Адвокат Сергей Жорин начинал карьеру в небольшой юридической фирме в конце 1990-х, куда его взяли работать курьером. Сейчас у правозащитника собственное дело, и его клиентами не раз становились юморист Евгений Петросян, продюсер Бари Алибасов и многие другие артисты. Почему певец Филипп Киркоров обижается на Жорина, какое уголовное дело было заведено на Валерия Меладзе и что происходило незадолго до самоубийства жены актера Александра Пороховщикова — в эксклюзивном интервью NEWS.ru.
Как Сергей Жорин начал карьеру адвоката
— Cергей, расскажите, как вы стали адвокатом? Помните свое первое дело?
— Вам, наверное, кажется, что я решил стать адвокатом, пришел работать в коллегию и мне сказали: «Добро пожаловать! Вот вам первое дело. Занимайтесь, а мы вам будем помогать». Все далеко не так. Никто меня не звал в профессию и не ждал. Все произошло случайно. Мама, которая одна воспитывала нас со страшим братом, очень хотела, чтобы я обязательно поступил в институт. Ей было неважно в какой, главное, чтобы у меня был шанс «стать человеком». Мой брат пошел в техникум, и маме не нравилось, как развивается его жизнь, были 90-е, у него начались проблемы с законом.
Я понимал, что МГУ и МГИМО мне, парню из обычной, малообеспеченной семьи без блата, не светят. Я выбрал автомобильно-строительный институт на станции метро «Автозаводская», прилежно учился на подготовительных курсах и сдал вступительные экзамены. На юрфаке был самый большой конкурс, а у меня одна четверка, остальные пятерки. Мне предложили: либо мы берем тебя на вечернее отделение юрфака, на дневное отдаление только платно, либо на любой другой факультет на дневное отделение на бюджет.
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
На втором месте по конкурсу было автомобилетракторостроение. Тогда в автосервисах хорошо зарабатывали. Мама посоветовала выбрать дневное отделение. Там была физика, химия, начертательная геометрия — все это меня дико бесило, и было невозможно их сдать без зубрежки. Многие думают, что если ты юрист, то должен знать все законы, но это не так: ты должен понимать принцип.
Это не столько профессия, сколько склад ума. У нашей коллегии адвокатов есть филиалы в европейских странах, во Франции и в Италии. Европейские коллеги часто удивляются: «Сергей, откуда ты знаешь, что у нас должен быть такой закон?» Я объясняю: во-первых, российское право выросло из римского, во-вторых, я понимаю дух закона.
Мне не понравилось учиться на инженерном факультете, через год я забил и ушел. Но мама сказала, что надо учиться, и в этот раз я поступил на юрфак на вечернее отделение. Не думал, что буду работать по специальности, а просто получу высшее образование. Юристы, которых я встречал до этого, были неприятными и нудными людьми. И, кстати говоря, может, один из секретов моего успеха — я просто не был таким. Наверное, в целом я не очень похож на классического юриста.
Многие коллеги строят из себя очень умных. Они делают вид, что юристом надо родиться. На самом деле это не так. Я долгое время даже не носил костюмы, ходил в джинсах и рубашке.
— Получается, во время учебы на вечернем отделении вы заработали первые деньги?
— Я очень хорошо зарабатывал. Был барменом. За два-три месяца заработал на отечественный автомобиль, а тогда «Жигули» стоили $10 тысяч. Но в 1998 году случился кризис, и я лишился работы. Я был на третьем курсе, и никто не хотел меня брать юристом или помощником юриста. Я пришел в юридическую фирму и предложил стать их курьером. У меня там была первая зарплата $30 или $40, а до этого я получал $2000–3000 в месяц. Но я очень благодарен этому периоду. Это была классическая юридическая компания, которая занималась всем: от регистрации фирмы, получения лицензии до представления интересов в гражданских и арбитражных судах.
Первое задание было отстоять очередь с документами и сдать их. Пока я вез бумаги, читал, пытался вникнуть, мне было интересно. Через полгода я стал в этом шарить и попросил дать мне возможность готовить документы на оформление товарных знаков, интеллектуальной собственности и прочее. Я это делал за всю ту же курьерскую зарплату.
В декабре-январе, в мертвый сезон, фирма отправляла сотрудников в неоплачиваемый отпуск. На это время я устроился работать в другую компанию на позицию помощника юриста. Там понял, что не хочу возвращаться на прежнее место. На новом мне предложили: развивай, какие хочешь, направления. Первый раз я пошел в суд, когда госорганы отказали в регистрации какого-то объекта недвижимости. В общем в моей карьере было примерно так: пустили чувака на стройку, а он постепенно стал девелопером.
Кто был первым «звездным» клиентом Жорина
— Ваше первое дело в качестве звездного адвоката — это урегулирование конфликта Марины Яблоковой и Филиппа Киркорова?
— Нет. До этого я уже работал с Бари Алибасовым, Иосифом Пригожиным и основателем группы «Мираж» Литягиным.
— Как вы стали работать с такими клиентами?
— Там, где я работал, мне не давали развиваться, а хотелось чего-то нового, пришлось открыть свою юридическую фирму. Я благополучно занимался оформлением сделок с недвижимостью, окончил дополнительно Российский институт государственных регистраторов при Министерстве юстиции Российский Федерации и достиг высот в этом направлении. Правительство Москвы привлекало меня для регистрации Международного Дома музыки на Космодамианской набережной. Я был довольно известен в узких кругах как очень хороший специалист по таким типам сделок с недвижимостью.
В Москве тогда было много коммерческих палаток, временных сооружений, и нам удавалось их регистрировать. В этом сегменте было очень много бабок, мне было интересно заниматься этими вопросами, и вся эта медийная история мне была не нужна. Тем более что я по натуре — интроверт, непубличный человек. Кстати, спустя годы, когда Валерий Меладзе ударил журналистку Женю Гусеву, после того как она сфотографировала их с Альбиной Джанабаевой, и мы добились возбуждения уголовного дела в отношении него, я общался с певцом. Он рассказал, что стал заниматься продюсированием, чтобы избавиться от комплексов. Для меня это было откровением.
Тогда я думал, что мне чужда публичность. У меня была на обслуживании одна крупная компания, и в один прекрасный момент они говорят: «Сергей, мы вынуждены с вашей фирмой расторгнуть договор. Мы выросли, и нам нужен статусный и известный юрист». И у меня это засело, думаю: черт побери, я теряю клиентов просто потому, что не хожу по телеканалам, не свечу лицом, и раз так, мне надо это устранить.
Но как познакомиться со звездными клиентами? Я понял, что должен стать специалистом в тех услугах, которые им нужны чаще всего, — в вопросах, связанных с интеллектуальной собственностью, авторскими правами, товарными знаками, семейными спорами и исками о защите чести и достоинства.
И так получилось, что одним из первых подобных клиентов стал Бари Алибасов. Наверное, это дело уже никто и не вспомнит: какое-то СМИ назвало его татаро-казахским гастарбайтером. Он искал юриста, по иронии судьбы позвонил в наш офис, сотрудник назвал ему стоимость консультации. Алибасов — звезда и, естественно, послал. Сотрудник мне рассказывает эту историю: мол, оборзели артисты. Я спросил, с какого номера звонили, и набрал: «Бари Каримович, вы нас неправильно поняли». Мы это дело выиграли.
— Алибасов тогда сильно обиделся или хотел заработать?
— Никогда нельзя понять, что на самом деле думает Бари Каримович. Он точно тогда обиделся, да и от бабок Алибасов тоже никогда не откажется. Поэтому не решусь сказать, какой момент был основной. Я в принципе никогда на эту тему не рефлексировал: человек обращается — значит, у него есть необходимость. Какая разница, что его побудило?
Потом мы, конечно, с ним сдружились. Наверное, этот человек может написать Библию шоу-бизнеса. Я в тот момент был немножко неотесанный, в любой непонятной ситуации мне проще было дать в морду, и он мне объяснял: не надо со всеми ругаться. Потом уже эти слова до меня дошли.
В тот период я познакомился с Мишей Филимоновым из «Экспресс-газеты». Он мне рассказал, что Пригожину нужна юридическая помощь. С Иосифом мы подружились, и в передаче «Вечерний Ургант» он как-то сказал, что Жорин — это его проект, он продюсировал. Я много за что благодарен Пригожину. И, кстати, первое место работы Арсения Шульгина (сына Валерии) — это наша коллегия адвокатов, в 16 лет мы его официально взяли к себе на работу.
— Какое было первое дело, когда вы представляли интересы Пригожина и Валерии?
— Журналист Николай Фандеев, ныне покойный, назвал Валерию «стареющей Барби». Он писал в «Живом Журнале» всякую грязь про нее, Пугачеву, Ротару, да про всех. Пригожин пытался с ним договориться, мол, пиши без оскорблений. Он даже морду ему набил, не помогло. Когда он обратился ко мне, мы выиграли это дело, суд взыскал с ответчика миллион 700 тысяч. Это рекорд на сегодняшний день (по иску о защите чести и достоинства. — NEWS.ru).
Фандеев тогда пообещал повеситься, если Пригожин не простит ему этот долг. Он простил. Николай был максимально уверенный, дерзкий и какую-то ахинею нес в суде. После вынесения решения он удалил все свои публикации. Пригожин — хороший человек, может показаться, что резкий, но на самом деле отходчивый.
— Что еще сыграло роль в вашей раскрутке?
— По непонятной причине НТВ примерно десять лет назад сняло сюжет «Досье звездного адвоката». Был какой-то чемпионат, передача вышла в прайм-тайм до него и собрала большие рейтинги. Потом ее повторяли. Тогда у моих коллег бомбануло: да кто такой этот Жорин, зачем его показывают. Я тогда, конечно, угорал.
В то время я экспериментировал с разными личными промоинтеграциями. По закону же адвокат не имеет права себя рекламировать. Я всегда экспериментировал с соцсетями, за что меня ругали в палате. Тогда я договорился с правительством Москвы повесить под мостом на Садовом кольце указатель: «Коллегия адвокатов „Жорин и партнеры“ через три километра налево». Они это зафигачили, и это настолько бомбануло адвокатских функционеров, что меня чуть ли не к дисциплинарной ответственности привлекли, вызвали на комиссию.
Почему Филипп Киркоров обиделся на Жорина
— Как вы стали представлять интересы Марины Яблоковой. Что осталось за кадром истории?
— Ко мне пришла Марина Яблокова, которая работала режиссером на «Золотом граммофоне», и рассказала, что ее ударил Киркоров. Сказала: «Хочу, чтобы он извинился. Ничего больше не хочу, ни денег, ничего». Я у Пригожина спрашиваю телефон Киркорова, меня переводят на его адвоката Татьяну Акимцеву.
Я предложил Филиппу просто извиниться, она ответила, что это невозможно и Яблокова сама виновата, нахамила и вообще, мол, у вас ничего не получится, потому что у него все схвачено. Я говорю: «Мы будем добиваться возбуждения уголовного дела». Она не учла, что дела частного обвинения возбуждает не полиция, а суд и он не может не принять поданные документы.
Я отдаю постановление суда в СМИ для публикации, пошла волна, Киркорова стали просто «закидывать». И тут моментально началось: психушка, извинения и прочее. И тут уже Марина говорит: извинения не прокатят.
Дальше в офисе Анатолия Кучерены, который выступил медиатором и организатором, была проведена встреча и подписано мировое соглашение. Не могу разглашать детали, оно носит конфиденциальный характер. Но могу сказать, что лично Марина не получила никаких денег. Платеж был сделан в благотворительную организацию.
Место для ВИДЖЕТА
— По вашему мнению, Киркоров чувствовал, что он виноват перед женщиной?
— 100% нет. Он чувствовал, что его задница висит на волоске, предполагаю, что кто-то ему поставил условие: или ты урегулируешь вопрос, или тебя не будет на телике. Это могла бы быть первая мощная отмена. Спустя несколько лет мы пересеклись с Киркоровым на мероприятии Тимати, столкнулись на выходе. Он, видя меня боковым зрением, стоя практически вплотную ко мне, громко сказал: «Эх, сейчас бы какую-нибудь бабу избить».
Ну и у нас же много общих знакомых. Я неоднократно слышал, что до сих пор Филипп не может мне простить этой истории. Хотя, в общем-то, какая моя роль здесь? Я же никого не пинал. Ряд людей, которые нас поддержали, впоследствии также были обвинены в избиении женщины. В их числе Меладзе. Он же в той истории поддержал Марину, говорил, что больше не выйдет на сцену с Филиппом. Правда, потом вышел, и по иронии судьбы через несколько лет мы с ним оказались по разные стороны баррикад, в отношении него возбудили такое же дело. Такие кармические качели.
Можно ли было предотвратить трагедию семьи Пороховщиковых
— Вы представляли интересы Александра Пороховщикова и стали другом семьи. Что привело к трагедии семьи Пороховщикова, его смерти и самоубийству Ирины?
— Сложно сказать, что стало причиной. Есть чувства созидательные, когда это каждому из пары придает сил, а бывают разрушительные, когда люди любят, друг без друга не могут, но ругаются. У Александра Пороховщикова с Ириной были такие отношения, по крайней мере в тот заключительный этап их жизни, в котором я присутствовал.
Они постоянно ссорились по непонятным причинам, но при этом любили друг друга. И, конечно, это очень сильно разрушало. Плюс суды с родственниками: сначала близкие Ирины пытались забрать у нее имущество, и только мы победили, семья Александра начала с ним. В целом это трагическая история.
— Можно ли было предотвратить трагедию, произошедшую с Ириной?
— Александр Шалвович был в реанимации, меня единственного к нему пускали, и она общалась со мной по поводу его здоровья несколько раз в сутки. В тот день, когда она ушла из жизни, мне надо было уехать в командировку в другую страну, я готовился к судебному процессу. Ирина мне звонила, но каждый разговор с ней был по полтора часа, поэтому я тогда сбросил вызов, а потом узнал, что она сделала (покончила с собой. — NEWS.ru). Если бы я тогда ответил, поговорил с ней, может быть, все было бы по-другому.
Как Жорин относится к Пугачевой
— Какую роль в бракоразводном процессе Ильи Резника сыграла Пугачева?
— Пугачева — крутая. Спустя время могу сказать, что она хороший человек, хотя я не знаком с ней лично, но сужу по поступкам. Пугачева же дружила с семьей Резника, когда он был в браке с Мунирой.
Дальше происходит бракоразводный процесс. У Ильи Резника есть адвокат, то есть я, специализирующийся на семейных спорах в том числе. А у Муниры никого нет, и, насколько я понимаю, Пугачева ее поддержала, помогла. Мы все равно выиграли, но сам по себе поступок Аллы Борисовны был достойным.
— Мунира хотела много денег? Считала, что он ей должен?
— Илья Резник — поэт во всех смыслах слова. У него деньги как приходят, так уходят. По моему мнению, он не является очень состоятельным человеком. Было особо нечего делить, задача была развестись и побыстрее вступить в новый брак, а сторона Муниры пыталась это затянуть. Примерно такая же история, как с Петросяном.
— Почему Резник не пригласил никого из шоу-бизнеса на свадьбу, а только вас?
— Не знаю даже, это надо у него спросить. Мне, конечно, льстило, я был единственным гостем и свидетелем. Может, он просто хотел спокойствия, не хотел публикаций, вбросов, оскорблений.
«Если женщина будет разводиться с таким, как Петросян, ей сильно повезло»
— Еще один громкий процесс, который вы вели, это раздел имущества Петросяна и Степаненко. Почему он затянулся на три года? Многие считают, что Степаненко молодец, умеет постоять за себя, а Петросян должен был уступить. Как бы вы оценили поведение сторон?
— Я считаю, что если женщина в случае расторжения брака и раздела имущества будет иметь дело с таким же человеком, как Петросян, ей сильно повезло.
Когда ко мне в первый раз пришел Евгений Ваганович, он сказал: «Я готов отдать половину по закону». Многие же как хотят: «все мне, ей ничего» и начинают «фокусничать». Петросян сказал, что после оценки имущества Степаненко может выбрать то, что хочет. Единственное, он хотел себе оставить книги, связанные с юмором, которые он коллекционирует и которые представляют культурную ценность.
Мы договариваемся о встрече на их квартире, присутствуют Евгений Ваганович, Елена Григорьевна, ее адвокат и я. Я озвучиваю позицию доверителя: выберите, Елена Григорьевна, себе имущества на половину. Степаненко соглашается и говорит: «Напишите, что вы готовы отдать». Это был первый звоночек. Думаю, как-то странно. Мы с Петросяном написали, какое имущество он готов отдать, предложили им, приходит ответ: «Не согласны». Спрашиваем: «Что вы хотите?», нам: «Сами пишите».
Что за загадки такие? Они нам назначают встречу, и за пять дней до этого мы выясняем, что они уже подали иск в суд на расторжение брака и раздел имущества. В иске они указывают перечень имущества, которое по факту соответствует 80% от всего совместно нажитого. Вот с этого все началось. Поэтому в чем претензии Петросяну? Что он готов был половину отдать? Но почему он должен 80% отдавать?
— Но почему так долго шел раздел — из-за позиции Степаненко или из-за большого количества или стоимости имущества?
— Я не уполномочен комментировать общую стоимость имущества. Просто Степаненко решила делить все: ложки, поварешки, тарелки, шкафы, квартиры, книги, картины… И это все нужно описать. При этом она перестала пускать Петросяна в квартиру. А нужно же все оценить и направить на экспертизу.
Ее план был такой: изначально увязать в один судебный процесс раздел имущества и расторжение брака, таким образом не дать ему возможность развестись, пока будет решаться вопрос о распределении совместно нажитого. Но за счет того, что они сделали в иске ошибки, нам удалось разделить эти два требования.
— Тогда бы Петросян не смог вновь жениться…
— Во-первых, жениться, а во-вторых, у него же на тот момент, во время процесса раздела имущества, ребенок родился. То есть его жизнь развивалась бы по-другому.
Я, ведя семейный процесс, вижу истинное лицо как женщины, так и мужчины. Недаром же говорят, чтобы узнать человека, нужно с ним развестись. Петросян — максимально достойный человек. Он меня еще удивил тем, что умеет держать удар, ведь во всей этой истории, конечно, было очень много стрессовых моментов. Мне стала понятна причина его успеха, кроме таланта.
Кто виноват в скандале Алибасова и Федосеевой-Шукшиной
— Недавно дочь Федосеевой-Шукшиной Ольга заявила, что ее сестра Мария получила авторские права на произведения отца в сговоре с Бари Алибасовым. Возможно ли доказать факт сговора в суде?
— Во-первых, есть такое понятие — относимые доказательства, то есть насколько вообще это относится, существует ли сговор. Я могу однозначно сказать про Алибасова, что это человек, которого деньги уже давно не интересуют. В 90-х он их приносил в челночных сумках и даже не знал, сколько у него там на самом деле. Что касается Лидии, его интересовал только один вопрос: сберечь имущество, чтобы ее дети его не раздербанили. Поэтому что касается авторских прав, то это точно не для того, чтобы заработать.
— Вы говорите, что Алибасова не интересуют деньги. А как же история с квартирой Лидии Шукшиной, которая отписала ее ему, а потом он переписал жилплощадь на другое лицо? Много вопросов.
— У меня тоже эта история вызывает вопросы. Тем более что к теме, когда Шукшина ему дарила квартиру, я имею непосредственное отношение, потому что это было у меня в офисе. Мы же сопровождали дарение квартиры Шукшиной Алибасову.
Алибасов позвонил, говорит, что Лида хочет подарить квартиру. Они приехали, подписали. Я заснял видео на тот случай, если будут говорить, что подпись чужая. А потом я не знал, что Алибасов в дальнейшем то ли подарил, то ли продал эту квартиру своему помощнику, и не стал задавать вопросы, зачем он это сделал. Я сам был, честно говоря, удивлен. Но я видел, что первично сделка была чистая, хотя ее потом отменили. Но я это списываю на то, что Алибасов уже пожилой человек, он может подпадать под влияние своего окружения.
Мне вообще показалось в какой-то момент, что у Алибасова столько всего в жизни было, что он уже устал жить. Когда у человека очень насыщенная и яркая жизнь и она становится тусклее с возрастом, то жить неинтересно. Мне кажется, что он находится в таком состоянии.
Считает ли Жорин себя адвокатом дьявола
— Вам приходилось быть адвокатом дьявола? Были суды и дела, от которых вы отказывались, или вы соглашаетесь на любое предложение?
— Я отказываюсь часто. Я люблю свою работу за то, что я не чиновник, не госслужащий, не правоохранитель, я не должен обязательно браться за каждое дело. Если качества человека мне неприятны, я могу отказаться. Много лет назад ко мне обратился сын очень состоятельного человека, который в состоянии алкогольного опьянения сбил пешехода. Там был тяжкий вред здоровью. Через знакомых меня попросили этим делом заняться, минимизировать последствия. Я согласился встретиться с тем парнем. Приходит молодой человек, представитель золотой молодежи, открывает дверь и сразу со мной на «ты», хозяин жизни, мол, нам надо победить в суде.
Я объясняю, что сначала нужно связаться с потерпевшим и возместить все его расходы на лечение. Он заявляет: «Мне невыгодно. Мне проще свалить за границу, подождать, пока сроки давности пройдут». Не стал читать ему нотации, но за это дело мы не взялись. В нашей коллегии адвокатов в этом плане единый подход: если жизненные принципы клиента расходятся с нашими, человек нам неприятен, мы не беремся за дело.
Бывает так, что у доверителя завышенные ожидания, тогда мы тоже можем не взяться. Сначала проходит консультация, обязательно платная. С определенного момента мы работаем так. Давно, когда я работал не в своей фирме, к нам в юридический офис на Тверской обратился Александр Градский. У него был простой вопрос, надо было что-то зарегистрировать.
Мы предложили помочь ему бесплатно, он заплатил только госпошлину и говорит: «А можете мне привезти документы в Подмосковье?» Мы отправили курьера на электричке, он немного задержался в пути. Градский нам звонит: «Я теперь понимаю, почему вы бесплатно работаете, потому что вы непунктуальные, непрофессиональные, никто вам платить не будет».
Я много раз убеждался, что если ты берешь деньги за свою работу, то к твоему труду относятся более уважительно». В свое время один из моих доверителей и друзей Анатолий Кашпировский рассказывал, что не проводит индивидуальных сеансов, исключение он сделал только для Мухаммеда Али. Он говорил: «Если человеку нужна твоя помощь и если он верит, то он прилетит и в Мурманск, и будет сидеть в зале с бабушками. А если ему твоя помощь не нужна, то ты ему не сможешь помочь, потому что он сам в это не верит».
— Градский извинился позже за свое поведение?
— Нет, он так относился к нам, как будто мы для него челядь. Мы ему претензий не предъявляли. Я для себя сделал вывод, что виноват не этот человек, а я неправильно выстроил отношения и не взял денег. Тогда в нашем договоре с ним было бы все прописано.
Стал бы Жорин защищать актера Михаила Ефремова?
— Если бы Михаил Ефремов обратился к вам за защитой, когда произошла авария, вы бы стали его защищать?
— Я не люблю такие вопросы, потому что они нарушают адвокатскую этику. Если бы ко мне обратился Ефремов, я бы обязательно его выслушал. У меня к нему нет негатива, он талантливый человек. Я не могу сказать, какой он как человек, я его не знаю, а знаю только то, что в СМИ пишут.
— Как думаете, судимость изменит отношение к нему?
— Сама по себе судимость никак не повлияет, а вот эта история — да. Я уверен, что он будет востребован в профессиональном плане, а как будет его жизнь развиваться, зависит, прежде всего, от того, справится ли он с теми недугами, которые у него были.
— На Моргенштерна (внесен Минюстом РФ в список иноагентов), чьи интересы вы представляете, заведено уголовное дело о неисполнении обязанностей иноагента. Он давно живет за границей. Может ли Россия добиться его экстрадиции?
— Моргенштерн ничего не сделал, чтобы в России к нему кто-то имел глобальные претензии. Не были маркированы посты, они там состоят из одного слова типа «привет». Алишер никогда не скрывал, что скучает по родине, он не ругает свою страну и тепло относится к ней. Думаю, что рано или поздно все разрешится благополучно. На сегодняшний день нет юридических оснований для экстрадиции.
— Какое впечатление на вас произвел Алишер?
— Очень хороший парень, порядочный, воспитанный, уважительный, интеллектуальный, договороспособный.
Что Жорин думает об артистах
— Есть еще звезды, которые, как Киркоров, затаили на вас обиду?
— Естественно, есть. Мы же в каждом процессе получаем нового друга и нового врага. Я уверен, что та же самая Степаненко меня не любит, Меладзе, может быть.
— Вы согласны с мнением, что артисты капризные, избалованные и требуют к себе особого подхода?
— Все разные. Творческие люди — специфические. Дальше все зависит от интеллекта человека, потому что эволюция все равно происходит. Kто-то застревает на каком-то промежуточном этапе, а кто-то потом отработал вот эту надменность, звездность. Есть артисты, максимально комфортные в общении. У Лолиты, например, нет вообще никакой звездности.
— В вашей жизни были разные скандалы. Каково вам быть медийным персонажем?
— Все, что нас не убивает, делает нас сильнее. Этот опыт апгрейдит, ты становишься более железобетонным, прочным. Мне по барабану, что я не весь в белом. Эти личные перипетии, которые растиражированы, никоим образом не влияют на профессиональную деятельность. Все, что дает жизнь, можно конвертировать в плюс.
Читайте также:
Происки Галкина или пляски под дудку ЕС? Зачем Пугачева хайпует на войне
«Алла Борисовна нас невзлюбила»: цитаты Симоньян о Пугачевой, Путине, Крыме
«Хотел бы извиниться за грехи». Правда ли, Паша Техник предвидел смерть?