Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков заявил, что закон об иностранных агентах может быть изменён. На днях представители Совета по правам человека при президенте РФ (СПЧ) и члены Союза журналистов провели встречу с представителем Минюста, чтобы разъяснить положения этого нормативного акта. Встреча прошла после того, как соответствующий статус получил телеканал «Дождь» (признан в РФ СМИ-иноагентом), а также некоторые другие СМИ и журналисты. Член СПЧ Ева Меркачёва в интервью NEWS.ru рассказала о том, как прошла встреча, как Совет хочет изменить нашумевший закон, а также об имеющихся, по её сведениям, планах властей пересмотреть его применение.
— В Кремле допустили изменения в законе об иноагентах, если журналистский цех и законодатели посчитают это нужным. Может быть, это следствие вашей встречи с представителем Минюста?
— Это конечно же положительная новость. Могу сказать, что журналистский цех уже пришёл к выводу, что нужно. Даже больше — было бы лучше, если бы этот закон вообще отменили, как неразумный и нагнетающий в обществе агрессию. Ведь когда клеймят «иностранным агентом», то люди начинают агрессивно реагировать. Судя по всему, уже всё сдвинулось серьёзно. Я знаю, что вчера было серьёзное заседание в верхах. Есть основания думать, что в ближайшее время закон будет изменён.
— Вы можете рассказать подробности об этой встрече?
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
— Нет, не могу, к сожалению. Только могу сказать, что законом заинтересовались на самом высоком уровне и, по моим данным, грядут перемены.
— Хорошо, расскажите тогда подробнее про встречу с представителем Минюста. Кто был на ней помимо вас?
— Другие члены СПЧ. Там был Лёня Никитинский из «Новой Газеты», председатель Союза журналистов России Владимир Соловьёв, тележурналист Николай Сванидзе, Мария Ахмедова из «Эксперта», председатель СПЧ и всё. Не самый широкий состав.
— В беседе поднималась тема того, что Минюст мог бы изначально иначе применять закон об иноагентах?
— Минюст всё время нам говорил о том, что они не занимаются правоприменительной практикой, хотя я с этим не согласна. Минюст всё время отсылает к Роскомнадзору. Это не совсем правильно, так как выходит, что их роль исключительно техническая. Они получают обращения из Роскомнадзора и Росфинмониторинга и формально, не разбираясь по существу, вносят в список иностранных агентов. Это звучит ужасно. Хотелось бы всё же верить, что есть какое-то разбирательство, попытка понять Минюстом, правильно ли всё оформлено и выявлено.
— Вы считаете, что Минюст на самом деле мог бы этим заниматься?
— Сложно сказать. Я не юрист. Мне казалось, что министерство хотя бы должно более подробную информацию запрашивать о том, какие иностранные граждане или корпорации кого финансируют. А так, они говорят, что у них просто были обращения без детализации от Росфинмониторинга и им этого достаточно. Мы им говорили, что, может быть, всё же лучше разбираться, но там считают, что это не их дело. Считают, что информация у Росфинмониторинга вся для служебного пользования, часть из которой может быть даже нельзя разглашать. Так, по крайне мере, я услышала их позицию.
— А вы не увидели согласия со стороны Минюста в том, что закон, видимо, не очень грамотно сформулирован?
— Представитель сказать так не может — он же чиновник. Однако мне показалось, что он нас понимает. У него был грустный вид. Казалось, что он ожидает того, что мы на него набросимся и разорвём. Мы даже шутили по этому поводу, что не хотим крови, что понимаем, что он один отдувается за всё министерство. Тем не менее вопросы свои нам надо было задать, но представитель практически не ответил ни на какие, к сожалению. Он подтвердил наши самые большие опасения о том, что любое СМИ, любое физическое лицо, журналист может стать иностранным агентом в любой момент. Мы спрашивали, может ли быть признан иностранным агентом журналист, который, например, победил в международном конкурсе, ему оплатили поездку за наградой, вручили премию. Нам ответили, что да, может. Мы спрашивали, может ли быть признан иноагентом тот, кто просто поехал в пресс-тур, который оплатила иностранная организация. Ответ такой же — может, как и журналист, участвовавший в международной конференции, где проживал за счет организаторов. Также нам сказали, что физическое лицо, признанное иностранным агентом, должно писать об этом в каждом своем посте в соцсетях.
Отдельная проблема — финансирование. Для признания иноагентом достаточно получить хотя бы рубль от иностранца, при этом нет никакой защиты от провокаторов. Например, кто-то, кто захочет с вами поквитаться, бросит на счёт вашего издания доллар — и всё. Как от этого защититься, не ясно. Как можно защитить счёт издания, если он более-менее известен? А у большинства журналистов банковская карта привязана к номеру телефона. Любой человек может бросить деньги, после чего вас признают иноагентом. Как от этого защищаться? Заблокировать все свои счета? Это абсурд, такого просто не должно быть.
— Вы планируете теперь встретиться с представителями Роскомнадзора, Росфиномниторинга, с кем-то из Госдумы?
— Да, очень хотим. Думаю, в ближайшее время отправим запросы. Нам бы хотелось поговорить с главой Роскомнадзора, но, боюсь, без официального обращения от главы СПЧ эту встречу не организовать будет.
Если изменения в закон примут, то не раньше октября. В сентябре выборы, и мне кажется, что сейчас все будут только ими и заняты, плюс любое принятое сейчас решение будет считаться политическим. При этом понятно, что если законодатели не хотят принимать какой-то законопроект, то они его могут годами рассматривать и наоборот — при желании принять его в считанные дни. Всё зависит от политической воли. Нам пока важно объяснить, что пошла плохая тенденция, нарушается диалог власти с гражданским обществом. Мы считаем, что формируем почву для того, чтобы предложенные нами поправки к закону об иноагентах были внесены, когда это можно будет сделать. Мы ещё не подготовили сами поправки, но у нас есть предложения о том, как они могут выглядеть.
— Что это за поправки и на что вы ориентировались при выработке этих предложений?
— На практику, сложившуюся у Роскомнадзора при работе со СМИ. Когда что-то не то, по мнению ведомства, напечатали, выносится первое предупреждение, потом второе, а если нарушений в течение года нет, то они сгорают. Уже достаточно много СМИ эти предупреждения получили. Предупреждение держало в тонусе, закон был ясно написан, и все журналисты понимали, за что им выносят предупреждение. Нам бы хотелось, чтобы с иноагентами тоже были сначала предупреждения и чтобы объяснялось, за что именно. Есть, например, Елизавета Маятная, признанная физлицом-иноагентом, которая до сих пор не может понять за что.
Сейчас можно опротестовать признание в суде «через определённый срок», который при этом не указан. СМИ, например, обратиться в суд через месяц, а Роскомнадзор может сказать, что это недостаточный срок. Это должно быть отрегулировано. Далее Роскомнадзор, по идее, должен сам обратиться в Минюст с заявлением об исключении из списка иноагентов, но неясно, будет ли он это делать. По крайне мере, такой практики ещё не было.