная ипотека и другие меры по восстановлению экономики. Кто создал препятствия для этого, когда нас радовали денежные средства от нефтедолларов? Почему Китай смог достичь успехов за тот же промежуток времени, а мы нет? Почему они сумели вывести из бедности 700 миллионов человек, а мы так и не справились с этой задачей?
Мне кажется, все эти вопросы не следовало оставлять до наступления СВО. Возможно, Владимир Владимирович [Путин] не смог расправиться с элитами, которые замедляют смену настоящего правительства. Исторический опыт показывает, что изменение элит происходит очень медленно, а нам нужно научить нацию тому, что должна быть наша основная идеология.
Недавно был спор по вопросу идеологии, когда глава СКР Александр Бастрыкин заявил, что нам нужна государственная идеология, а сенатор Андрей Клишас ответил, что у нас в Конституции нет такой возможности — нужно переписывать Основной закон страны.
На мой взгляд, конечно, они занимаются болтовней. Идеология — основная идея, которая объединяет людей и позволяет понимать, ради чего они живут в этой стране, работают, борются, служат, учатся. Это основа, на которой все строится.
Проблема Советского Союза и его предательства настолько сложна из-за неоднозначного отношения к этому времени. Был госзаказ на критику всех, включая коммунистов, на изучение истории Советского Союза в рамках репрессий и критических моментов. Но почему нам нельзя вспоминать и о достижениях, таких как первый атомный ледокол, первый полет человека в космос? Почему мы не говорим о том, как Сталин строил множество заводов?
В итоге, важно, что Владимир Владимирович наконец начал это делать.
— И что должно быть в основе национальной идеи?
— Почему бы нам не объявить, что основной национальной идеей является образование, наука, промышленность? Без этих трех составляющих мы не сможем стать сильной нацией.
Власть имущие говорят о технологическом лидерстве, строят «Сколково», технопарки, но где реальные результаты? Где лидерство на мировом рынке? Кроме IT и оборонки, чем мы можем похвастаться? Все, что есть, зиждется на наследии СССР.
Мы слышим о сильной нации, о 25 миллионах новых рабочих мест, но где конкретные цели и показатели? Нужно установить четкие критерии для министров, измеримые результаты, а не пустые слова. Национальная идея не может оставаться на уровне деклараций. Необходимо, чтобы правительство действовало сообразно ее принципам, стало примером для всех граждан.
Почему, заявляя о сильной нации, мы перераспределяем бюджет так, что промышленность получает всего 15%? Это вызывает вопросы. Стратегия взаимодействия с дружественными странами тоже должна быть не только на словах, а в конкретных действиях.
Мы до сих пор разгребаем последствия развала Советского Союза и того, что Россия оказалась не готова к открытию рынка в 1990-х годах. Китай же за 30 лет заложил основы своего технологического лидерства, защищая свою промышленность и планируя конкуренцию на глобальном рынке. Мы должны учиться у них, если хотим построить по-настоящему сильную и технологически развитую нацию.
«Мы не хотим уничтожить богатых, мы стремимся к устранению нищеты»
— Вы приводите нам в пример Китай. Но он развивается абсолютно капиталистически.
— А я здесь чуть-чуть поспорю, что они развиваются абсолютно капиталистически. Во-первых, что такое план и рынок? Есть жесткое государственное планирование, есть рыночная экономика. По большему счету это инструмент. Вопрос — в чьих руках он находится?
Может, в Китае, наоборот, просто адаптировались вовремя и поняли, что, если они сейчас при строительстве социализма не пустят часть капитализма, они проиграют и останутся глубоко в не очень хорошем месте.
Приведу два примера, доказывающих, что они очень жестко государственно регулируют все эти истории.
Недавно наша делегация была в Китае, и нам китайцы говорят: «Да, мы строим социализм, но мы еще не до его конца построили». То, что они адаптировались, это по-настоящему круто. Но что, например, они делают? Они запретили пропаганду роскоши. Если блогер что-то такое сделает, то получит по голове от правительства. И такие вещи очень хорошо говорят о том, что все-таки у них внутренний строй социалистический.
— А что мы тогда должны строить? К какому обществу идти?
— Я хочу увидеть в нашей стране борьбу с бедностью, а не неравенство в доходах. Бывает, нам говорят, дескать, мы, коммунисты, хотим уничтожить богатых. Но наша позиция заключается в стремлении к устранению нищеты. Наше основное отличие от других партий — мы не хотим, чтобы у нас были бедные люди.
Мы стоим за справедливое распределение доходов внутри государства. Нам важно, чтобы наше государство было социально-ориентированным, а экономика построена на справедливом перераспределении благ. Чтобы осуществить эту цель, необходимо иметь очень мощную промышленность в связке с образованием и наукой.
«Говорю о программе партии, а по ТВ показывают, что Зюганов погоду прокомментировал»
— По вашей личной оценке, какие факторы помогли вам в прошлом году занять второе место после Сергея Собянина на выборах мэра столицы, набрать 8,5%?
— У нас все-таки вторая партия в стране, это большая структура. Если взять именно активных членов, это около двух тысяч человек только в столице.
В пока еще действующем созыве Московской городской думы наша фракция также представлена достаточно сильно. У нас много депутатов, которые вместе со мной пропахали носом землю, начиная с 1 мая и заканчивая уже днем голосования. За всеми этими людьми стоит достаточно большой актив. За эти 10 лет, что я работаю в Мосгордуме, мы добились определенных успехов, помогая инициативным группам.
Мы используем юридические службы, выезжаем на места, оказываем давление, подаем заявления, направляем депутатские запросы. Мы ходим вместе с жителями по кабинетам исполнительной власти, проводим митинги и встречи — делаем все, чтобы помочь людям.
Вся эта работа, наверное, позволила набрать те самые 8,5%. Конечно, я не очень доволен результатом по одной простой причине: мы не смогли прорвать ту самую информационную блокаду. Мне было очень обидно, потому что для меня предвыборная кампания мэра Москвы стала совершенно другой по статусу по сравнению с мосгордумской.
Возьмем масштаб Москвы — это 15–20 районов, миллионы жителей. Ногами не обойти, да и толку? Нужно же достучаться до каждого, а как это сделать в условиях информационной блокады?
Проводим мы, например, встречи с избирателями, с рабочими на заводах, конференции устраиваем на важные темы — экология, строительство, промышленность. Я, кстати, в этих вопросах не последний человек, за 10 лет накопился опыт. Говорю о наших предложениях, о программе партии. А что показывают по телевидению? Что Зюганов погоду прокомментировал! И как в таких условиях до людей достучаться?
Соцсети — вот наше единственное оружие. Пока, правда, слабо его осваиваем. А ведь это реально работает! Вспомните хотя бы кампанию Грудинина. Как только о нем в интернете заговорили, так и рейтинги поползли вверх. Люди увидели живого человека, а не функционера. Вот и мы сейчас стараемся уйти от этих пустых лозунгов, от трибуны. Идем к людям, говорим с ними на понятном языке.
«То, что происходило на ТВ на выборах мэра Москвы, это карикатура на дебаты»
— А почему вы не принимали участие в телевизионных дебатах?
— Что такое дебаты, где нет главного оппонента? Начинается бессмысленная грызня! При этом нам дают понять, что оппонент от партии власти высоко «левитирует» над схваткой, весь в делах, заботах государства, «эти» — сидят в болоте, друг на друга кричат, раздают «бесплатные сосиски».
То ли Дмитрий Гусев, то ли кто-то другой обещал на дебатах сделать всем бесплатный проезд. Посчитайте ради интереса — эта инициатива стоит 350 миллиардов рублей! Я с такими предложениями никогда не выходил, потому что если я выйду с пятью такими инициативами, то будет 2 триллиона бюджета — целый бюджет Москвы мы потратим на чьи-то популистские идеи.
— Кандидат от «Новых людей» Владислав Даванков хотел с вами познакомиться. Говорил: «Я очень на дебатах ждал прихода Леонида Зюганова, но, к сожалению, не получилось»
— А я хотел познакомиться с Сергеем Семеновичем Собяниным. Хотели со штабом задать ему конкретные вопросы. То, что происходило на телевидении в период выборов мэра Москвы, это карикатура на дебаты, как уже подобное было на выборах президента в 2018 году. Попытка «унасекомить» всех кандидатов, кроме кандидата от власти.
Не скрою, что мы рассматривали вариант прийти на это подобие дебатов, объяснить нашу позицию и уйти. Но сформировался достаточно плотный график, и мы приняли решение не опускаться до грызни без конструктивного диалога с основным кандидатом. Я считаю, что политику от шоу надо отличать.
— Вы уже сказали, что как политик оказались в информационном вакууме. Но почему вы не ходите на ток-шоу?
— В последнее время мы не получали никаких приглашений, а когда таковые были, то в эфир в итоге ничего не выходило. Согласен, что мы должны искать возможности для появления на телевизионных эфирах, но, повторюсь, что не все СМИ готовы качественно представлять информацию о нас.
Отдельные лица нам прямо говорят: «Мы не хотим подставлять себя, зачем подвергать себя риску?» Вот в этом проблема. Поэтому я абсолютно убежден, что нам необходимо иметь свою собственную площадку для телевизионных и радиоэфиров.
На выборах в Москве мы хотели донести до жителей проблемы, связанные с перенаселением, недостаточной экологической безопасностью и неудачным генеральным планом развития города за последние 24 года. Все остальные проблемы города вытекают именно из этого.
— Как вы оцениваете шансы победить на сентябрьских выборах в Мосгордуму?
— Я уже побеждал. Считаю, что в политике необходимо верить в то, что делаешь, иначе лучше туда не идти.
Вообще, мне непонятно, как можно быть политиком и не верить в свои принципы и цели. Зачем тогда вообще заниматься этим? Возможно, это воспитание, но я не могу понять, как люди могут откровенно лгать. Непонятно, как можно выступать на публике и говорить нечто, во что сам не веришь. Люди это заметят. Поэтому, если нет искренней убежденности, то политика не для тебя.
Читайте также:
Спас Россию от гражданской войны: в чем секрет популярности Зюганова
Стали известны шансы внука Зюганова возглавить КПРФ
«Как бы деда ни кусали, не видел его в унынии»: внук Зюганова о лидере КПРФ
Родион Газманов выдвинул свою кандидатуру в столичные депутаты
Клишас объяснил, почему возразил Бастрыкину насчет идеологии