Патриарх американской политики, бывший госсекретарь США Генри Киссинджер, которому 27 мая должно исполниться 100 лет, дал большое интервью журналу The Economist. Он рассказал, как избежать третьей мировой войны, почему считает хорошим решением для всех вступление Украины в НАТО, и поделился своим видением природы взаимоотношений России и КНР. NEWS.ru публикует самые яркие высказывания гуру дипломатии, который, как отмечает The Economist, хотя «сутулится и ходит с трудом, но ум его остр, как игла».
Что будет, если Украина вступит в НАТО
«На мой взгляд, безумно опасно то, что говорят европейцы: „Мы не хотим Украину в НАТО, потому что это слишком рискованно“. И поэтому они их вооружают до чертиков, дают им самое современное оружие. Как это вообще может сработать? Мы не должны заканчивать конфликт неправильно. Предполагая, что исход является вероятным исходом, он будет находиться где-то на линии status quo ante bellum (ситуация, которая была до войны (лат.). — NEWS.ru), существовавшей до 24 февраля 2022 года. Результат должен быть такой, при котором Украина останется под защитой Европы, а не станет одиноким государством, заботящимся только о себе. <...> Если бы я поговорил с Путиным, я бы сказал, что ему тоже безопаснее с Украиной в НАТО».
Чем опасна Украина, не вступившая в НАТО
«Теперь мы накачали оружием Украину до такой степени, что она станет самой вооруженной страной с наименее стратегически опытным руководством в Европе. Если война закончится так, как она, вероятно, закончится, когда Россия потеряет многие свои завоевания, но сохранит Севастополь, у нас может быть недовольная Россия, но также и недовольная Украина — другими словами, баланс неудовлетворенности. <...> Поэтому для безопасности Европы лучше иметь Украину в НАТО, где она не может принимать национальные решения по территориальным претензиям».
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
Про НАТО и Россию
«Дебаты о расширении НАТО были основной ошибкой, потому что они коренным образом бросали вызов восприятию России. Многие россияне, в том числе либеральные, такие как Солженицын, который был ярым противником советской системы, считали, что Украина была особым случаем. Я никогда не встречал русского на руководящих должностях, который не верил бы в особый случай Украины.
НАТО взяла кусок Европы, где доминирует Россия. <...> Это была идеологическая позиция НАТО — в заявлениях, опубликованных впоследствии, сказано, что любая страна, которая соответствует нашей внутренней структуре, может присоединиться к НАТО. Любая страна Кавказа или Средней Азии. Это сделало безопасность проблемой. Я не говорю, что это оправдывало действия России по возвращению Украины в статус сателлита. Кстати, я еще до кризиса написал статью, что Украина должна быть мостом, а не форпостом».
Про отношения РФ и Китая
«Большая часть истории Европы была связана с Россией, и внутри России всегда было двойственное чувство жизни в уникальной опасности со стороны Европы, но также и уникальной культурной связи с Европой. С одной стороны, Россия хотела приобрести европейскую культуру, но с другой стороны, она видит себя Третьим Римом, который укажет путь Европе».
«Я никогда не встречал российского лидера, который говорил бы что-нибудь хорошее о Китае. И я не встречал ни одного китайского лидера, который бы сказал что-то хорошее о России, к ней там относятся с пренебрежением. И даже когда Путин находится в Китае, ему не оказывают тех любезностей, которые оказывали Макрону. А символизм очень важен в Китае, так что связь Пекина и Москвы — не естественный союз».
Почему для Центральной Азии Россия должна остаться великой державой
«Если Россия не будет действовать в Центральной Азии как действующая великая держава, она окажется открыта для гражданской войны сирийского типа. Все эти многочисленные конфликты, которые в настоящее время частично сдерживаются, потому что они неудобны для России, могут нести угрозу для Турции, Ирана, определенно для Китая».
Про соперничество США и Китая
«Мы находимся в классической ситуации, как перед Первой мировой войной, когда ни одна из сторон не имеет больших возможностей для политических уступок и в которой любое нарушение равновесия может привести к катастрофическим последствиям. <...> Обе стороны убедили себя, что другая представляет стратегическую опасность. Мы на пути к противостоянию великих держав...
Две самые большие опасности для мира сейчас — это мы двое, Америка и Китай, у нас есть возможность уничтожить человечество».
Об отношении США к Китаю
«Ключевой вопрос в том, оправдан ли страх Америки перед Китаем. И если оправдан, то адекватна ли угрозе наша политика? Не думаю, что Китай в своей истории когда-либо стремился к мировому господству. Он стремился к максимальному развитию своих возможностей, вызывая такое уважение, что другие страны приспосабливали свою политику к предпочтениям Китая.
Европейская идея, что господство означает физическое присутствие в стране, проистекает из того факта, что европейская история была сделана относительно небольшими по размерам государствами, и у них была концепция господства, предполагающая прямой контроль».
«В китайской истории их самым большим страхом были внутренние потрясения. И они часто пытались не пустить иностранцев — даже построили Великую стену для этой цели. Так что с течением времени, если бы они достигли превосходства, которое можно было бы по-настоящему использовать, довели бы они его до уровня навязывания китайской культуры? Я не знаю.
Моя интуиция говорит, что нет, но я не хочу проверять это. Я считаю, что в наших силах предотвратить возникновение такой ситуации с помощью сочетания дипломатии и силы. Но если мы потерпим неудачу в этом, первое, что произойдет, — это распад нашего влияния в мире».
О поляризации внутри США
«<...> ситуация, сравнимая с Уотергейтом, может привести к состоянию, похожему на гражданскую войну, и это меня глубоко беспокоит. Характер политических дебатов сильно отличается от того, когда я впервые приехал в Вашингтон. <...> Не думаю, что Байден может стать источником вдохновения. <...> Я надеюсь, что республиканцы смогут придумать кого-нибудь получше.
Даже в период Никсона все еще существовала определенная степень единства между демократами и республиканцами. Оно начало ослабевать в каждой последующей администрации, и, думаю, Трамп, а теперь и Байден довели разобщенность до предела».
Читайте также:
Что за новый план ЮАР по Украине: как Африка будет мирить Москву и Киев
Три минуты молчания: Красный инженер, который привел Китай в XXI век