14 апреля режиссер, художественный руководитель театра на Бронной Константин Богомолов сообщил о смерти отца Юрия Богомолова — кинокритика, телеобозревателя, писателя, преподавателя. Богомолов-старший издал несколько книг, был колумнистом ведущих советских и российских СМИ, его мнение имело большой вес в культурной среде. Специально для NEWS.ru кинокриктик Александр Шпагин рассказал о своем друге и коллеге Юрии Богомолове как о профессионале, человеке, отце и свекре Ксении Собчак.
«По стилю это был библейский парадоксалист»
Это был не просто профессионал, я убежден абсолютно, что это был великий русский философ уровня Бердяева, Федотова. Это был социофилософ в первую очередь. Начинал он, как сам говорил, с подражания Шкловскому. И отсюда действительно пошла его манера писать короткими абзацами. Каждый абзац — практически фраза.
Но со временем стало понятно, что у Шкловского своя манера жонглирования словами, а у Богомолова практически библейская. Потому что примерно к 30 годам он сам про себя понял, что он не критик. Когда он писал конкретно о фильме, он начинал «плыть» — ему неинтересно было разбирать фильм. А вот если о проблеме какой-то — о жанре, о стиле, о концепции, о парадигме, начиналось что-то совершенно гениальное. Потому что возникал взгляд с птичьего полета, а может быть, даже из божественного космоса. И это манера уже не Шкловского — гораздо дальше пошел.
Это был такой библейский парадоксалист по своему стилю. Потом он на какое-то время превратился в чистого философа, но философа очень интересного. Когда он начал анализировать, что такое телевидение, первым с философской точки зрения. Первая книжка у него была, называлась как-то очень просто — «Проблемы телевидения». На самом деле она была совершенно потрясающая. А вторая еще круче была — «Курьеры муз», где он осмысливал телевидение как совершенно отдельный вид искусства.
Когда я ее впервые открыл, подумал, что не разберусь. А когда начинаешь читать, то становится невероятно интересно. Всё понятно совершенно, ты офигеваешь (другого слова не подберу) от уровня мысли, думаешь: сколько ума-то в человеке! И потом его зашкалило в этом смысле, он начал уходить в философемы.
«Вы по-старпёрски пишете, надо писать проще»
Книжка «Михаил Калатозов», например. Она совершенно прекрасная, не столько о Калатозове, сколько о начале и конце советского романтизма. Она у меня была настольной — он завораживал, заводил в свой «лабиринт Ариадны», и у тебя самого начинали рождаться интересные мысли и образы. Эта книга мне очень многое дала. Хотя сейчас кажется несколько замороченной. Потому что все в принципе стали писать проще. И он стал писать проще.
И как только он стал не только теоретиком телевидения, но и обозревателем, вот тут начались шедевры. Потому что его взгляд из космоса и нереальный багаж знаний, парадоксальность мышления и библейская манера письма вдруг еще одну грань обрели — Жванецкого, он стал очень остроумным, дико ироничным. Его ум стал прорастать иронией. И ирония была очень точная, саркастичная. На мой взгляд, это был лучший социофилософ. Писал шутя и играючи.
Один раз пришел какой-то молодой редактор, и его выгнал (не помню, где он работал, в какой газете). Сказал, что «вы пишете по-старпёрски, надо писать проще». И все просто офигели — с ума сошел этот редактор что ли? Но его [Юрия Богомолова] очень быстро взяли в другую редакцию, конечно же. Поражало, что его стиль для этой молодой поросли оказался сложным. Почему? Потому что он (стиль Богомолова. — NEWS.ru) заставлял мыслить.
Богомолов быстро нашел себя в другом издании. И продолжал издавать книги о телевидении почти каждые два года — «Хроника пикирующего телевидения» и другие, много. И это был едва ли не высший пилотаж в его творчестве. Это абсолютно современно, точно.
«Преподаватель он был плохой»
Несколько лет он преподавал (во ВГИКе и Государственном институте искусствознания Министерства культуры РФ. — NEWS.ru). Преподаватель он был плохой. Это было не его. Потому что он был совершенно не шоумен. Актерство не было дано ему, совершенно не дано. И энергетики не было в его монологах никогда — он очень вяло говорил, ну не дал бог.
И на нашем курсе он преподавал во ВГИКе — не получилось. Это было не его. Кроме того, он всегда очень тянул одеяло на себя. Ему казалось, что только его мысль единственно правильная. Это неверно для преподавателя. И на телевидении он был скучноват. Хотя довольно долго вел свою передачу на «Культуре», на радио. Он приглашал интересных людей, вел хороший интересный диалог. А вот монологист он был довольно слабый. Здесь он не Жванецкий, конечно. Это был его минус.
Зато в статьях и книгах он открывался невероятно, выходя на планетарный уровень абсолютно.
«К концу жизни превратился в борца»
Единственное, что его, на мой взгляд, подпортило к концу жизни, он немножко впал в либерализм. Соответственно, в раздражение. Потому что, как мне кажется, если ты чересчур впадаешь в патриотизм, впадаешь малость в тупость. А если в либерализм впадешь, впадаешь в раздражение. И это не красит философа, философ должен быть над схваткой. Тем более Юрий Богомолов где-то в начале двухтысячных сказал, что «когда-нибудь обязательно либерализм и патриотизм как абсолютно однозначные доктрины пожмут друг другу руки».
Он какое-то время не склонялся ни к той, ни к другой. А вот к концу жизни превратился в борца. И это просто не красило мысль — возникало легкое раздражение. Ну ладно. Несильно это его испортило, несильно. Ну немножечко, чуть-чуть подернулось его пространство.
«С сыном они были огромные друзья»
Сыном он не просто гордился, это слишком слабое слово. Он всё время говорил «мы» вначале. То есть если кто-то наезжал на какой-то спектакль Кости, то Юрий Александрович недоумевал и возмущался: «Ну почему нас ругают?!» Он жил единым телом с ним. Как с ребенком. «А у нас зубки прорезались, мы уже вот агукаем». Всё время «мы» по поводу себя и сына. И они были огромные друзья. Что нечастый случай.
Юрий Александрович не был человеком диалога в жизни, с ним в этом смысле было довольно тяжело. Он всегда считал, что прав только он. И да, он был прав на 90%. Но ведь есть еще 10%! Точно так же не дай бог тебе что-то сказать против Кости, что спектакль не понравился. Всё! Обида сразу! И это было немножко смешно. Нет, он справлялся с собой, но тем не менее это его обижало.
«Его колбасило, когда говорили, что он свекор Собчак»
Когда Костя женился на Ксении, Юрия Александровича стали позиционировать в прессе как свекра Собчак. Это его очень не радовало. Его колбасило от этого! Ну что делать — мы живем в мире попсы.