Корреспондент NEWS.ru побывал в одном из центров временного размещения беженцев из ДНР и ЛНР в городе Новочеркасске. Покинувшие в срочном порядке свои дома в Донбассе люди рассказали, хотят ли они вернуться, почему не захотели уезжать в Россию многие их родственники и знакомые, а также что они думают о воинской мобилизации в республиках, из-за которой, как уже писали СМИ, там остались многие мужчины, многие против своей воли. Вместе с тем признание Россией суверенитета ДНР и ЛНР придало уверенности тем, кто сам собирался защищать родную землю с оружием в руках.
Лишь бы войны не было
Расположенный в 40 километрах от Ростова-на-Дону Новочеркасск — столица Донского казачества. При въезде в город гостей встречает триумфальная арка, символизирующая вклад казачества в победу над войском Наполеона. Главная площадь города с величественным Собором Вознесения Господня носит имя Ермака, а здание администрации этого города в 166 тысяч жителей украшает огромное панно с атаманом. Работающий в этом здании на должности и. о. главы города Виктор Синюгин рассказывает, что если в 2014 году прибытие беженцев застало их врасплох, то сейчас они уже гораздо более подготовлены и умудрены опытом.
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
Утром к нам прибыло 128 человек, из них — 70 детей. Завтра мы ожидаем ещё 44 человека. Помимо тех, кто к нам направляется оперативным штабом, есть ещё люди, которые приезжают сами. Ими мы тоже занимаемся. Среди беженцев есть совершенно разные люди. Есть, например, колясочник, матери с грудными детьми. Есть дети из интерната, — рассказывает Синюгин.
Беженцев последней категории расположили в общежитии Новочеркасского инженерно-мелиоративного института имени А. К. Кортунова (НИМИ). В Донецке они обучались в строительном техникуме, получали рабочую специальность. Это в основном подростки 15–17 лет. Вход в общежитие с момента введения режима ЧС по Ростовской области, помимо сотрудника Росгвардии, охраняет полицейский.
Детей по распоряжению замдиректора техникума собрала и вывезла секретарь Анна вместе с мастером производственного обучения.
Там стреляют по окраинам города. У меня сын призывного возраста. На начало войны ему было 12. Мы тогда уезжали, но потом возвращались — думали же, что война быстро закончится. А вот сейчас я опять уехала, но сын с нами не поехал, так как его не выпустят из-за призыва. Однако пока его не призвали — у него с глазами проблема. Если призовут, то в самую последнюю очередь. А из женщин у меня, например, осталась родная сестра. Почему? Я могу сказать по себе — потому же, почему я тогда возвратилась. Я там родилась, это моя родина и дом. Поэтому там все и остаются. А ещё если бы я тогда уехала навсегда, то у меня бы там не осталось бы квартиры. Когда в прошлый раз шли боевые действия, у нас вылетели окна, а это был февраль. Мужу пришлось ездить под бомбёжками искать новые, — рассказывает мастер.
Эвакуированные говорят, что им очень повезло с тем, как их принимают: «шикарные» условия, питание, чуткость к проблемам. Тем, кому это необходимо, выделяют психолога. Это нужно не только из-за того, что пришлось бежать из-под обстрелов. Как объясняют старшие, привезённые сюда дети относятся к так называемым трудным подросткам. Впрочем, при общении они совершенно не производят такого впечатления.
В первой из показанных комнат живут три девушки-подростка. Одна из них — Настя — нянчит на руках своего сына Филиппа.
Мы все очень хотим вернуться, когда всё это закончится. Я полтора часа плакала, когда мы сюда приехали. Многие люди из тех, кто остался, сделал это из-за того, что не могут свои дома бросить. Мама уехала из посёлка вместе с бабушкой в город — там безопаснее, — рассказывает Настя.
Девушка добавляет, что ей не нравится, то, что в народных республиках объявили всеобщую мобилизацию. Настя рассказывает, что служить забрали племянника её бабушки, которому за 40 лет.
Он на шахте работал. Всех, кто на них работал, забирали по призыву. Сейчас всех мужчин, кому уже есть 18, забирают служить — хотят они этого или не хотят. Мне кажется это неправильным. Нужно, чтобы они хотя бы полгода послужили в армии, а так, человеку просто суют в руки автомат. И зачем это? Если человек сам хочет — это уже другое дело, — объясняет Анастасия.
Девушка надеется, что всё быстро придёт в норму и что президент Украины Владимир Зеленский вскоре всё же «успокоится».
Семь лет мы жили почти без выстрелов. Более-менее нормально. Почему нельзя было дальше так продолжать? Разбирайтесь сами между собой, а зачем делать так, чтобы мы вынуждены были уехать? Все хотят быть дома, на своей земле, — говорит Настя.
Другая девушка в следующей комнате рассказывает, что когда они уезжали, было страшно: «Примерно как в 2014 году». Тем не менее, если бы решение было за ней, она бы осталась. Тем более что среди тех, кого призвали, есть и её 42-летний отец.
У него группа инвалидности, и в прошлый раз он не участвовал в войне, но вот в этот раз призвали. Там сейчас всех забирают. Буквально подходят к прохожим на улице и забирают. Дают форму в руки и всё. Отказаться никак нельзя. Заходят в дома, квартиры. Мне кажется это неправильным — это же наши родные, так нельзя. Многие же и так уже служат. Мне кажется, люди должны идти по своей воле, а не насильно, — продолжает молодая беженка.
Она добавляет, что среди её родственников есть те, кто эвакуироваться не захотел.
Мама нашла работу и не захотела уезжать, а бабушка сказала, что где родилась, там и будет помирать, — объясняет студентка техникума.
На вопрос о том, что они думают о независимости и возможном присоединении народных республик к России, девушки отвечают, что им всё равно, лишь бы войны не было.
«Это наш долг»
Большинство парней идут на контакт не так охотно, как девушки. Что-то вытаскивать из них приходится, что называется, клещами. При этом в целом они рассказывают то же самое: эвакуация стала для всех неожиданностью, было страшно, но в 2014 году всё же страшнее. Все молодые люди хотели бы вернуться назад, так как там их родина и все знакомые и друзья.
Гораздо более разговорчив, чем остальные молодые люди, 17-летний Руслан — любитель играть на гитаре. Он начинает с того, что исполняет сначала кавер, а потом и песню собственного сочинения, победившую на творческом конкурсе в обеих народных республиках. Песня, конечно, о войне:
Песен мы теперь не поём,
Скоро заживём не вдвоем.
Где шумел камыш — тишина.
Что же ты молчишь? Война...
Как и большинство других молодых беженцев, Руслан остался бы в ДНР, если бы от него это зависело. Также он, по его словам, скорее всего, записался бы в ополчение.
Да, стреляют, страшно, но я к этому уже привык. 18 мне исполняется уже в этом году, и если бы я остался, то меня могли бы призвать. От призыва сбегать я бы точно не стал. Сейчас очень хочу вернуться, даже несмотря на стрельбу и бомбёжки. У меня там друзья остались, они всё время зовут, говорят, что за меня скучают. Многие из них живут в Донецке, куда стрельба особо не доходит, но кое-кто и на окраине, и всё равно не боятся оставаться. Тоже, наверное, привыкли. Я думаю, что всеобщий призыв сейчас — это правильно. Республика тебе помогает, и ты ей тоже должен помогать. Это наш долг — защитить республику, да и не только республику: маму, папу, сестру, — говорит Руслан.
По словам Руслана, те люди, которые решили не эвакуироваться из народных республик, сделали это в первую очередь из-за опасения за свой дом, хотя нельзя сказать, что с домами тех, кто покинул их в 2014 году, что-то случилось, если не считать тех, в которые попадали снаряды. Однако какого-то масштабного разграбления и мародёрства тогда Руслан не помнит. Своим же нынешним домом молодой человек очень доволен: общежитие, в которое их поселили, даже лучше того, в котором они жили в Донецке.
Здесь хороший ремонт и тепло, воздух теплый никуда не уходит. Там нам приходится зимой постоянно использовать много обогревателей, чтобы не замерзнуть, — рассказывает Руслан.
Комендант общежития Валентина, которая теперь также отвечает и за беженцев, признаётся, что очень хорошо их понимает, так как она сама беженка из Таджикистана.
Я бежала в 1994 году. В Таджикистане тогда начиналась гражданская война, а помимо этого, было ужасное отношение к русским. Квартиру, например, мы тогда продать не смогли, нам говорили: «Зачем нам её покупать? Вы, русские, скоро сами её бросите». Когда мы уезжали, пришлось 13 суток ехать в вагоне, где раньше перевозили солярку. Нас никто не встречал, всем было всё равно. Какое-то время не могла устроиться на работу из-за проблем с документами. Получилось это сделать только благодаря добросердечности одной женщины, которая меня наняла, — рассказывает Валентина.
Комендант отмечает, что при всей трагичности ситуации то, что отношение к беженцам за эти годы изменилось и их уже не оставляют на произвол судьбы, — это безусловный позитив.