Каждый год накануне 20 апреля в Германии возобновляются дискуссии о самом одиозном персонаже мировой истории, родившемся в этот день в 1889 году, — Адольфе Гитлере. В фантастическом романе Стивена Фрая «Как творить историю» (Making History) главный герой отправляется в прошлое, чтобы отравить стерилизующим веществом водопровод австрийского города Браунау-ам-Инн, где живут Клара и Алоис Гитлер. Будущий фюрер не рождается, но альтернативное будущее оказывается еще мрачнее. Нацистская партия все равно приходит к власти во главе с другим вождем — мифическим Рудольфом Глодером. Как и Гитлер, Глодер устраивает геноцид евреев, но прежде еврейские ученые успевают создать атомную бомбу, которую немцы сбрасывают на Москву и Ленинград. Вся Европа капитулирует перед Германией. По какому пути пошла бы немецкая и мировая история, не случись в ней Гитлера, — этим вопросом задаются и серьезные историки. Что думают об этом в современной Германии — в обзоре NEWS.ru.
Была ли альтернатива Гитлеру?
Как писал NEWS.ru, в Немецком историческом музее Берлина недавно открылась выставка «Невыбранные пути. Или: все могло сложиться иначе». Была ли Германия обречена на Гитлера? Могла ли страна избежать немецкого «особого пути» (Sonderweg), который принес столько страданий ей и всему миру? Кураторы выставки уверены: Гитлер пришел на подготовленную почву, но его приход к власти в 1933 году вовсе не был предопределен.
Новые доказательства нашли в архивах немецкие историки Вольфрам Пайта и Райнер Орт. В журнале Historische Zeitschrift вышло их эссе «Не без альтернативы». «Они показали, что назначение Гитлера рейхсканцлером было далеко не единственным вариантом, который имелся у рейхспрезидента Пауля фон Гинденбурга в конце января 1933 года», — пишет редактор исторической рубрики газеты Die Welt Свен Феликс Келлерхофф.
Известно, что Гинденбург был не против сохранить правительство генерала Курта фон Шлейхера и позвать в него бывшего второго человека в НСДАП Грегора Штрассера — главного конкурента Гитлера в нацистской партии. Пайта и Орт выяснили, что 85-летний рейсхспрезидент «склонялся к этому сценарию в гораздо большей степени, чем считалось прежде».
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
Предполагалось, что рейхсканцлер фон Шлейхер и вице-канцлер Штрассер создадут «перекрестный фронт» — коалиционный кабинет из «умеренных» национал-социалистов, католиков-центристов и даже социал-демократов.
Избежала бы Германия диктатуры без Гитлера?
Хотя Гинденбург презирал «австрийского ефрейтора» Гитлера, в последний момент передумал и сделал ставку на него. «В итоге Гинденбург выбрал не „промежуточное решение“ со Штрассером — Шлейхером, а „окончательное решение“ с Гитлером», — признают Пайта и Орт. Этому выбору удивились все — даже Йозеф Геббельс, который записал в своем дневнике в полдень 30 января 1933 года: «Время пришло. Гитлер — рейхсканцлер. Как в сказке!».
«Как все могло бы продолжаться, если бы Гинденбург решил иначе?» — задается вопросом Die Welt. Безусловно, единоличной гитлеровской диктатуры удалось бы избежать. Однако Германия все равно не удержалась бы на пути демократии, уверен Келлерхофф.
«Германия, безусловно, стала бы диктатурой даже при команде фон Шлейхера — Штрассера. Ведь ни демократы, ни даже сторонники парламентаризма на самом деле не были ни демократами, ни сторонниками парламентаризма. Вероятно, Веймарская республика двигалась бы по пути авторитарного режима бывшего габсбургского адмирала Миклоша Хорти в Венгрии с 1920 года, который считал себя „регентом“. В лучшем случае такое развитие событий привело бы к ситуации, как в Италии при фашисте Бенито Муссолини. Конечно, Коммунистическая партия Германии была бы подавлена. Возможно, и СДПГ тоже», — полагает Келлерхофф.
Почему Веймарская республика была обречена и без Гитлера?
«Размышления о возможных сценариях позволяют нам лучше понять, что произошло на самом деле. Однако альтернатива Гитлеру так и не была реализована, а потому остается спекуляцией. Попытка Шлейхера и Штрассера противостоять Гитлеру в январе 1933 года имела для них фатальные последствия: через 17 месяцев оба были расстреляны во время „Ночи длинных ножей“, причем бывший генерал вместе со своей женой. Очевидно, фюрер был очень возмущен брошенным ему вызовом», — пишет редактор исторической рубрики Die Welt.
Но даже если бы Гитлер не пришел к власти, Веймарская республика все равно бы не устояла — в этом был уверен и немецкий юрист Раймунд Претцель. Он эмигрировал из рейха и впоследствии стал известным журналистом, историком и писателем под псевдонимом Себастьян Хафнер. Его перу принадлежат книги «История одного немца» и «Некто Гитлер» (обе переведены на русский язык).
«Веймарскую республику не признали ни революционеры ноября 1918-го, ни их противники. Именно по этой причине Веймарская республика была точно названа „республикой без республиканцев“... С 1920 года правые и левые враги республики в совокупности имели большинство в парламенте, и до 1925 года республику, будто плохо построенный корабль, только что спущенный со штапелей и попавший в шторм, швыряло с боку на бок. Едва ли какой-нибудь год проходил без левого или правого путча (неудавшийся гитлеровский путч 1923 года был одним из многих). В 1925 году никто бы не предсказал Веймарской республике долгой жизни», — вспоминал Хафнер.
Почему переход к диктатуре начался до Гитлера?
Мировой финансовый кризис, разразившийся после краха американской биржи в 1929 году, ударил и по Германии. «В марте 1930 года правительство было не в силах выправить положение и ушло в отставку. С этого момента в Германии не было парламентских правительств. Вместо этого рейхсканцлером был назначен мало кому известный представитель католической Партии центра Генрих Брюнинг (кандидатура была предложена Гинденбургу фон Шлейхером). Это был первый канцлер без парламентского большинства, но с квазидиктаторскими полномочиями и с тайным заданием от Шлейхера обеспечить переход к консервативно-авторитарному, независимому от парламента режиму», — пишет Себастьян Хафнер.
Историк напоминает, что Брюнинг правил с помощью чрезвычайных законов. Когда рейхстаг все же выражал несогласие, Брюнинг его попросту распускал.
«В 1930 году Веймарская республика погибала — и погибла бы, даже если бы Гитлер в сентябре не добился своего первого оглушительного успеха на выборах, — уверен он. — Это заблуждение, причем широко распространенное, будто именно Гитлер поверг Веймарскую республику в прах. Она уже лежала во прахе, когда Гитлер всерьез вышел на политическую сцену. Во внутриполитической борьбе 1930–1934 годов речь в действительности шла не о спасении республики, а о том, кто завладеет ее наследством»
«Веймарская республика была разрушена не Гитлером: он уже нашел ее в руинах, когда стал канцлером. Он только добил то, что смертельно ранили другие», — констатирует автор книги «Некто Гитлер».
Что было бы, если бы Гитлера убили до начала войны?
Хафнер ссылается на биографа Гитлера, историка Иоахима Феста, который ставит «интересный мысленный эксперимент»: «Если бы Гитлер в 1938 году, до начала Второй мировой войны, пал жертвой покушения, большинство немцев без колебаний назвали бы его величайшим государственным деятелем Германии, ее спасителем. Агрессивные речи и „Моя борьба“ (книга призвана экстремисткой и запрещена в РФ. — NEWS.ru), антисемитизм и концепция мирового господства были бы преданы забвению как фантазии ранних, экстремистских лет его жизни».
«Разумеется, Фест говорит не о том, что заблуждения, ошибки и преступления Гитлера начались только в последние шесть лет его правления. Напротив, блестящая книга Феста убедительно показывает, как глубоко уходят корни ошибок и преступлений Гитлера в его ранние годы. С другой стороны, Фест абсолютно прав в том, что последствия этих ошибок и преступлений дали о себе знать лишь во второй половине правления Гитлера — до этого их заслоняли неожиданные достижения и успехи (например, борьба с безработицей и перевооружение Германии. — NEWS.ru)», — поясняет Хафнер.
Он предлагает продолжить мысленный эксперимент Феста: «При первом известии о внезапной смерти Гитлера осенью 1938 года большинство немцев охватило бы чувство, что они потеряли величайшего исторического деятеля. Это чувство продержалось бы не более нескольких недель. Потому что очень скоро все с ужасом заметили бы, что у них нет нормально функционирующего государства».
Любили бы немцы Гитлера, если бы его убили до начала войны?
«Как дальше существовала бы Германия?» — задается вопросом Хафнер. «В 1938 году у Гитлера не было ни одного наследника и не было конституции, согласно которой можно было бы этого наследника выбрать, и не было никаких институций, которые обладали бы несомненным правом и несомненной властью. Веймарская конституция была фактически аннулирована, но вместо нее не было никакой другой. Вследствие этого государству не доставало бы органа, благодаря которому оно могло бы получить нового руководителя», — поясняет он.
По мнению Хафнера, возможные кандидаты на власть опирались бы каждый на свое «государство в государстве»: Геринг — на люфтваффе, Гиммлер — на SS, Гесс — на партию (хотя НСДАП к этому времени стала абсолютно декоративной и бессильной).
«А была еще и армия, чей генералитет как раз в сентябре 1938 года был готов к путчу: всё вместе — государственный хаос, который скреплялся и прикрывался только личностью Гитлера и после его гибели моментально бы обнаружился и вскрылся. Между тем этот хаос был делом рук Гитлера <...>, которое до сих пор мало кем замечается, поскольку было заслонено куда более мощной катастрофой (разгромом Германии в 1945 году. — NEWS.ru), чем та, которая случилась бы после его внезапной смерти осенью 1938 года. Его смерть, случись она на вершине его успехов и достижений осенью 1938 года, выпустила бы этот хаос на волю и тем сильно скомпрометировала бы его посмертную славу», — уверен Хафнер.
Появился бы новый фюрер вместо Гитлера?
Историки признают: место Гитлера могли бы занять многие авторитарные правители. Но нет данных, что они примеряли на себя роль «вождя» и ощущали свою «избранность» так, как Гитлер.
«Полного всевластия не ответственного ни перед кем вождя Гитлер достиг... в 1934 году после смерти Гинденбурга; Гитлеру было тогда 45 лет. Тогда-то он и превратился в вождя. Тогда-то перед ним и встал вопрос, что он сможет осуществить из своей внутри- и внешнеполитической программы за оставшийся ему срок жизни. На этот вопрос он ответил самым неожиданным политическим и жизненным решением. Его ответ гласил: всё! В этом ответе скрыта некая пугающая чудовищность: а именно подчинение своей политики и своих политических планов невеликому сроку земной жизни. Это было в полном смысле слова беспримерное решение», — пишет Себастьян Хафнер.
«Он подчинил историю Германии своей биографии, включил историю целой страны в свою личную, короткую жизнь... Решение подчинить судьбы народов и государств собственному течению жизни — извращение, от которого захватывает дух», — заключает историк.
Произошла бы Вторая мировая война без Гитлера?
«Точно так же, как в 1930 году Гитлер застал республику, созданную в 1919-м, уже умирающей, в 1935 году он застал европейскую систему безопасности 1919 года почти в полном распаде. Участники Парижской мирной конференции 1919 года не обезоружили и по-настоящему не интегрировали во вновь созданный европейский мир державу, все еще остающуюся потенциально самой сильной и неотъемлемой для сохранения стабильности в Европе», — пишет Хафнер об истоках германского реваншизма.
Он признает: «цепи Версаля» (условия Версальского мирного договора, навязанного немцам после Первой мировой войны), окончательно разорванные Гитлером, к тому времени и так оставались уже только на бумаге.
И все же Хафнер призывает не преуменьшать роль личности в истории, а именно — волю Гитлера, ветерана Первой мировой, к новой войне: «Как раз осенью 1938 года Гитлер принял решение начать войну, которая и была венцом всех его достижений и успехов, ради войны он ковал силу Германии... Великая война за жизненное пространство Германии, которую Гитлер готовил, обязательно должна случиться при его жизни, чтобы он сам мог вести эту великую войну».
Недаром в феврале 1945 года Гитлер диктовал Борману: «Роковым образом я вынужден был все исполнить в короткий отрезок человеческой жизни. Там, где иные располагают вечностью, у меня было всего несколько жалких лет».
Могла бы Германия напасть на Россию без Гитлера?
Свен Феликс Келлерхофф из Die Welt, уверен: без Гитлера Германия не развязала бы Вторую мировую войну и уж точно не стала бы нападать на СССР.
«В среднесрочной перспективе была бы вероятна локальная война против Польши. Германия не начала бы кампанию против континентальной державы — Франции и, конечно, не против Советского Союза. Обе атаки были выражением очень личного стиля Гитлера играть ва-банк, невзирая на риски», — полагает Келлерхоф.
Хафнер считает, что решение Гитлера объявить войну Советскому Союзу не было внезапным или побочным. Оно закономерно проистекало из его образа мысли: «Государство, которое получил Гитлер и границы которого в 1938 году расшились, не было чем-то, что он собирался укреплять и охранять. Это был трамплин для иного, куда более обширного рейха, уже не „германского“, но „великогерманского“. В его мыслях и мечтах у этого рейха вообще не было географических границ — только постоянно продвигающаяся вперед „оборонительная линия“, которая могла быть на Волге, могла быть на Урале, а могла достигнуть и Тихого океана».
Случился бы холокост без Гитлера?
Описывая атмосферу Веймарской республики конца двадцатых годов, Себастьян Хафнер вспоминал, как антисемитизм давал ростки в немецком обществе, как товарищи по парте рисовали в тетрадках незнакомый ему символ — свастику. Все это было задолго до Гитлера. Сам фюрер, считавший себя «великогерманцем», заразился антисемитизмом в Австрии.
«В Вене, в чьем третьем округе <...> этот смертоносный, не оставляющий евреям никакого выхода антисемитизм был особенно силен, он заразил и молодого Гитлера», — говорит Хафнер. Впоследствии ненависть к евреям стала для Гитлера обоснованием бесчеловечных преступлений холокоста.
Вольфрам Пайта и Райнер Орт полагают, что и альтернативное правительство фон Шлейхера — Штрассера могло бы проводить антисемитский курс в духе времени: «Вероятно, были бы принятые антиеврейские меры, потому что большая часть сторонников Штрассера в НСДАП также были антисемитами. Правда, антисемитизм не стал бы столь массовым, как при канцлере Гитлере».
Однако историки уверены, что кабинет Шлейхера и Штрассекра не организовал бы холокост: «До начала 1933 года даже многие сторонники нацистов, скорее, разделяли патологическую расовую ненависть из солидарности с Гитлером, нежели по убеждениям. Движущей силой убийства миллионов евреев стали более молодые, часто хорошо образованные функционеры СС, которых берлинский историк Михаэль Вильдт называет „поколением безусловных“».
Как немцы иронизируют над своей историей с Гитлером и без Гитлера?
Вслед за Стивеном Фраем немецкий писатель Алан Позенер описывает альтернативный ход истории в публицистическом эссе «Какой была бы Германия без Адольфа Гитлера?»
«Кем бы мы были без Адольфа Гитлера? Что, если бы Георг Эльзер (немецкий антифашист устроил там неудавшееся покушение на Гитлера, Геринга и Геббельса. — NEWS.ru) добился успеха со своей бомбой в мюнхенской пивной „Бюргербройкеллер“ 8 ноября 1939 года? Или если бы дифтерийная болезнь также унесла четвертого ребенка Клары Гитлер? Или католическая церковь вовсе отказала бы отцу Алоиса Гитлера в разрешении жениться на своей племяннице?» — фантазирует Позенер.
«Без Гитлера не было бы ни диктатуры, ни Второй мировой войны, ни холокоста, ни разделения Европы и Германии. Благодаря сотрудничеству наших ученых Альберта Эйнштейна и Вернера Гейзенберга нас, немцев, во всем мире уважали бы как изобретателей атомной бомбы. Благородный антисемитизм был бы в Германии столь же социально приемлем, как и любой другой расизм. Мы бы спокойно заказывали пиво на немецком в Гданьске и Праге, не опасаясь косых взглядов», — иронизирует писатель.
«Однако Германия, в которой не было Гитлера, была бы сейчас куда менее узнаваема. Многие интеллектуалы не знали бы, чем кидаться друг в друга. Журнал Der Spiegel одним махом потерял бы половину своих обложек, британские таблоиды лишились бы популярных клише про немцев. Не будь Гитлера, нам пришлось бы в вопросах внешней политики по-взрослому обсуждать интересы и возможности, результаты и последствия — вместо разговоров о морали. Со склонностью немцев к идеализму и чтению нотаций это было бы непросто», — не скрывает сарказма Позенер.
«Но самым трудным для немцев без Гитлера было бы смириться с явной банальностью своей истории. Ни для кого не секрет, какая приятная дрожь пробирает при взгляде на картины Лени Рифеншталь и на архитектуру гитлеровского архитектора Альберта Шпеера! Так кем бы мы были без Адольфа Гитлера? Мировая держава, но в остальном вполне нормальный народ. Никаких национальных неврозов. Не так-то просто с этим справиться», — заключает публицист.