Актер Михаил Мамаев, известный по роли Никиты Оленева в кинокартинах «Виват, гардемарины!», «Гардемарины» и последующих частях фильма режиссера Светланы Дружининой, с конца 2022 года находится в зоне СВО. Журналист NEWS.ru встретил актера в одном из населенных пунктов Луганской области, неподалеку от которого сейчас идут боевые действия. С какой целью находится в зоне СВО, когда вернется в театр и кино, как относится к уехавшим из России коллегам и какие стихи рождаются у него под обстрелами, Михаил Мамаев рассказал в интервью.
«Нацбатовцы привязали женщину к бронетранспортеру»
— Вы уже не первый месяц находитесь в зоне спецоперации. Что главное успели понять об СВО, о российских военных, о жителях Донбасса? Какие истории особенно вас здесь впечатлили?
— Начнем с истории, наверное. Я ее услышал в Донбассе в один из самых первых дней моего здесь пребывания. Ее рассказал боец по имени Женя, когда я его спросил, почему он пошел в ополчение в 2014 году. Он ответил, что боевики одного из украинских нацподразделений — кажется, речь шла о батальоне «Азов» (террористическая организация, деятельность в РФ запрещена) — привязали женщину за ноги к бронетранспортеру. За то, что, по их сведениям, она готовила обеды ополченцам Донбасса.
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
И нацбатовцы, гоняя на технике, таскали привязанную женщину по улицам. До тех пор, пока она не умерла. Боец Женя сказал мне, что после этой истории он — простой шахтер — взял в руки оружие и пошел в ополчение воевать. Это одна из историй, которая произвела на меня сильное впечатление и долго не отпускала.
Вообще человеческих историй, которые дают понимание происходящего, здесь очень много.
— Что чувствуешь, когда такие истории слышишь?
— Когда говоришь о человеческих страданиях, определить одним-двумя словами сложно. Потому что это гамма чувств. Это и непонимание того, как они дошли до такого уровня бесчеловечности. Я имею в виду тех, кто совершает эти экзекуции. И изменение своего собственного внутреннего отношения вообще к понятию «человек». Потому что мирная жизнь предполагает, например, отрицательное отношение к смертной казни, поскольку речь о человеческой жизни, которую никто не вправе отнимать. Но здесь отношение к смертной казни кардинально меняется.
Мысленно одних людей ставишь по одну сторону невидимой красной линии, а зверей кровожадных — по другую. И когда звери кровожадные по другую сторону угрожают людям добрым, простым, беззащитным, то однозначен ответ: эти звери должны быть уничтожены, стерты с лица земли. Без срока давности. Ну вот такое отношение сейчас. Пока идут боевые действия.
«Друзьям сказал, что еду отдыхать во Вьетнам, а сам рванул в Донецк»
— В зоне СВО находитесь в качестве военного лица или гражданского?
— Ну, скажем так: военкор.
— Стрелять уже приходилось?
— Приходилось.
— Какие мотивы вами двигали, когда изначально поехали в зону спецоперации?
— Первая и главная мысль, начиная с 24 февраля 2022 года: чем я могу помочь, какие мои навыки и умения могли бы пригодиться. Когда-то в юности занимался военной журналистикой. Пытался поехать в зону военных действий официально — в Ирак. Меня туда не пустили. Но я нашел возможность попасть через частную информационную компанию. И работал в качестве военкора.
Сейчас произошло нечто приблизительное. И я счастлив быть полезным здесь.
— Чувствуете себя героем?
— Совершенно искренне говорю: нет. Я так воспитан, считаю, что в сложные для родины времена это даже не обязанность, а честь — послужить своему отечеству. Ничего в этом героического нет.
— Друзья, родные отговаривали от поездки?
— А они не знали. Я друзьям сказал, что собираюсь ехать отдыхать во Вьетнам. Раньше — до пандемии — действительно туда уезжал на месяц-два зимой, поскольку увлекаюсь виндсерфингом. Лет 10 ездил. Я подумал, что если на этот раз уеду в Донбасс, а скажу, будто отправился во Вьетнам, то никто не догадается. Так оно и было.
Правда, потом информация всё равно просочилась в СМИ, и друзья узнали. В общем, удивились, да.
«Не могу представить себя сейчас выходящим на сцену»
— Есть ли опасение выпасть из обоймы? Ведь пока вы здесь, ваше место на сцене и в кино могут занять другие артисты.
— Я не думал об этом. Честно говоря, сейчас не могу представить себя выходящим на сцену в чужом костюме, играющим чужую роль, тем более, например, в комедии.
Да, скоро выйдут два фильма — продолжения «Гардемаринов». Я играю одну из главных ролей. В одной из серий действие, кстати, происходит в тех местах, где сейчас наши ребята сражаются и где я недавно также находился. Кинбурнская коса, Мариуполь.... Там же был суворовский десант и Русско-турецкая война 1787 года — это как раз действия пятой части «Гардемаринов», которая в этом году должна выйти на экран. Но обе серии были сняты до СВО.
Сейчас считаю, что я нужнее здесь. Пишу стихи и песни, имею возможность адресно прочитать их ребятам, поддержав, подбодрив. В советское время действовал институт политруков. Они мотивировали бойцов, поднимали в атаку, находили правильные слова. Дело не в идеологии — они оказывали всестороннюю моральную поддержку, подсказывали, настраивали. Я подумал, что люди творческих профессий могли бы стать своего рода политруками для наших ребят в зоне СВО. Таких людей не хватает.
Ну а потом можно будет подумать и о кино, о сцене. Возможно, сам буду снимать как режиссер. Скорее всего, так и будет.
— Часть ваших коллег после начала СВО покинули Россию. Представляете ситуацию, что они вернутся, и вы снова будете участвовать в одних проектах?
— Сложный вопрос. Среди уехавших есть друзья или хорошие знакомые. Но я постараюсь абстрагироваться и скажу так: что после Донбасса эти люди [уехавшие из страны] вызывают у меня брезгливость. Это слово, продуманное мной.
Уехали они осознанно или просто испугались, виноваты или не виноваты — для меня не имеет значения. Каждый делает свой выбор. Видимо, их так воспитали. Переубедить нам друг друга никогда не удастся.
Я считаю, что к ним нужно относиться в рамках существующего российского законодательства. То есть если человек уехал и потом решил вернуться, нужно понять, как он уехал. Уклоняясь от мобилизации? Это одна статья УК РФ. Оскорбительно отзывался о нашей армии? Другая статья.
Если, допустим, пожилой человек уехал, потому что на старости лет ему сложно воспринимать происходящее, — тогда это смягчающее обстоятельство. Нужно рассматривать каждую конкретную ситуацию, исходя из уголовного кодекса. Причем в течение 25 лет ближайших как минимум УК не должен смягчаться. Как смягчился через 10 лет после окончания Великой Отечественной войны — и бандеровская мразь повыходила из тюрем и сумела воспитать поколения, которые сейчас противостоят нам. Эту ошибку нельзя допустить.
«На победу должна работать вся страна. Не должно быть двух Россий в одной»
— Вы стали жестче здесь?
— Скорее, повзрослел. Хотя, в принципе, я далеко не мальчик. Но находясь рядом с человеческим страданием, видя, как непросто люди живут, становишься серьезнее.
Встретил огромное количество людей, близких мне по духу. Даже сам не ожидал. Это глубокая философская тема. Я же из Советского Союза. Здесь почувствовал, что не одинок в своих вопросах к себе и к миру. И что люди бьются в том числе за справедливое мироустройство. Русский мир — он же зиждется вообще на великой жажде справедливости.
Именно поэтому здесь на военной технике часто можно встретить изображения Данилы Багрова из фильма «Брат» с цитатой: «В чем сила, брат? В правде». Вот за эту правду здесь и сражаемся в широком смысле слова.
— Знаю, что прямо сегодня вы с группой попали под обстрел под Кременной. Бывает страшно в такие минуты?
— Как здесь говорят, смелый не тот, кто не испытывает страх. А тот, кто умеет страх преодолевать. Ребята, которые сражаются с 2014 года, освоили эту науку и учат меня. Неприятно, когда кто-то рядом начинает паниковать — состояние читается окружающими и передается на подсознательном уровне. Поэтому неподготовленным лицам и особенно женщинам на передовой не место. Здесь работают серьезные проверенные пацаны. (Улыбается).
— Какие в целом настроения в зоне СВО сейчас?
— Я общаюсь преимущественно с ребятами, которые с 2014 года, будучи уроженцами Донбасса, защищают свою землю. И с добровольцами, которые приехали сюда задолго до начала СВО.
Это мотивированные, хорошо обученные крепкие бойцы, которые по приказу верховного главнокомандующего готовы идти хоть до Ла-Манша. Они рассуждают так: «Пока фашизм-бандеризм существует, воюем. Но враг будет разбит, победа будет за нами!»
— Как, на ваш взгляд, должно измениться российское общество? Об этом сейчас много спорят.
— Нужна ментальная мобилизация. У каждого в голове. Понимание, что без победы России не будет. Не должно быть «двух Россий в одной» — одна сражается, а другая, гламурная, как жила, так и живет. На победу должна работать вся страна. Если человек противопоставляет себя стране или безразличен к происходящему, то ему не должно быть кайфово в России.
Михаил предоставил NEWS.ru свои новые стихи, которые были написаны накануне.
Весна под Рубежным.
Под Рубежным весна.
Мир выходит из спячки и мглы.
Возвращается то, что умерло вроде бы осенью.
И березы стыдливо прикрыли обгорелые свои стволы
Новорожденных листиков дымной просинью.
Что-то мучает землю, но что-то ее и хранит —
У земли же своя неприметная глазу внимательная охрана.
То ли это Господь, то ли наш человечий гранит,
Что лежит в основании великого Русского Храма.
Я частица тех гроз, тех стремящихся к свету камней,
Что встают, если нужно, стеной на пути у пожара и стона,
Часть растущих из неба раскаленных грозою корней,
Что способны пробить сотни метров трухлявого евробетона.
В блиндажах Кременной пахнет гарью и слышится мат,
Как кремень о кремень, трутся зубы, разжигая рассветное зарево...
Но из русского мира уходит, уходит, уходит, уходит зима,
А весна наступает, чтоб согреть и наладить жизнь заново.
***
Вербное воскресенье под Бахмутом
Там, где до смерти один лишь шажочек,
Где одно лишь мгновение до мира теней,
Лица наших полковников становятся жестче,
Наших юных старлеев команды грозней.
Мужики напрягают упрямые жилы,
Отмечая под Бахмутом пасхальный апрель,
И смывают с подошв наши чудо-старшины
Притворившийся кровью бандеровский клей.
Невозможно привыкнуть к потерям и боли.
Но в ответ на попытки Россию сломать,
Видит бог, наше мирное Русское поле
Однажды упрется в их прокисший Ла-Манш.