На днях Консорциум женских НКО проанализировал несколько тысяч судебных приговоров и пришёл к выводу, что жертв домашнего насилия в России может быть примерно в 20 раз больше, чем указано в официальных данных МВД. До этого полицейское ведомство опровергало другие тревожные цифры фемицида (убийства женщин на почве мизогинии, ненависти к ним), публикуемые независимыми организациями. По данным министерства, статистика женских смертей, наступивших в ходе конфликтов с родными и близкими, напротив, снижается. Как считают консервативные и религиозные деятели, «завышение» показателей феминистками — это чуть ли не попытка «разрушить» семейный уклад. Однако их оппоненты видят корень проблемы в сохранении патриархальных пережитков во многих сферах общественной жизни, защищаемых сторонниками «традиционных ценностей». На ситуацию мог бы повлиять закон о профилактике семейно-бытового насилия, но пока парламентарии не спешат приступать к его рассмотрению. NEWS.ru выяснил, насколько сильно разнятся цифры женских смертей и почему так происходит.
Гендер или скрепы
Команда Консорциума женских НКО решила выяснить, насколько актуальной является статистика МВД касаемо случаев гибели женщин от домашнего насилия в России. Участники проекта проанализировали в открытой системе ГАС РФ Правосудие приговоры по ч. 1 ст. 105 (убийство), ст. 107 (убийство, совершённое в состоянии аффекта) и ч. 4 ст. 111 (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлёкшее смерть потерпевшего) УК РФ за 2018 год, где погибшими были женщины.
Результаты исследования говорят, что 61% от общего числа убитых женщин в 2018 году были убиты партнёрами или родственниками. Сколько это в цифрах? По данным Росстата, за 2018 год всего было убито 8,3 тысячи женщин. Минимум 5 тысяч из них убиты в ситуации домашнего насилия. При этом МВД сообщало только о 253 таких случаях за 2018 год (3%), — отмечается в сообщении Консорциума.
Полученный процент, как отмечают авторы исследования, совпадает с приведённым ООН средним мировым уровнем, который в странах Европы составляет 38%, а Африки — 69%.
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
С недавнего времени статистику женской смертности в контексте семейно-бытового насилия ведёт проект femicid.net. Его данные также более высокие, чем официальные. Например, в 2019 году феминистки зафиксировали 1752 случая фемицида, а МВД — 243, в 2020-м — 1481 случай (официальные данные полиции за этот период не опубликованы). При этом ведущие эту статистику более радикальны в выводах, чем Консорциум женских НКО. По их мнению, «называть убийства ненависти „домашним“ насилием — это игнорировать реальность и способствовать продолжению эпидемии насилия», поскольку «женщин убивают не только дома, не только интимные партнёры и родственники».
В МВД между тем неоднократно отчитывались о снижении числа «семейно-бытовых» преступлений. Так, по данным ведомства по итогам первого квартала 2020 года, их количество сократилось на 13%, а «посягательств в сфере семейно-бытовых отношений» в апреле 2020 года было зарегистрировано на 9% меньше, чем за аналогичный период предыдущего года. Эти цифры российские чиновники стали активно озвучивать после начала пандемии коронавируса и связанного с ней периода самоизоляции, во время которого, по данным ООН, существенно увеличилось число случаев домашнего насилия, а обращений в кризисные центры в России тогда стало больше в разы. Кроме того, во всемирной организации подчеркнули, что одним из главных факторов смерти или инвалидности среди женщин репродуктивного возраста является применение силы в отношении них.
Однако и власти, и особенно религиозно-консервативная общественность отрицали опасную тенденцию в российском обществе. Правые политики и националистические паблики на протяжении уже нескольких лет высмеивают некогда озвученные центром по предотвращению насилия «Анна» данные о якобы 14 тысячах женщин, погибших в 2015 году от рук домочадцев. В феминистском сообществе подчёркивают, что отсутствие подтверждения этой цифры является чуть ли не главным аргументом тех, кто отрицает проблему фемицида.
Мнение последних недавно выразила кандидат юридических наук Елена Тимошина, публикации которой размещают монархические и клерикальные сайты (на своей странице в Facebook эта женщина публикует посты против абортов и вакцинации). «Разоблачая» в очередной раз цифру «14 тысяч убитых» и критикуя законопроект о профилактике бытового насилия как разрушающий «традиционные ценности», она назвала «наиболее незащищёнными» от агрессии незамужних женщин. По её мнению, таковыми их делают «частая смена „партнёров“, сексуальная свобода, „гражданские браки“».
В феминистском объединении «Дочери Сиф», наоборот, подчёркивают, что физическое насилие над женщинами и его высшее проявление в виде фемицида в патриархальном укладе является обыденностью, необходимой для «поддержания существующего порядка».
Фемицид всегда имеет гендерную подоплёку, поскольку является «наказанием» за несоблюдение гендерной роли, либо же закрепляет главенствующее положение мужчины, который распоряжается женской жизнью по своему усмотрению. Фемицид примитивен в своих мотивах: ревность, эротизм, овеществление, одержимость. Патриархат лишает женщину статуса «человек», отбирая естественное право на жизнь, — пишут «Дочери Сиф».
Феминистки говорят, что хоть Конституция гарантирует равенство прав и свобод для всех граждан, независимо от их пола, «из-за существующей дискриминации люди отдельных социальных групп страдают больше других». Из-за отсутствия в уголовном праве понятия фемицида «оценить системность проблемы и найти её решение фактически невозможно».
«Нет точной и объективной статистики»
Как считают в Консорциуме женских НКО, Россия никогда не участвовала в международных исследованиях фемицида. Эту информацию NEWS.ru подтвердила депутат Госдумы Оксана Пушкина.
Да, наша страна не участвовала в такого рода исследованиях. Это обусловлено тем, что, во-первых, у нас нет точной и объективной статистики по смертности от домашнего насилия, а во-вторых, до сих пор нет такого законодательного акта, который позволил бы отследить эти страшные цифры. Более того, семья в нашей стране — это закрытая ячейка общества, и вторгаться в традиционные семейные уклады считается кощунством. А это всё только создаёт благодатную почву для насилия в семье.
По её мнению, жертвы семейного насилия — это «женщины, которые уже известны ведомству, но от того, что они обращаются [в полицию], нет никакого толку, труп уже не спрячешь».
Парламентарий полагает, что разница между официальными цифрами и подсчётами правозащитников не связана с тем, что жертвы насилия не обращаются в полицию, так как не верят в защиту государства. Проблема в том, полагает Пушкина, что МВД «до сих пор не потрудилось создать нормальную методику подсчёта пострадавших и погибших, несмотря на то что правозащитники уже много лет просят это создать, до сих пор непонятно, то ли не хотят её создавать, то ли не хотят её показывать».
По словам депутата, семейно-бытовое насилие присутствует во многих российских семьях, однако до принятия специализированного закона точную статистику получить не удастся. При этом Пушкина отметила, что «среди наиболее распространённых причин убийств женщин правозащитники называют развод или разрыв отношений, раздел имущества и преследование женщины после расставания».
Адвокат и бывший сотрудник уголовного розыска Игорь Маркелов уверен, что семейные конфликты, которые заканчиваются убийством, — «это следствие совместного употребления алкогольных напитков, когда именно вместе пьют». Он склонен больше верить официальным цифрам и полагает, что альтернативная статистика несостоятельна.
Причин замалчивать именно факты домашнего насилия я не вижу. На это политическая и экономическая обстановка не влияет, это гендерные отношения. И у нас в стране такого вопроса по большому счёту нет. Любую статистику можно приукрасить — были бы причины. Но я их не вижу. Вообще, убийств много в целом, и было бы гораздо проще все сложные или заказные преступления такого рода, наоборот, списать на домашнее насилие.
Общественный деятель и создатель Сети взаимопомощи женщин Алёна Попова, напротив, полагает, что данные Консорциума женских НКО верны. Она отмечала, что методика официального подсчёта жертв домашнего насилия вызывает много вопросов, например относить ли к ним жертв суицидов или пропавших без вести. По её словам, таких непонятных спорных моментов много и «корень проблемы в том, что в России нет определения, что такое домашнее насилие». Из-за этого ряд преступлений не квалифицируется как его проявления, поскольку «непонятно, какой состав точно попадает под действие этого определения». Последнее, по словам Поповой, есть в изначальном тексте законопроекта против домашнего насилия, которую Сеть взаимопомощи женщин и другие объединения разработали вместе с депутатом Госдумы Оксаной Пушкиной.
«Кастрированный» законопроект
Как писал NEWS.ru, в российском обществе давно появилась необходимость принятия закона о профилактике домашнего насилия. Его текст был разработан несколько лет назад и вызвал бурные общественные дискуссии. Феминистские и правозащитные организации давно требуют его скорейшего принятия, в 2019 году активистки запустили в его поддержку флешмоб #ЯНеХотелаУмирать.
С другой стороны, клерикалы из движения «Сорок сороков», известного агрессивной борьбой против защитников городских пространств от застройки объектами РПЦ, объявляли о проведении молебнов против законопроекта. Их поддерживали участники «межрегионального круглого стола», состоявшегося в ноябре 2019 года в Общественной палате Чечни, которые сочли, что документ вредит «традиционным ценностям». На этом фоне Оксана Пушкина неоднократно жаловалась главе МВД на угрозы убийством из-за работы над законопроектом.
Итогом противостояния «модернистов» и «архаистов» стало появление на сайте Совета Федерации «компромиссного» варианта законопроекта, который вызывает много нареканий у авторов изначальной его версии.
Это не тот проект, который Совет Федерации кастрировал, вынеся оттуда важные и значимые вещи. Например, из определения домашнего насилия исчезли все виды физического насилия. То есть определение в тех документах, которое выложил Совфед, звучит так: домашнее насилие — это действие или бездействие, в которых нет состава административного правонарушения или уголовного преступления. Как в домашнем насилии не может быть таких составов? Определённо там есть эти составы, потому что речь идёт о физическом насилии. Поэтому мы за нашу идеальную версию нашего законопроекта.
В разговоре с NEWS.ru депутат Госдумы Оксана Пушкина выразила надежду, что закон будет принят действующим созывом нижней палаты российского парламента. Если же не получится, его авторы будут делать это в следующей думе, в которую, как надеется народная избранница, «придут молодые женщины — независимые, яркие, любящие и любимые, готовые протянуть руку помощи».
Отзывы Общественной палаты и Совета по правам человека отрицательные. Мы поспешили и выдали Общественной палате РФ «сырой» законопроект. Уверена, на вариант, который сейчас доработан и нами, и Министерством юстиции РФ, будет совсем иная реакция, — полагает Оксана Пушкина.
По её словам, в законе «определён четкий механизм действия и правовых последствий»: пострадавшая заявляет, полицейские приезжают, выписывают охранное предписание. Охранный ордер выписывает суд.
Охранное предписание, как объясняет Пушкина, может запрещать насильнику приближаться к жертве или, например, покупать огнестрельное оружие. Охранный ордер подразумевает другие меры. Как отмечает депутат Госдумы, суд рассматривает то или иное дело и принимает решение либо изолировать людей друг от друга, либо назначить насильнику определённое наказание, а жертве — определённое лечение.
Кстати говоря, эти меры не нацелены на разлад в семье. Мы пытаемся всё-таки в этих иногда чудовищных семейных драмах сохранить семью. Если женщине некуда уйти, она должна идти— с ребёнком или одна — в кризисный центр и подавать заявление. Эти кризисные центры сегодня единичные, системы нет. Законом, который мы так долго не можем принять, прописывается система кризисных центров. Мы действуем в интересах общества, а общество рано или поздно своего добьётся, — резюмировала Пушкина.
Говоря о массовости явления, Алёна Попова подчёркивает, что «у домашнего насилия высокая смертность» и если вовремя не принять меры, такие инциденты «заканчиваются трупом с одной или другой стороны».
Жертвам приходится обороняться против насильника, потому что государство их не защищает. Это произошло в деле сестёр Хачатурян, — напоминает Попова.
По её словам, пострадавшие часто не обращаются в полицию с жалобами на агрессию в семье, зная, что зачастую это «бесполезно».
В подготовке материала также участвовала Марина Ягодкина.