Саудовская Аравия и ее партнеры по Совету сотрудничества арабских государств Персидского залива (GCC), а это Бахрейн, Катар, Кувейт, ОАЭ и Оман, не поддерживают идею Запада ограничить цены на российскую нефть, торгуемую на мировых рынках. Об этом заявил 29 июня представитель Института экономики Ливана Мохаммед Диаб.
В мае президент Эрдоган заявил, что Турция не будет участвовать в «шоу по Украине» и не намерена портить добрососедские отношения с Россией. «Свою позицию по территориальной целостности и суверенитету Украины мы четко и мужественно сказали России. Но ввязываться в это шоу мы не намерены, отношения с Россией продолжаются ровно во всех плоскостях», — подчеркнул турецкий лидер.
«Есть акторы, которые считают, что они извлекают выгоду из максимально возможного продления войны. Они думают, что „Россия ослабнет, если война продлится“, и поддерживают украинцев настолько, чтобы продлить конфликт. Турция никогда не была одним из этих акторов и никогда не будет. Мы должны верить в мир, стремиться к нему», — заявил 27 июня глава по связям с общественностью Эрдогана Фахреттин Алтун
Подобную позицию, как выясняется, в той или иной степени разделяет большинство государств исламского мира. NEWS.ru выяснял, в чем причина столь взвешенного подхода.
«Мы не хотим застрять в обвинениях»
Украинский кризис рельефно выявил, кто для Москвы является доверительным партнёром, а кто враждебным государством, расставив все точки над «и». И вряд ли стоит искать у тех или иных стран какую-то «платоническую любовь» к России. Очевидно, что все партнеры РФ исходят из собственных национальных, а не российских интересов. И те страны заслуживают большего доверия, которые прямо указывают на то, где эти интересы совпадают, а где расходятся, и не клянутся в вечной дружбе, а прямо называют свои цели в отношениях с Москвой, что и делает эти связи именно доверительными.
В этом контексте становится все более очевидным, что именно государства исламского мира в целом и арабские страны (за исключением Кувейта и Ливана) в частности, заняли наиболее благожелательную к Москве позицию на фоне российской спецоперации на Украине, несмотря и на сохраняющиеся между ними и РФ разногласия, в том числе и касательно оценок самой СВО, которые однако стороны стараются не умалчивать, а разрешать.
Показательна позиция Султаната Оман, который в лице главы МИД страны Бадра бен Хамада бен Хамуда аль-Бусаиди в интервью французской газете Le Figaro в мае на вопрос, «совершили ли русские ошибку, вторгшись в Киев», ответил:
«Мы этого не говорим, иначе мы бы застряли в обвинениях, что не позволит нам двигаться к прекращению этой войны».
В свою очередь Катар еще в марте выразил свое отношение к конфликту между Россией и Украиной. Так, по словам государственного министра Катара по вопросам энергетики Саада бен Шарида аль-Кааба, Доха не занимает ничью сторону и не намерена извлекать «политические выгоды» за счет своего нынешнего положения на мировом рынке энергоресурсов, не рассматривая сотрудничество с Европой как «противостояние с Россией».
«Мы не выбираем сторону, мы действуем в рамках наших деловых интересов», — отметил он.
Благожелательная для Москвы позиция мусульманских стран, отказавшихся присоединиться к антироссийским санкциям, обусловлена тем, что у РФ и государств исламского мира интересы в сфере безопасности и взгляды на переустройство мира и своих регионов в целом совпадают. Подходы исламских и арабских столиц постепенно сближаются со взглядами Кремля по поводу необходимости трансформации региональной и мировой архитектуры безопасности, построения многополярного мира.
Те же страны Персидского залива, в том числе Саудовская Аравия, ОАЭ и Оман, давно уже разочаровались в нынешней системе как международных отношений, так и региональной безопасности. Это же касается Турции с Пакистаном и Алжира с Египтом, не говоря уж про Иран. Поэтому российские инициативы по формированию нового облика коллективной безопасности для Ближнего Востока и Северной Африки (БВСА), впервые озвученные в 2019 году, по-прежнему актуальны и созвучны намерениям региональных акторов.
О заинтересованности этих государств интенсифицировать связи с Россией свидетельствуют, например, подписанное между ОАЭ и Россией еще в 2018 году соглашение о стратегическом партнерстве, в котором содержится и измерение безопасности. Или соглашение между Россией и Саудовской Аравией о военном сотрудничестве 2021 года.
На этом фоне, конечно, нелепо звучат те или иные обвинения пессимистов, выступающих против углубления связей России и мусульманских государств. Часто даются весьма тривиальные объяснения такой позиции. Допустим, голословно утверждают, что Турции, Пакистану или Саудовской Аравии просто «нельзя доверять». Однако эти страны не намерены строить отношения с Москвой, прячась за витрины мнимого «исконного союзничества» и не скрывают проблемные аспекты в двусторонних связях. Но при этом они стремятся избегать, чтобы эти аспекты стали поводом для обвала всего спектра взаимодействия.
Турция, Египет, Саудовская Аравия, ОАЭ, Пакистан также считают, что достойны быть «полюсами» нового многополярного мира. Конечно, здесь уже заложена потенциальная конкуренция с вернувшейся на Ближний Восток Россией. Но это не должно помешать развитию дальнейшего плодотворного партнерства.
И самое важное, что сами эти государства, если речь идёт, допустим, о монархиях Персидского залива или Египте с Турцией, пытаются преодолеть противоречия между собой. Эти противоречия возникли во многом из-за осознания дефицита безопасности и ее гарантий со стороны Вашингтона. Разочарование в США стало особенно заметно после ухода американцев из Афганистана. Также и в связи с украинским кризисом позиция Соединенных Штатов для многих арабских государств кажется весьма слабой, на это указывает, например, публикация в WSJ. Речь идет о неспособности Соединенных Штатов предотвратить российскую СВО, а в глазах арабского мира это проявление слабости Вашингтона.
В связи с этим, нынешний кризис на Украине может укрепить в сознании ближневосточных государств (а также и негосударственных, но влиятельных акторов) отношение к России как к великой державе, бросающей вызов существующему мировому порядку, устойчивой к санкционному давлению и тем самым открывающей новые возможности для сотрудничества. Хотя, безусловно, для многих стран это будет лишь продолжением диверсификации их внешних связей, так как их заинтересованность в сотрудничестве с Соединенными Штатами будет по прежнему актуальна.
При этом не оправдались опасения по поводу того, что затягивание военной операции приведет к постепенному отходу мусульманских стран от благожелательной к России позиции. Они по-прежнему «держат удар» и не поддаются давлению США и их союзников. Другой вопрос, что вряд ли можно обвинять Алжир или Катар в желании нарастить поставки газа в Европу взамен российского, так как это диктуется экономической целесообразностью, исходя из которой они не стремятся присоединиться и к антироссийским санкциям.
Без исламофобии, если можно
Отношение России и Ислама — это вопрос внутренней политики России, пусть и со всеми «перегибами на местах» и прочими негативными факторами. Эти факторы действительно сказываются и на принятии внешнеполитических решений, но не являются целью самой внешней политики. Москва не намерена обращать внимания своих партеров на необходимость пересмотра собственных установок, касающихся правовой системы, формы правления, исламских традиций.
В то же время отношение Запада и ислама — при кажущемся комплементарном подходе некоторых западных политиков к мусульманским меньшинствам — это вопрос глобального западного видения переустройства мира в соответствии с либеральными ценностями и проистекающими из них подходами к реализации прав человека, которые должны быть всеобъемлющими и распространяться в том числе и на сами мусульманские государства. А это уже вступает в прямое противоречие с собственно исламскими принципами и исламским подходом к реализации прав человека и попытками их сохранения в качестве основы для функционирования самих мусульманских государств.
Идеологические несостыковки с Западом дают России определенные преимущества для выстраивания отношений с исламским миром. Если, конечно, носители очевидно исламофобских нарративов в российской политике не сведут на нет сохраняющиеся преимущества.
Санкции? Только от ООН
Большинство исламских и арабских государств поддержали резолюцию Генассамблеи ООН от 24 марта 2022 года, осуждающую действия России на Украине. Однако, например, Алжир, Иран, Пакистан, Сирия, Судан и Мали воздержались или проголосовали против. А Марокко просто не участвовало в голосовании. В свою очередь ОАЭ, хотя и поддержали антироссийскую резолюцию в ГА ООН, ранее в Совбезе ООН (где Абу-Даби имел статус непостоянного члена) воздержались при голосовании за осуждающее Россию постановление.
В то же время для большинства исламских государств из поддержавших указанную резолюцию это была дань обстоятельствам и подчинение внешнему давлению. Более того, на голосовании в ГА ООН все их антироссийские действия и закончились, а попытки призвать исламские и арабские государства занять более жесткую позицию в отношении РФ как раз заканчиваются отсылкой просителей к этой резолюции. Мол, мы же проголосовали, что вы еще от нас хотите?
Лишь два государства исламского мира заняли последовательную антироссийскую и проукраинскую позицию — это Ливан и Кувейт.
При этом ни одно из значимых арабских или исламских государств не пошло на разрыв связей с Россией и не присоединилось к антироссийским санкциям. Наоборот, многие страны готовы продолжать развивать сотрудничество и в период санкций, а также выступить в качестве посредника между Москвой и Киевом. Это касается как государств БВСА и Пакистана, так и азиатских «тигров» — Малайзии и Индонезии.
В частности, премьер-министр Малайзии Исмаил Сабри Яакоб заявил:
«Мы не поддержим такую агрессию, но наша позиция состоит в том, что мы не будем вмешиваться. Мы хотим, чтобы кризис на Украине был разрешён дипломатическим путем».
«Что касается санкций против России, мы не поддерживаем эти санкции, как и вообще любые односторонние санкции. Мы признаем только санкции, наложенные Советом Безопасности ООН», — сказал малайзийский премьер-министр.
В свою очередь Лига арабских государств (ЛАГ) в лице генсека организации Ахмеда Абу аль-Гейта, посетившего Москву в апреле, выступила с предложением стать посредником в урегулировании украинского кризиса, также указав, что вопросы санкций — это прерогативы СБ ООН (где у РФ есть право вето), а не группы стран.
С подобной же позицией о недопустимости введения подобных санкций, которыми подверглась Россия, в обход СБ ООН выступила и Турция.
«Турция также подверглась некоторым санкциям с эфемерными извинениями и политическими мотивами. Действительно, сегодня к нашей оборонной промышленности применяются некоторые санкции с политическими мотивами, в том числе принятые Западом. Поэтому мы считаем, что санкции могут быть законными и значимыми только в том случае, если они будут решаться под эгидой ООН», — сообщил Глава по связям с общественностью Эрдогана Фахреттин Алтун 27 июня.
По информации The New York Times, также официальные лица в ОАЭ заверили Москву, что не будут вводить антироссийские санкции, если только они не будут введены от имени ООН. Это вызывает недовольство в США.
«Любой финансовый центр, который готов вести бизнес, когда другие этого не делают, может дать утечку в дамбе и подорвать общие меры»,— цитирует издание бывшего советника офиса Министерства финансов США Адама М. Смита. По данным газеты, по меньшей мере 38 представителей российского крупного бизнеса и высокопоставленных чиновников владеют десятками объектов недвижимости в Дубае общей стоимостью более $314 млн. Шестеро из них находятся под санкциями США или ЕС.
Кроме того, Россия и мусульманские государства поддерживают на постоянный основе официальные контакты и обмениваются визитами после начала российской СВО. Так, в России побывали, кроме уже упомянутого генсека ЛАГ, премьер-министр Пакистана, министр иностранных дел ОАЭ, министр иностранных дел Катара. В свою очередь глава российского МИД Сергей Лавров посетил Алжир, Оман, Саудовскую Аравию. Встретился со своими коллегами из Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива, в заседании министров иностранных дел которого в Эр-Рияде он принял участие в мае. На постоянной основе проводятся контакты между официальными лицами России и Турции, России и Египта и другими странами.
Представители исламских организаций также заняли достаточно взвешенную позицию по поводу российской военной операции. Например, несмотря на изначально жесткую риторику, шейх Али Аль-Карадаги, генеральный секретарь Международного союза мусульманских ученых, в итоге свел свои пожелания по поводу разрешения украинского кризиса к необходимости активной роли ведущих исламских государств, таких как Турция и Пакистан. От них исламский деятель ожидает большего участия в урегулировании конфликта в качестве посредников между Москвой и Киевом, выступая за мирное решение российско-украинских противоречий. Это стало разочарованием для сторонников жесткой линии в отношении Москвы, которые ожидали от Аль-Карадаги прямых призывов к поддержке Украины вплоть до военной помощи.
Поэтому, когда не только Индия или КНР, но и практически весь исламский мир отказывается следовать обозначенному Западом курсу по поводу того, как следует вести себя с Россией, распространяемый тезис о том, что Москва якобы оказалась в полной международной изоляции, будет явным преувеличением.