В свою последнюю и провальную войну Российская империя вступила 2 августа 1914 года. Подданными последнего императора она была встречена с бурным энтузиазмом. В городах стояли праздничные молебны, православный народ и самодержавный царь собирались успешно набить лицо «зарвавшемуся тевтону». Так было даже в областях, населённых людьми, оскорбительно называемыми «инородцами». Муллы приветствовали объявление войны и готовили свою паству к принесению многочисленных жертв на алтарь Отечества.
От победной эйфории до революционного восстания
Через два с половиной года ситуация поменялась катастрофическим образом. На российско-германском фронте всё чаще будут происходить братания. Население было всё менее способно выдерживать экономическое напряжение войны. Рубль обесценился в 6-7 раз, инфляция пробивала очередной потолок, а дефицит продовольствия обнажил транспортные проблемы империи. Разговоры в обществе становились всё более и более подрывными, солдаты с фронта всё чаще писали о мире и о том, как их достала война, о чём жандармы с опасением доносили на самый верх.
Но центр уже не мог оперативно реагировать на всё это. Страна воевала, генералы жаждали продолжать войну и победить в ней. Все остальные вопросы постепенно отодвигались на задний план. Российская верхушка чем дальше, тем больше оказывалась в состоянии замкнутого «информационного пузыря».
Днём 6 марта 1917 года в столице империи Петрограде начались массовые хлебные бунты. Подогреваемые как слухами, так и реальными проблемами в снабжении города продовольствием, женщины, рабочие и городские обыватели начали громить хлебные лавки. «Хлеба! Хлеба!» стало лозунгом дня. На фоне беспорядков император Николай II на следующий день отбыл в Ставку верховного главнокомандующего. Дело в том, что министр внутренних дел Александр Протопопов, арестовав 150 человек, которые могли, по его мысли, возглавить бунты, заверил царя, что ситуация находится под контролем. Революции не случится.
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
Революция началась на следующий день. 8 марта в Петербурге бастовало более 120 тысяч человек. Начались стычки между рабочими и полицейскими с казаками. По городу неслись призывы покончить с монархией и остановить войну. На следующий день число забастовщиков увеличилось до 220 тысяч. Столица оказалась парализована, полиция не могла сдержать людей и фактически оставила улицы.
Власти нашли гениальный выход — к подавлению беспорядков привлекли армию. 10 марта к рабочим присоединилась практически вся столица. Студенты, мелкие лавочники, журналисты, рабочие — все они приняли участие в столкновениях с военными и полицейскими частями. В защитников порядка летели бомбы, в бунтующих — пули. Лозунгами дня становятся «Долой самодержавие!», «Да здравствует республика!», «Мира!» и «Хлеба!».
Председатель Думы Родзянко отослал 11 марта телеграмму в Ставку, в которой сообщал, что в столице империи — анархия, правительство парализовано, повсюду бунты рабочих, солдаты убивают офицеров. Короче, давайте учредим новое правительство, которое бы пользовалось уважением в обществе. Николай II просто отмахивается от сообщения: «Опять этот толстяк Родзянко мне написал разный вздор, на который я ему не буду даже отвечать».
Войска начинают стрелять по горожанам, но часть расквартированных в столице войск, например, запасной Волынский полк, переходит на сторону восставших. Солдаты и унтер-офицеры выгоняют офицеров из казарм (а то и убивают) и присоединяются к беспорядкам. Благодаря их действиям скоро весь петроградский гарнизон оказывается на стороне бунтующих горожан.
Но это не спасает от насилия — повсюду мёртвые тела, грабежи и погромы. Депутаты Думы хотят призвать к ответу правительство, действия которого привели к такому исходу. Председатель Совета министров князь Голицын по согласованию с императором закрывает парламентскую лавочку: в работе Госсовета и Госдумы объявляется перерыв до апреля. Родзянко опять телеграфирует в Ставку и даже командующим фронтами, чтобы отменили решение царя, иначе случится непоправимое для монархии. Его игнорируют — адресаты хранят гробовое молчание.
Последняя возможность разрешить кризис относительно мирными мерами была упущена. Дальнейшие события вели либо к насильственному подавлению революционных выступлений в столице, либо к свержению правящей династии.
Бумажные полки генерала Иванова
Следующий день 12 марта императорская Ставка встретила пренеприятнейшим известием. Военный министр Беляев не смог собрать в столице силы, достаточные для подавления революции. О чём телеграфировал в Ставку. Начальник штаба генерал Михаил Алексеев, который имел огромное влияние на царя в военных вопросах, предложил собрать сводный отряд и отправить его в столицу. Во главе него император поставил генерала Иванова. Общая численность войск в «карательной экспедиции» намечалась в 40–45 тысяч человек, конечно, если бы удалось их всех собрать.
Проблема для генерала заключалась в том, что отвод боеспособных частей с Северного и Западного фронтов был затруднён железнодорожным расписанием и необходимостью пропускать царские поезда. К тому же полки надо было готовить. По всему выходило, что основную массу войск удалось бы собрать к 15–16 марта. А пока генералу Иванову надо было как-то решать поставленную задачу выделенными ему силами, численность которых была очень маленькой. Да и то уже 14 марта часть полков была разоружена, а часть подняла бунт. Так что, экспедиция начала проваливаться, фактически даже не начавшись.
Большое значение имело и то, что Временный комитет Госдумы (ВКГД), оперативно взявший на себя руководство восстанием, направил 13 марта депутата Александра Бубликова с солдатами занять Министерство путей сообщения (МПС). Что он и сделал, не встретив вообще никакого сопротивления. Зато последствия этого манёвра для революции и монархии были огромными.
Бубликов использовал железнодорожный телеграф, чтобы сообщить по всем станциям о том, что в Петербурге — революция. Действующее правительство отстранено от власти, во главе которой встал ВКГД. Оперативное управление МПС новые власти взяли на себя. После этого было делом техники задержать царский поезд, который уже начал движение из Могилёва в сторону Царского Села. Оставалось понять, что делать с самим императором.
Без вариантов
Революционеры встали у развилки — конституционная монархия или республика. К первой склонялись либералы, так как опасались полного развала государственного механизма. Да и озлобленное население столицы, среди которого встречалось много солдат, не сулило ничего хорошего. Зато социалисты были горой за республику. Хватит уже с России этой монархии — посмотрите, до чего она страну довела! На заднем фоне у социалистов маячил Петроградский совет рабочих (а скоро и солдатских) депутатов, образованный 12 марта одновременно с ВКГД, который был настроен ещё более радикально. На простой буржуазной республике он мог и не остановиться — Совет мог склониться в пользу республики рабочих, но сейчас он был в руках меньшевиков и был союзником думцев.
А революция продолжала катиться по всей стране. Захват МПС Бубликовым сделал своё дело, промышленные города империи один за другим узнавали, что власть поменялась. В Москве 14 марта начались массовые беспорядки и забастовки. Начштаба Алексеев доложил императору, что это лишь дело времени, когда забастовки и бунты охватят крупнейшие центры империи. Поэтому Николаю II следует создать новое правительство, во главе которого встанет уважаемый в обществе человек.
Проблема этого предложения была в том, что в Петербурге уже шли консультации между ВКГД и Петросоветом о формировании временного правительства, во главе которого намечался князь Львов. Весь день 14 марта в Ставку приходила информация о бунтах в войсках. Генерал Брусилов доносил, что промедление смерти подобно и необходимо что-то сделать. Командующий Северным фронтом генерал Рузский присоединился к давлению на императора и смог уговорить того подписать манифест генерала Алексеева, согласно которому формирование нового правительства поручается Родзянко. Но решение это было принято слишком поздно.
В ночь на 15 марта Рузский разговаривал с Родзянко и от него узнал, что ситуация кардинально изменилась. Речь уже не идёт о формировании «ответственного министерства» — речь идёт об отречении Николая II. Алексеев, получивший утром 15 марта расшифровку этих переговоров, приказал будить царя. Параллельно он связывается с командующими фронтами и флотами, подавляющее большинство которых считает, что для продолжения войны и спасения армии от анархии императору надо отречься от престола.
Днём генерал Рузский, собрав ответы командования, вместе с сопровождением зашёл к Николаю II. Тот ещё раз попросил их высказать своё мнение — все высказались за отречение.
Императору оставалось только согласиться с ними. Вечером к царскому поезду подъехали представители Думы — Гучков и Шульгин. Они начали свою речь с того, что ситуация в столице катастрофическая, Петросовет давит на депутатов и фактически взял их в плен. Нужно срочно отрекаться и передавать трон наследнику, а регентом поставить младшего брата Михаила. В ответ император заявляет, что уже принял решение отречься и за себя, и за своего сына. Такого никто из представителей не ожидал. Как позже скажет Гучков, «Император согласился на большее, чем мы ожидали».
15 марта в 23:40 Николай II подписал манифест об отречении. Трон передавался Михаилу Александровичу, но тот, здраво поразмыслив над ситуацией, не стал требовать такое взрывоопасное наследство и сам отрёкся 16 марта. Российская империя стала республикой.
К такому повороту, как оказалось, были готовы далеко не все политические силы. Впрочем, надежды, что в новых условиях Россия сможет продолжить успешные военные действия, а армия «избегнет анархии», как думали генералы, — провалились. Экономический кризис продолжился, летом 1917 года из армии дезертировали 2 млн человек. Страна быстро катилась к финальной развязке — гражданской войне.