1 сентября 2004 года Анета Гадиева привела на линейку в бесланскую школу № 1 девятилетнюю дочь Алану. Ей не с кем было оставить младенца, поэтому женщина взяла его с собой. После того как банда боевиков во главе с Расулом Хачбаровым захватила более 1100 учащихся школы, их родственников и учителей, все трое оказались в заложниках. Анету с новорожденной дочерью на руках вывел из спортзала экс-глава Ингушетии Руслан Аушев, а Алана погибла. Сегодня Анета — сопредседатель комитета «Матери Беслана». Женщина рассказала в интервью NEWS.ru, чем занимается организация, как прошла ее встреча с президентом России Владимиром Путиным и продвигается ли расследование обстоятельств теракта.
«Те же проблемы, что и 19 лет назад»
— 20 августа Путин приезжал в Беслан. Вы, как представительница «Матерей Беслана», встречались с ним. Как все прошло?
— Его приезд был для нас неожиданным. Мы не рассчитывали, что глава государства приедет к нам через 20 лет. Но вызывает сожаление тот факт, что он посетил Беслан в череде других поездок. Кроме того, Путин встретился только с тремя представителями комитета. Если бы была более расширенная встреча, может быть, он нагляднее увидел бы нашу боль.
Мы старались, чтобы передать свои чаяния и недовольство. Мы рассказали президенту о тех же проблемах, что и на первой нашей встрече 19 лет назад. Прежде всего говорили о расследовании. К сожалению, оно находится в том же состоянии, в каком было изначально, несмотря на то, что прошли три судебных процесса.
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
— Что вам отвечают на ваши просьбы?
— Нам говорят, что пока расследование не может быть закрыто. Причина — пять неопознанных трупов террористов. Но мы периодически встречаемся со следственной группой, выясняем, есть ли какие-то новые факты. Однако кардинальных перемен в расследовании нет. Многие факты, давно известные, как и новые, до сих пор не учтены.
— У вас есть надежда, что расследование обстоятельств теракта обстоятельно проведут и закроют?
— Если бы у нас не было такой надежды, мы бы не встречались с президентом. 19 лет назад Путин заявил, что возьмет расследование под свой контроль, оно будет объективным и всесторонним. Мы ему рассказали, что этого не произошло.
«У многих до сих пор бывают панические атаки»
— Чем конкретно занимается комитет «Матери Беслана»?
— На протяжении всего времени существования мы выполняем ряд задач, которые зафиксированы в нашем уставе. Это прежде всего содействие в расследовании теракта, сохранение и трансляция памяти о погибших, а также в целом об этой трагедии. Кроме того, комитет занимается вопросами оказания социальной помощи потерпевшим. В течение 20 лет мы проделали достаточно большой объем работы по каждому пункту.
— Какие проекты удалось реализовать?
— Первое — обеспечение жильем. Эта программа была реализована достаточно хорошо. Почти все получили жилье. Единственное — родители взрослых погибших заложников не получили жилья. Мы неоднократно поднимали этот вопрос, но пока он не решен.
— Какие еще проблемы остаются?
— Социально-психологическая реабилитация. Периодически приезжают психологи, есть местные специалисты. Но проблема остается, потому что, например, кто-то не хочет обращаться к местным психологам по понятным причинам. Те, кто приезжает, остаются ненадолго — всего на неделю-две. Многие жертвы теракта, особенно молодые ребята, жалуются, что у них до сих пор бывают панические атаки.
Мы активно сотрудничаем с ними и видим, что у них это (воспоминания о теракте. — NEWS.ru) очень глубоко сидит и в какой-то момент проявляется. Остается проблема здравоохранения. Те, у кого погибли дети, становятся старше, у них все больше болезней. У молодежи также есть проблемы со здоровьем.
Вчера мне пожаловались на то, что молодому человеку, который получил баротравму и не слышит на одно ухо, не предоставили квалифицированную медицинскую помощь. Сейчас у него сильные головные боли. Потерпевших было много, в постановлении официально говорится о двух тысячах человек. Тем не менее мы в ручном режиме стараемся помочь каждому из них.
— Можете привести несколько примеров такой помощи?
— Миша Мкртчян. У него нет одного глаза. Две сестры и мать погибли. Мы ему периодически помогаем. Бывает сложно, он гражданин Армении, в связи с чем у него бывают проблемы с документами. Но недавно мы заменили ему протез. Те люди, которым нужна высокотехнологичная помощь, выделены в отдельную группу.
По той программе, которую мы выбили, им выделяют средства на то, чтобы они проходили лечение за рубежом. Бэла Авсанова ездит на реабилитацию в Германию. Лариса Кудзиева выезжает, Фатима Дзгоева, Диана Муртазова. Но проблема состоит в том, что на сегодняшний день сложно выезжать за границу. Им выделили определенную сумму, но все очень сильно подорожало и средств на лечение не хватает.
Возникают проблемы с проездом. Например, мы добиваемся какого-то результата, после чего ситуация меняется, и все. Реальных средств становится меньше, следовательно, помощь оказывается не в том объеме, в котором необходимо. Практически все бывшие заложники получили высшее образование. Мы добились, чтобы эта категория граждан была в приоритете.
Несмотря на отсутствие закона о статусе жертв терактов, региональная власть прислушивается к нам и идет на сотрудничество. Удается решать многие вопросы. Приезжают высокопоставленные политики. Мы встречаемся с ними в «Городе ангелов» (мемориальное кладбище, на котором похоронены погибшие во время теракта. — NEWS.ru) и в школе. Через эти каналы мы доносим проблемы потерпевших.
«Жертвы теракта пострадали из-за недостаточно эффективной работы госорганов»
— Вы упомянули закон о статусе жертв теракта. Есть какие-либо подвижки в этом направлении?
— Еще в 2007 году мы обратились в парламент Республики Северная Осетия — Алания. Депутаты разработали законопроект и представили его в Госдуму. В нижней палате его отклонили, даже не стали рассматривать. Это была первая попытка. В 2019 году депутат Зураб Макиев разработал отдельные статьи по оказанию социальной помощи жертвам терактов, которые касались не только Беслана, но и других трагедий. К сожалению, снова ничего не удалось сделать.
Тогда мы создали Ассоциацию жертв террористических актов «Надо жить». В ее состав вошли организации из Санкт-Петербурга, которые занимались рейсом 9268 (теракт на борту самолета Шарм-эш-Шейх — Санкт-Петербург в 2015 году. — NEWS.ru), вопросами предоставления помощи пострадавшим от взрыва в петербургском метро в 2017 году, представители «Норд-Оста» и Волгодонска. Мы очень тесно общаемся с ними. У всех есть некоторая обида, что Беслану оказывают помощь, а к ним никто не прислушивается.
Мы выступаем от лица всех потерпевших в результате террористических нападений в России и доносим проблемы до властей. Мы говорим, что закон о статусе жертв теракта необходим для тысяч людей, которые испытали на себе этот ужас. После теракта в Беслане Путин сказал, что нам объявили войну. Терроризм — это та же война, необъявленная и скрытая.
В какой-то степени жертвы теракта пострадали из-за недостаточно эффективной работы государственных органов, которые должны обеспечивать безопасность граждан. Они тоже имеют право на социальную поддержку.
«Нужно, чтобы Господь нас слышал и помогал»
— Какая помощь сейчас нужна комитету?
— Мы настолько привыкли рассчитывать на свои силы. У нас нет финансовых ресурсов, только социальные. Именно через них мы обращаемся либо к благотворителям, либо в правительственные организации. Таким образом мы помогаем людям. Нам сложно работать с финансами, мы пока к этому не готовы.
Но многие думают, что у нас есть деньги, и обращаются к нам, чтобы мы помогли. Но, к сожалению, мы их часто разочаровываем. Мы не можем поддержать финансово, а готовы лишь направить людей или обратиться к кому-то. Обходимся своими силами. Нам нужно, чтобы Господь нас слышал и помогал.
Читайте также:
«Матерям Беслана» помогут решить вопрос с санаторным лечением детей
«Незаживающая рана»: Путин встретился с матерями жертв теракта в Беслане
Путин впервые посетил школу Беслана, где произошел теракт
Путин преклонил колено у мемориала жертвам теракта в Беслане