1 сентября исполняется 20 лет со дня самого страшного теракта в истории России — захвата террористами школы в Беслане. Тогда, в сентябре 2004 года, погибли 334 человека, 186 из которых — дети. Выжившие до сих пор, как и любой житель Беслана, помнят посекундно, что с ними происходило в те страшные дни. Трагедия навсегда наложила отпечаток на их жизни. Как они вспоминают те события, как справлялись с горем и ужасом, кем стали — в материале NEWS.ru.
«Уже взорвали бы это все, и мы бы все вздохнули, погибли, не знаю...»
Около разрушенного спортивного зала бесланской школы № 1, укрытого большим металлическим саркофагом, стоит миниатюрная девушка в черном платье. Она молча обводит взглядом пустые проемы окон, разрушенную кирпичную кладку, продырявленные пулями и осколками стены, пробоины в полу. Это Белла Губиева. Ей было 12 лет, когда они с братом Володей, на два года младше нее, оказались в заложниках у террористов.
«Три дня подряд до 1 сентября мне снились сны: разрушенная школа, трупы. Самый яркий сон был в ночь с 31 августа на 1 сентября. Я проснулась, подошла к маме, разбудила ее. Она меня успокоила, и я легла спать. А наутро я все забыла», — рассказывает Белла.
Утром накануне теракта в доме Губиевых была суета: все собирались на линейку. Отец должен был пойти на работу, мать готовила детям завтрак, но они отказывались есть. Перед выходом она заставила Беллу и Володю хотя бы выпить чаю и съесть по куску хлеба с маслом.
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
В школу шли наряженные, с шариками и цветами. Перед Беллой и Володей бодро шагали первоклашки. Одноклассников встречали радостно: обнимались, не могли наговориться.
«Я стояла во дворе и слушала, как одноклассник рассказывает какую-то историю. За моей спиной раздались хлопки. Я обернулась, подумала, старшеклассники петарды запускают или шарики лопают, и отвернулась обратно. И тут одна секунда, две — и тишина. И вдруг люди кричат, бегут, толпа меня начинает оттеснять. Я смотрю по сторонам, не понимаю, что происходит. И тут вижу одного из них (боевиков. — NEWS.ru). Он был молодой, у него была повязка с арабскими надписями на голове. Бородатый и с автоматом. Он стреляет, что-то кричит на своем языке, я не понимаю что», — вспоминает Белла.
Под конвоем боевиков Белла зашла в школу одной из последних. Последнее, что она успела заметить на улице, — полицейский, который лежит на асфальте лицом вниз. Внутри царила растерянность, паника. Она оглянулась по сторонам и увидела, как боевики пожимают друг другу руки, хлопают по плечу, обнимаются, будто наконец встретились после долгой разлуки.
Уже в спортзале Белла начала искать глазами брата. Она надеялась, что ему удалось сбежать, но он тоже оказался внутри. Володя сам заметил сестру и попросил террористов пойти к ней. Те разрешили.
Боевики расставляли мины, как вдруг в двух шагах от девочки раздались выстрелы: террористы убили Руслана Бетрозова — мужчина успокаивал детей на осетинском языке, вызвав раздражение захватчиков. Брызги крови разлетелись во все стороны. Мужчина мгновенно побелел и рухнул на спину. Под ним стала медленно растекаться бордовая лужица.
«Это был первый раз, когда перед глазами, не только моими, но и всех детей, убили человека. Тут все уже поняли, что это не постановка, не шутка какая-то. А я еще очень боялась крови. Если видела коленку разбитую, у меня истерика начиналась. А тут перед тобой убили человека. И тогда в моей голове что-то сломалось», — вспоминает Белла.
В первый день террористы выпускали детей в туалет. Белла пошла из спортзала по коридору, как вдруг один из боевиков приставил дуло автомата ей ко лбу. Было очень страшно: ужас сменялся оцепенением, а к третьему дню наступила апатия.
«Хотелось просто, чтобы это поскорее все закончилось. Уже взорвали бы это все, и мы бы все вздохнули, погибли, не знаю... Но, конечно, маленькая надежда теплилась где-то внутри», — рассказывает бывшая заложница.
«Дура, в тебя снайпер целился»
3 сентября, примерно за 15 минут до первого взрыва, Белла вместе с братом и двумя маленькими девочками сидела на подоконнике в спортзале: стекла были разбиты, и с улицы поступал свежий прохладный воздух. Боевики были раздражены: видимо, понимали, что что-то идет не по плану. Один из них прошел мимо детей и приказал им немедленно слезть с подоконника.
«А мы уже стали дерзкими, начали с ними торговаться. Я ему говорю: „Пожалуйста, можно мы немножко посидим здесь?“ Он разрешил и ушел. И так было два раза, а на третий он разозлился, взял нас и сбросил на пол, на других людей. Я закрыла глаза. Последнее, что помню, — это темно-коричневые ботинки террориста, уходящего от нас», — вспоминает она.
Тут раздался оглушительный взрыв, и почти сразу Белла перестала слышать звуки, ее контузило. В зале начался пожар, все помещение заволокло черным едким дымом, обжигающим легкие. Брат и сестра остались живы. Их спасло то, что они лежали на полу.
«Я открыла глаза, смотрю — везде темнота, но рядом со мной пробивается луч света. И какие-то тени — бегут, прыгают. Мы с братом доползли до окна. Я забралась на подоконник, помогла однокласснице Вовы. А он сам запутался в проводах — под окном были растянуты мины. У него чудом получилось выбраться. Мы сбежали между первым и вторым взрывом», — вспоминает Белла.
Выскочив наружу, она помчалась прочь. Но вдруг увидела бородатого мужчину. Беллу охватила паника — вдруг это террорист? Боевики захватили весь Беслан? Девочка стала пятиться обратно к школе. Во дворе тем временем свистели пули — террористы стреляли убегающим детям в спины. Но тут к девочке подбегает парень в каске и бронежилете. Он подхватил ее на руки и вынес в безопасное место.
«По пути я смотрю, у него на плече написано — что-то там России. Я поняла, что это свои. А он мне ухо оттягивает и кричит: „Дура, в тебя снайпер целился“», — говорит Белла.
«Ты рассказываешь психологам, что с тобой случилось, а они сидят и плачут»
После теракта Белла пыталась законсервировать всю душевную боль внутри, рассказывает она. Даже не плакала. Когда девочку выписали из больницы, Беслан был очень тихим: на улице ни звука, даже машины не проезжали. Как-то раз Белла решила прибрать дома: взяла в руки метлу, и вдруг все чувства нахлынули — она начала рыдать, никак не могла успокоиться.
«Вот сейчас здесь была смерть, а вот рядом в то же время продолжается жизнь. Естественно, эти чувства тебя постоянно держат в некотором диссонансе. С психологами тяжело было работать. Ты им рассказываешь, что с тобой случилось, а они сидят и плачут. И вы не можете сдвинуться с мертвой точки. А хотелось какого-то освобождения», — вспоминает она.
Белла окончила школу в Беслане, отучилась в Москве на врача. Ее специальность — лор-хирург, хотя сначала она хотела заниматься медициной катастроф. После 12 лет жизни в столице девушка вернулась в родной город: ее всегда тянуло на малую родину, но она долго не могла найти тут работу. Три года назад ей предложили место в бесланской больнице.
«Мне просто хочется душевного равновесия, гармонии, спокойствия. Хочу простых человеческих радостей в этой жизни. Прожить ее так, чтобы не стыдиться своих поступков. Жить в достатке. Не нужна роскошь какая-то. Просто жить, радоваться жизни. Иметь в себе силы справляться с трудностями», — говорит Белла.
«За спиной у меня жуткий крик, а за спинами детей — морда боевика»
После теракта в Беслане построили новую большую школу вместо разрушенной — через железнодорожные пути, чуть поодаль от места трагедии. Сейчас там завершается капитальный ремонт. На третьем этаже школы в фойе висят стенды, рассказывающие о том, как работал во время теракта спецназ. Там же — фотографии раненых детей, письма школьников.
В кабинетах неподалеку обустроены музеи: зал Великой Отечественной войны, флота и бесланской трагедии. Внутри на стуле сидит женщина в хлопковом летнем платье, рядом с ней на полу лежит трость. Она разбирает старые газеты, которые были свалены на комоде. Это 64-летняя Надежда Гуриева — учитель истории, руководитель школьного музея. 1 сентября 2004 года она, как обычно, пришла в школу пораньше, готовилась к линейке. Из кабинетов вынесли столы и звуковую аппаратуру, на площади перед школой собирались дети, их строили по классам. Но многие опаздывали.
«Мы немножко затянули с началом. И Лидия Александровна (Цалиева, в 2004 году была директором школы № 1. — NEWS.ru) говорит мне: „Давайте будем начинать, потому что бесполезно ждать“. А моих одиннадцатиклассниц нет с подарком. Мой мальчик, который должен был давать первый звонок, тоже опаздывает. Директор на меня посмотрела выразительно, я поворачиваюсь к детям, чтобы объявить о начале линейки. И вдруг за спиной у меня жуткий крик. А за спинами детей — морда боевика», — вспоминает Надежда Гуриева.
Террористы загоняли людей в школу через окна — стекла к тому моменту уже были выбиты. Надежда вспоминает, что в какой-то момент дверь котельной, рядом с которой она стояла, распахивается, а внутри — дети и мужчина, работник этой котельной.
«Я ему показываю рукой, мол, закрой дверь. А она же железная была, хлопнула. Боевик услышал — и сразу туда. Распахивает дверь, а там детки стоят. Он им: „Выходите“. А они жмутся, не выходят. Он поднимает автомат, а я ему: „Ты что, с ума сошел? Не надо стрелять“. Сказала ребятам выходить. Выбора-то нет, подчиняться надо, иначе он тут бы их и положил. Они прошли уже, а боевик туда, в котельную. Я ему: „Ты видишь, никого тут нет“, и из-за угла выходит сын нашего завуча, он в третий класс тогда перешел. Я его взяла за руку, и мы пошли к школе», — говорит Надежда.
Как выяснилось позже, во втором помещении котельной прятались 17 человек. Позже их спасли — вытащили через окно.
«Решетка сломала ему ногу. Он обезболился, но из боя не вышел»
Все происходящее казалось сном, вспоминает Надежда. В оцепенении она стояла около окна, через которое всех загоняли в школу, и думала, что, если сейчас залезет на него, боевики начнут стрелять.
— Что стоишь, залезай, — крикнул ей один из террористов.
— Сейчас все поднимутся, и я поднимусь, — спокойно ответила женщина.
— Ты директор?
— Нет, учительница.
— Я тебя сейчас убью.
— Ты же для этого пришел. Что тебе мешает?
Подняться на оконный проем Надежде помогли учитель труда и отец одного из учеников — Руслан Бетрозов. Женщина рассказывает, что сначала никаких эмоций не было: она лишь механически выполняла некие действия. Эмоции появились потом, когда зал заминировали, когда убили первого заложника — того самого Бетрозова.
«Тогда только стало чуть-чуть доходить», — задумчиво добавляет Надежда.
Вместе с ней в заложниках оказались трое ее детей: сын Борис и две дочери — Вера и младшая Ирина. Они провели в спортзале все три дня. Без еды, воды, возможности встать, сходить в туалет. При этом ни в коем случае нельзя было раскисать.
«Как барон Мюнхгаузен себя за волосы из болота вытянул, так и мы в зале. Надо было найти себе занятие. Что можно делать? Запоминать надо. Просто тупо запоминать: кто пришел, в чем пришел, что говорил. И я сидела и запоминала, насколько это было возможно», — говорит Надежда.
На третий день около 13:05 прогремел взрыв. Спустя полминуты — второй. Заложников, которые пришли в себя и не успели убежать через окна и прорехи в стенах, стали перегонять по коридору в столовую.
«И там уже спецназовцы нас спасли: выбили окна и решетки на них. Одна из решеток упала на Сашу Перова (майор Александр Перов, командир группы „Альфа“, посмертно Герой России. — NEWS.ru), сломала ему ногу. Он обезболился, но из боя не вышел. Такие были ребята», — говорит Надежда, показывая фотографии спецназовцев.
В их семье спастись удалось только ей и младшей дочери Ирине. Борис и Вера погибли. В тот день они должны были танцевать для первоклашек.
«Мы проплакали практически весь урок»
Надежда вернулась к преподаванию в ноябре 2004 года после операции — ей вытаскивали осколки из ног. Первые уроки давались ей очень трудно. Тогда еще никто точно не знал, кто не выжил, а кто сумел спастись: пострадавшие были кто в санаториях, кто на операциях. Списков погибших к тому моменту еще никто не видел.
«Первый урок у меня был в классе Бори. Иду по коридору к кабинету, и мне навстречу бежит одна из девчонок: „Ой, Надежда Ильинична, как хорошо, что вы пришли. А Борик тоже пришел?“ А Боря погиб. Мы с ними проплакали практически весь урок», — вспоминает Надежда.
Спустя 20 лет женщина так и не пришла в себя. Какой-то запах, голос — и она снова мысленно оказывается в том зале.
«Это вообще никуда не уходит. Это все время есть — нравится тебе или нет», — добавила она.
Надежда продолжает преподавать историю в новой школе, построенной после теракта. Там же она основала музей в память о погибших детях, взрослых и сотрудниках спецслужб. В зале в том числе хранятся вещи ее дочери Веры — светлые туфельки и школьное платье, посеченное осколками.
Надежда сутками работает в музее: проводит ревизию экспонатов, убирает помещения. В свои 64 года она задумывается о том, чтобы уйти на пенсию. Но не в ближайшие два года — сначала надо закончить дела в музее и найти преемника. Но заниматься этим делом мало кто хочет — слишком тяжело эмоционально.
«У меня здоровье уже не то, вон с палочкой хожу. Но я же не могу людей подводить. А здесь надо работать», — сетует учительница.
В свободное время она собирает гуманитарную помощь беженцам, шьет игрушки — обереги для бойцов, участвующих в СВО. Недавно Надежда узнала, что первый солдат, который носил ее оберег, погиб.
«Помню этот запах крови, кругом тела растерзанные»
По улице, огибающей разрушенную школу № 1, где сейчас расположен мемориал жертвам трагедии, идет женщина с пышной копной каштановых волос. Это Алета Гасинова — директор местного Центра дополнительного образования детей, бывшего Дома детского творчества. Она здоровается с соседками, перекидывается с ними парой фраз, сетует, что не успевает помочь одной из них по хозяйству — слишком много дел на работе. Алета идет домой. В уютной просторной кухне накрывает на стол. Ей помогает взрослая дочь Санета.
Алета и Санета тоже были заложницами. В те страшные дни в спортзале вместе с ними оказалась младшая дочь женщины Амина и ее свекор Татаркан Сабанов — бывший директор той самой школы № 1, возглавлявший ее 30 лет. Тогда Алета трудилась методистом в Доме детского творчества в Беслане. 1 сентября девочки с дедушкой ушли на линейку, а женщина должна была идти поздравлять детей с началом учебного года в другую школу.
«Когда я одевалась, услышала выстрелы. Мне показалось, что это выстрелы. Я думала, может, это школа № 1 опять оригинальничает. Она была одна из лучших школ и всегда как-то необычно проводила свои праздники. Но когда даже в доме стали слышны крики людей, я выскочила и, не раздумывая, побежала в школу. Там уже стояли боевики», — вспоминает Алета.
Шум стрельбы разносился по окрестным улицам. Одна из местных женщин вышла из дома посмотреть, что происходит. Боевик направил на нее автомат и сказал: «Выходи». Но тут мимо промчалась Алета — она бежала в школу к своим дочерям. Террорист отвлекся на нее, и первой женщине удалось спрятаться обратно в дом.
«Я подбежала к школе, подняла руки и спросила у боевика, можно ли мне туда? Он ответил: „Туда можно всем“. Я зашла. Детей не сразу нашла, они появились позже, когда из всех классов людей пригнали в спортзал. А с дедушкой сразу встретилась, еще во дворе школы», — вспоминает Алета.
Она рассказывает, что внутри было очень страшно. А еще противно от того, что взрослые в этой ситуации оказались бессильны. Три долгих дня Алета, Санета, Амина и Татаркан находились в спортзале. 3 сентября, когда прогремели взрывы, женщина попыталась спасти дочек — перекинуть через окно, чтобы они бежали. Но ее друг, который сидел рядом, предупредил: террористы стреляют в спины убегающим заложникам.
«И я их вернула назад и накрыла собой. И мы лежали какое-то время. Помню этот запах крови до сих пор, кругом человеческие тела растерзанные. Я накрыла собой детей и думаю: „Азамат (муж Алеты. — NEWS.ru), я спасу тебе детей, а ты дальше уже живи, как правильно будет“. Тут зашел боевик, один из командиров террористов», — рассказывает женщина.
«Похоронили только часть ноги дедушки — остальное тело сгорело в пожаре»
Когда Алета подняла голову, увидела направленный в сторону зала автомат. Боевик приказал всем, кто остался в живых, вставать и выходить. Алета сначала попыталась сделать вид, что она мертва, но террорист начал стрелять по телам в спортзале. Тогда она подняла детей, и они по трупам пошли по направлению к столовой.
«Там нас поставили так, чтобы из окон было видно. Террористы стояли за нами, отстреливались. Сколько времени прошло, я не помню. Куча боевиков была возле нас. Их, видимо, уже загнали в угол. Они кричали „Аллах акбар“. Куда они делись потом, я не помню. Когда я стояла в окне и за мной отстреливался боевик, я увидела в основном здании школы наших спасателей. Один из них мне показывает, мол, зайди. А я уже настолько напугана, что стояла и размахивала белой занавеской, которую мы содрали в столовой», — рассказывает Алета.
Спустя какое-то время в школу вошли силовики, вывели Алету, Санету и Амину. Все трое были ранены — в телах застряли осколки. А дедушка девочек Татаркан Сабанов погиб. Родные похоронили только часть его ноги — остальное тело сгорело в пожаре.
«Мне, наверное, было легче от того, что мои девочки живы. Но сложно было от того, что у людей кругом столько горя. Тот сентябрь назвали „черным сентябрем“ — по всему Беслану проходили черными тучами похоронные процессии. Это было страшно. Удивительно, что после такого люди остались добрыми. Пережили мы это благодаря друг другу. У нас очень хорошая улица. Была реабилитация, с нами работали психологи. Так как-то и вернулись к жизни. Но приходим в себя до сих пор», — говорит Алета.
Уже 10 лет женщина возглавляет Дом детского творчества, ныне Центр дополнительного образования детей, где работала и 20 лет назад. Скоро коллектив переезжает в новое здание — там уже заканчиваются последние строительные работы. Младшая дочь Алеты Амина вышла замуж и недавно стала мамой. А Санета работает в маркетинговом отделе местной мясной компании. Глава семейства Азамат несколько лет назад стал директором «Города ангелов» — мемориального кладбища, где похоронены погибшие во время теракта.
Алета разбила большой огород у себя на участке и почти все свободное время проводит там. «Земля помогает», — говорит она.
Читайте также:
«Незаживающая рана»: Путин встретился с матерями жертв теракта в Беслане
«Матерям Беслана» помогут решить вопрос с санаторным лечением детей
Крупнейший теракт в истории России: как штурмовали школу в Беслане
«Мы его разорвём»: «Матери Беслана» о пересмотре приговора террористу