Со Всероссийским учредительным собранием произошла интересная история. Противники большевиков попытались сделать из этого выборного учреждения некую альтернативу победившим в ноябре 1917 года сподвижникам Владимира Ленина. А те после окончания Гражданской войны всячески принижали его значение. «Караул устал», — эта фраза стала крылатой. В советском обиходе она прочно закрепилась за переходным представительным органом, подчеркивая его «опереточный» характер.
Бумага против штыка
В ноябре — декабре 1917 года Владимир Ленин и его политические противники усиленно готовились к выборам в пресловутую «учредилку». Большевики в тот момент рассчитывали победить, так сказать, не только силой оружия, как ранее февралисты, но и на выборах. Для новой власти в тот момент было важно, что она пользуется общероссийской поддержкой. Поэтому большевики сразу же объявили себя гарантом созыва собрания и его единственным защитником от буржуазии.
Однако возглавляемый Лениным Совет народных комиссаров (СНК) практически сразу поставил себя выше любого выборного органа, кроме Советов. Всё-таки это было революционное правительство, а подход у большевиков к власти был вполне однозначен — то, что завоёвано, может быть отобрано только силой.
Противники большевиков в социалистическом лагере, в первую очередь эсеры, наоборот, в тех условиях могли ставить только на «парламентские методы». Попытки их лидера Виктора Чернова сагитировать солдат и офицеров 12-й армии, во главе которой стоял генерал Духонин, провалились. Власть захватил возглавляемый большевиками Могилевский совет, который арестовал командующего и предотвратил любую возможность использовать против нового режима военных. Тех же солдат и офицеров, которые всё-таки побежали «спасать» Февральскую революцию, части Петроградского гарнизона отбросили от города.
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
14 ноября 1917 года власть в столице и крупных городах окончательно перешла в руки большевиков.
Тут всплыл вопрос о Всероссийском учредительном собрании. Дело в том, что первые правительства февралистов были согласны устроить выборы в этот орган, но лишь после победного окончания Первой мировой войны. А если Россия проиграет, что тогда? На этот вопрос отвечали примерно так: Антанта нам поможет, проиграть Петроград не может просто по определению.
Однако в августе второе коалиционное правительство во главе с Александром Керенским, в котором доминировали эсеры и меньшевики, приняло решение о проведении выборов в собрание 25–27 ноября. Открыться оно должно было 18 января 1918 года.
Мастерство политического манёвра
Выборы в собрание после прихода к власти большевиков проходили в атмосфере «братской» ненависти между социалистическими партиями. Большевики назначили Моисея Урицкого комиссаром над «Всевыборами», но представители других партий отказались с ним сотрудничать. Организация избирательного процесса оказалась, по сути дела, сорвана.
При этом голосовать могли жители бывшей империи обоего пола с 20 лет, а военнослужащие — с 18 лет. Выборы проходили по партийным спискам, но в малонаселённых частях страны — по мажоритарным.
Позже Виктор Чернов признавался, что эсерам было бы проще, если большевики сразу же «предстали бы тиранами» и запретили избирательную кампанию. Тогда другие социалистические партии могли громко хлопнуть дверьми и объявить себя единственными «моральными наследниками» революции. Что бы это дало будущим противникам большевиков в Гражданской войне — не очень понятно, но любовь к эффектной позе ещё не раз подведёт тех же эсеров.
Только 12 декабря 1917 года декретом СНК Урицкий возглавит комиссию по выборам в собрание. Эсеры набрали 39,5% голосов, а вместе с национальными представителями партии — и все 60%. Стоит отметить, что эта партия к тому моменту разрывалась между левым и правым флангами, а также центром во главе с Черновым.
Национальные представители, вроде украинских эсеров или Закавказской секции, не были большими сторонниками правых однопартийцев или центристов. Они в любой момент могли заключить «сепаратный договор» с ленинцами или вообще уйти в автономное плавание.
Большевики набрали 22,5%, что стало для них крайне неприятным сюрпризом. Но, во-первых, Ленин был прагматик — у него в руках были военно-революционные комитеты, городские советы и человек с ружьём. То есть промышленность и армия. Во-вторых, 26 декабря в партийном печатном органе «Правда» вышли «Тезисы об Учредительном собрании», в которых лидер большевиков зафиксировал позицию своей партии: мы опираемся на Советы. Республика Советов, согласно этой концепции, — это более высокая форма демократии, чем любой буржуазный режим. При этом выборы в «учредилку» РСДРП(б) не признавала, вместо этого сторонники Ленина требовали переизбрания депутатов, а также признания ими над собой власти Советов.
Ленин помножил на ноль любые заявления депутатов нового выборного органа. Но раз у него в руках была военная сила, он в любой момент мог закрыть собрание за ненадобностью. Новый выборный орган оказался в политическом вакууме — без пяти минут в состоянии политической смерти.
Сторонники собрания в ответ решили сопротивляться. Так как речь зашла про эсеров, то на повестке дня встал вопрос — будет ли террористическая кампания или нет? Тут-то и стало понятно, что партия была разодрана между кучей фракций. Правые не хотели этого, Чернов и его центристы были, в принципе, не против, но момент, по их мнению, был неподходящим. Левые эсеры уже давно посматривали в сторону большевиков, так что вопрос о разборках с ними в повестке дня не стоял.
Меньшевики, кадеты и народные социалисты принципиально не хотели ввязываться в террористический бардак. Поэтому все совместно решили, что будут массовые демонстрации. И вот если во время них что-то такое случится, тогда умеренные социалисты прибегнут к силе. Тем более что солдатские комитеты Семёновского и Преображенского полков, а также петроградская бронедивизия поддержали сторонников собрания. Солдаты и офицеры этих военных частей согласны были участвовать в демонстрациях сторонников «учредилки», фактически обозначив их силовой фланг. Но часть военных большевики разагитировали, а против бронедивизии провели диверсии, обездвижив её.
5 января в Петрограде было объявлено военное положение. В город вошли преданные большевикам латышские стрелки, части экипажей с крейсера «Аврора» и броненосца «Республика». Во главе матросов стоял анархист Анатолий Железняков, более известный как матрос Железняк. По приказу большевистского Чрезвычайного штаба вокруг и на подходе к Таврическому дворцу, где должно было проходить заседание нового органа, было выставлено оцепление. Демонстрации, которые, несмотря на запрет, начали сторонники собрания, были остановлены. Где-то по ним была открыта стрельба. Точных данных по убитым нет, но считается, что погибло 12 человек и несколько десятков ранены.
Смерть политического объекта
Всё-таки собрание открылось. Но тут выяснилось, что из более чем 750 депутатов присутствует около 400. Этого, в принципе, хватало для кворума, но только на первый момент. Если какая-то фракция покинула бы заседание, его можно было закрывать — политически оно оказывалось бы ничтожным, а его решения можно было не признавать.
Именно такую тактику использовали большевики. Вначале их фракция потребовала от собрания принять Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа. Понятное дело, эсеры, как большинство нового органа, отклонили это дело. И попали в расставленный ленинцами капкан. Считая себя вправе принять конституционные акты, эсерам надо было позаботиться о том, чтобы на их стороне была военная сила. Этого не было. Так что выбор был простой: либо работа под и с большевиками, либо — разгон.
Эсеры и их лидер Чернов решили притвориться, что от реальности можно отмахнуться. Так что фракция РСДРП(б) просто покинула заседание. Позже к ним присоединились левые эсеры во главе с Марией Спиридоновой, у которой были крайне накаленные отношения с Черновым, которого выбрали председателем собрания.
К утру 19 января 1918 года сложилась смешная ситуация. Чернов дирижировал выборным всероссийским органом, под его руководством принимались конституционные акты (о земле, о признании России республикой), но присутствовало менее 40% депутатов.
Находившиеся на заседаниях матросы Петроградского гарнизона целились в эсеров из ружей, поднимали гвалт при обсуждении любого вопроса и всячески срывали «демократический процесс», демонстрируя приверженность организованному насилию в политике. Наконец, в четыре утра, через полтора часа после того, как левые эсеры покинули собрание, в помещение вошёл Анатолий Железняков. Он спокойно прошёл на трибуну и, представившись комендантом Таврического дворца, сказал Чернову, «чтобы все присутствовавшие покинули зал заседания, потому что караул устал». Лидер эсеров тут же встал в позу: мол, депутаты тоже устали, но они тут власть и их можно разогнать только силой. В ответ матрос только повторил свою просьбу покинуть дворец.
Чернов проигнорировал её, и заседание продолжилось ещё 40 минут, лидеры фракции эсеров передали ему записки, что пора уже сворачивать лавочку. Все устали, и больше всех — солдаты. Так что лучше выйти сейчас и по-хорошему. Чернов в итоге передал вопросы собрания специальной комиссии, и депутаты потянулись наружу.
Когда лидер эсеров покидал дворец, неизвестный, представившийся большевиком, предупредил его, чтобы он не пользовался автомобилем. Мол, рядом с ним ждут матросы, готовые его убить. Домой Чернов добрался пешком. А собрание просто закрыли большевики — впоследствии оно так и не созывалось. Конец «учредилки» означал переход революции к финальной развязке — Гражданской войне.