Вениамин Бухалов — один из самых опытных участников военных действий в Донбассе. Будучи уроженцем Донецка, он оказался на фронте еще в 2014 году: сначала в качестве ополченца, а затем — участника спецоперации. В 2022 году во время выполнения боевой задачи он наткнулся на мину и лишился двух ног. Несмотря на это, ветеран не теряет бодрости духа. О том, как проходила его служба в составе легендарного батальона «Сомали» и как складывается жизнь сегодня, боец рассказал в интервью NEWS.ru.
«Сомали» считается элитой»
— Чем вы занимались до событий в Донбассе?
— Я родом из поселка Трудовские, это километр от Марьинки, с самого края Петровского района Донецка. До 2014 года работал. У нас была своя бригада, мы перекрывали крыши, трудились сами на себя. Перед этим — учился. Образование у меня среднее специальное. Окончил два училища — на электрослесаря и каменщика. Еще пытался на автослесаря отучиться, но так и не закончил.
— Вы принимаете участие в боевых действиях с 2014 года. Как вы оказались на фронте?
— Когда начали происходить эти события [в Донбассе], показывали по телевизору, я их поддерживал, но продолжал жить прежней жизнью — работа, дом. А когда по родному поселку «Грады» (ракеты РСЗО. — NEWS.ru) прилетели, решил: чего ждать? Пошел в ополчение.
— Насколько я знаю, вы служили в батальоне «Сомали». Вы туда попали с момента его создания или позже?
— Изначально таких батальонов не было. Просто люди собирались в формирования в одном районе, в другом. А потом, когда шли бои за [Донецкий] аэропорт — это была самая горячая точка, — тогда уже присоединился к «Сомали». Он считается у нас элитой. Это не такой батальон, как некоторые думают, который создали и вывезли куда-то. Мы вообще-то сами себя тренировали, свои полигоны были. Мы всегда первые куда-то рвались. У нас был штурмовой батальон.
Ополченцы Донбасса взяли под контроль аэропорт Донецка
— А кто вы по военной специальности?
— Когда получил ранение, я был замкомвзвода. Кем я только ни был — и гранатометчиком, и пулеметчиком.
— Вашим командиром был легендарный Михаил Толстых, он же Гиви. Каким он вам запомнился?
— Строгий дядька, но справедливый. Тоже обычный мужик, работяга, трудился на заводе. Один из первых, кто поехал в Славянск, где были первые рубежи, когда началось сопротивление. Затем создал «Сомали» и с батальоном приехал в аэропорт в Донецке — вот там мы и пересеклись.
Он очень простой был — мог подойти с пацанами постоять, поговорить, покурить. Не было у него такого, что зазвездился.
— Как вы восприняли его гибель в 2017 году?
— Это был траур для всех. Как будто близкий человек погиб — батальон был дружный, все братья друг другу.
— Вы принимали участие в боях за Донецкий аэропорт?
— Да. Тяжело было. Никто ничего не умел тогда, все учились, на ходу схватывали. Что-то подсказывали друг другу. Не было ни экипировки, ни автоматов толком. Приходилось трофейное добывать.
«Задумался о том, насколько жизнь жестока»
— Вы провели на фронте по меньшей мере восемь лет. Как это сказалось на вас, ваших взглядах на жизнь?
— Пришло осознание, для чего это все делается. Для будущего наших детей.
— А на характере? Может, нрав стал более суровым?
— Все зависит от того, каким человек родился. Я, например, знаю ребят, которые в очках всю жизнь ходили, целыми днями дома сидели. Так вот они сейчас все в медалях. А те, которые всю жизнь в грудь себя били, потом в подвалах прятались, боялись высунуться.
Что до меня, то я не изменился, мне кажется. Просто посмотрел на это все и задумался о том, насколько жизнь жестока. Я всегда придерживался позиции — не поддаваться [грусти] и не подавляться.
— Расскажите о вашем последнем дне на СВО. Я имею в виду октябрь 2022 года, когда вы лишились обеих ног.
— У нас была задача тремя группами через лесопосадки и поля обойти поселок Первомайское — мы его штурмовали — и отрезать от другого поселка, Водяное. В общем, зайти оттуда, откуда не ждали.
Первые два окопа прошли нормально. А потом бой завязался, и тогда я на растяжку попал. Лежу, голову приподнял и увидел свои кроссовки со стопами. Перебинтовали, до безопасного места донесли, ну а потом уже в больницу.
Военный врач ставит капельницу военнослужащему в прифронтовом госпитале
— Правильно ли я понимаю, что вы до сих пор проходите реабилитацию?
— Да. Мне вот только в сентябре [2024-го] выдали протезы. Там проблема в чем была — я с ногами в свое время весил 95 килограммов. А когда сюда поступил — 130 килограммов. И это уже без ног. Из-за этого тяжело было ходить, нужно вес сгонять. Сейчас уже вроде стою, по брусьям хожу. С каждым разом все легче.
Я в сентябре пролежал [в госпитале в Донецке] 21 день, потом еще под Новый год. 1 апреля опять сюда попал.
А сейчас у меня сильно похудела нога, поэтому гильза протеза большая стала. Сейчас делают новые протезы, на них уже буду учиться полноценно ходить.
«Раз получилось у них, то получится и у меня»
— Трудно ли было привыкнуть к протезам?
— Вроде кажется так: сейчас встану и сразу пойду. Но к протезу надо привыкнуть, его надо почувствовать, научиться им пользоваться. Это как кататься на велосипеде. Инструкторы советуют воспринимать протез как часть себя, мол, так будет легче. Я так и делаю.
Но пока полноценно сам не хожу. Только в спортзале. А так передвигаюсь на коляске. Я когда в первый день пришел на занятие, у меня вообще ничего не получилось. Но я же вижу, что другие люди ходят [на протезах], а раз получилось у них, то получится и у меня.
Действительно, есть люди, которые потом протез в сарай кидают и сидят на кровати. Но таких сразу видно в спортзале. То не буду, то не получается… Они даже пробовать не хотят.
— Как себя чувствуете спустя 2,5 года на гражданке? Кто-то, например, страдает ПТСР. А вы?
— У меня такого нет. Единственное, чем я страдаю, это фантомными болями.
— Громкие звуки на улице не пугают?
— Уже нет. От этого быстро отвыкаешь. Привыкнуть к этому тяжело, а отвыкнуть — легко. Я вот сижу здесь в госпитале и вижу, что некоторые мужики пригибаются, когда что-то пролетает, а я уже вообще не реагирую.
— Вы сотрудничаете с фондом «Защитники Отечества». Расскажите немного о работе с ним.
— Я не помню, как на него вышел, но могу сказать так: практически все, что для меня было сделано, — сделано с подачи «Защитников Отечества». Когда ко мне приезжали из Москвы, из Ростова, из Краснодара, из Питера записывать в очередь на протезы, мне каждый раз обещали позвонить. А в фонде мне просто сказали приехать в этот госпиталь, в феврале или марте меня поставили на очередь, летом позвали на примерку, а уже в сентябре выдали протез. Все делали они, я не вижу, чтобы кто-то еще шевелился.
«Надо просто дальше с этим жить»
— Знаю, что для ветеранов СВО организуют спортивные мероприятия. Вы чем-то таким занимаетесь?
— Много чего есть. Я, например, играю в регби на колясках. Вот ездил в феврале на турнир в Санкт-Петербург. Когда в феврале лежал в госпитале, познакомился с мужиком, он мне посоветовал. Я попробовал, мне понравилось. Ну, а чего сидеть?
Вениамин Бухалов (слева)
— Некоторые ветераны, ставшие инвалидами, впадают в депрессию, даже если потеряли одну ногу, например. У вас нет обеих ног, как вы это пережили?
— Когда я еще в больнице был, мне звонили, начинали жалеть. Но я уже тогда шутил. Сам по себе просто позитивный человек. Ну, что с этим сделаешь? Зачем плакать? Надо просто дальше с этим жить.
— Что для вас было главной опорой во время реабилитации?
— Родные. Все меня поддерживали. Друзья тоже. Они думали, что я, возможно, кукухой поеду, [потеряв обе ноги], но обошлось. Пару дней со мной пообщались и поняли, что я не сломался.
— Чем занимаетесь сейчас? И какие планы на будущее?
— Хочу подобрать себе такую работу, с которой я справился бы. Варианты предлагают, но в основном те, где надо двигаться хотя бы с одной ногой. Либо какие-то айтишные, а я с этим вообще не дружу, поэтому мне надо с нуля начинать учиться. У меня цель пока — встать на ноги. А там уже видно будет.
Читайте также:
«Я в таком шоке была!»: военврач о страхе смерти и найденной на СВО любви
«Будущее России — за героями»: интервью замглавы Минобороны Анны Цивилевой
«Рвутся в бой на протезах»: инвалид СВО о реабилитации оставшихся без ног
«Откровенная травля»: интервью Путина, что сказал о целях СВО и Украине
