Композитор Леонид Величковский начинал клавишником в группе «Технология». Позже он писал песни для Натальи Гулькиной, Лады Дэнс, коллективов «Стрелки» и «Вирус». Величковский рассказал о работе с легендарным продюсером Юрием Айзеншписом и Ольгой Бузовой, которую он продюсировал, отношениях с Ладой Дэнс и судах с некоторыми бывшими подопечными. Подробности — в интервью NEWS.ru.
Как Леонид Величковский попал в «Технологию»
— Вы начинали заниматься музыкой еще в детстве, учились в музыкальной школе, но потом поступили в технический вуз РТУ МИРЭА. Не жалеете об этом, нужно ли композитору специальное образование или достаточно таланта?
— Да, я начал заниматься музыкой еще в школе, играл в ансамбле на фортепиано и на синтезаторе. Но и паять схемы и все, что с ними связано, мне тоже очень нравилось, поэтому поступил в МИРЭА. Свой первый синтезатор я спаял сам. После поступления в институт я участвовал в таких группах, как «Синий газ 21 и тонкие галстуки» и «Молодость». Мы давали подпольные концерты в то время, играли живую музыку а-ля рок-н-ролл.
Я такой человек, который не любит ни о чем жалеть и рассуждать на тему, а что было бы, если... Необходимо ли музыканту специальное образование, это спорный вопрос: есть люди с образованием, которые не написали ни одного хита, другие, у которых его нет, создали талантливые песни.
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
— «Биоконструктор» и «Технология», в которых вы участвовали в 1990-х годах, играли синти-поп. Почему выбрали именно это направление?
— Мы делаем обычно то, что нам нравится. Мне никогда особо не нравились рок и музыка, сыгранная на живых инструментах, которая была популярна в то время. Я никогда не слушал группу The Beatles. Мое — это электронная музыка, синтезаторы, всякие электронные инструменты и звуки. Я изначально слушал такие группы, как Depeche Mode и Kraftwerk.
Играя в коллективе «Синий газ 21 и тонкие галстуки» на бас-гитаре (на которой я сам научился играть), я познакомился на одном из подпольных концертов с группой «Ответный чай» («Молодость»), в которой как раз были Александр Яковлев и Андрей Кохаев. Мы подружились, стали делать электронную музыку и называться «Биоконструктор».
Впоследствии Роман Рябцев познакомился с нами, и мы начали работать вместе с ним. Но Саше Яковлеву не нравилась наша идея делать такую музыку, и мы разошлись. Так образовалась группа «Технология», куда я позвал петь своего одноклассника Владимира Нечитайло.
Причастен ли Айзеншпис к избиению экс-участника «Технологии»
— Некоторое время продюсером «Технологии» был легендарный Юрий Айзеншпис. Вы позже и сами ушли в продюсирование. Научились вы чему-то у него?
— Тогда не было понятия «продюсер», оно появилось позже, и Юра был не продюсером, а очень хорошим менеджером. Он не принимал никакого участия в создании музыки, не разбирался в ней, но многих знал и умел договориться. Собственно, он это и сделал для «Технологии», когда договорился с «Утренней почтой» и программой «50х50», что решило судьбу «Технологии». Мы стали звездами. Но с каждым годом все менялось, вместо этих передач появились Муз-ТВ и MTV, а потом еще и еще. Так что нельзя сказать, что он меня чему-то научил в продюсировании.
— До сих пор говорят, что Айзеншпис был близок к криминальному миру и пользовался этими связями при продвижении своих артистов. Это так?
— У него были знакомства в этой среде, но как это связано с продвижением? Я, допустим, тоже много кого знал. И что? Это как-то мешает или помогает?
— Например, когда «Технология» ушла от него, он мог на вас, музыкантов, надавить с помощью братков и силы...
— Так оно и было, естественно, нам угрожали. Мало кто знает, что меня избили в подъезде в доме на улице Мусы Джалиля, где я тогда жил с Ладой Дэнс. Ну и что? Ничего от этого не поменялось: это такие бессмысленные шаги, которые ни к чему не приводят.
— Экс-вокалист «Технологии» Роман Рябцев не написал ни одного хита после ухода из группы. Некоторые его фанаты даже связывают это с его отказом от алкоголя... Как вы думаете, почему у Рябцева с 90-х не было больше таких популярных песен, как «Нажми на кнопку»?
— Ну почему же... Рома написал много хороших песен, одна из них — популярная песня «Я твой враг». Надо сказать, что мы все — дети своего времени, наша энергетика и наше понимание жизни обусловлены тем временем, в котором мы выросли, и это выливается в песни.
Мы, музыканты того времени, любим красивую и мелодичную музыку. Ни я, ни Рома, мы рэп, который сейчас в моде, не напишем, для нас это бестолковая история. Для меня рэп — это больше разговорный жанр, нежели песенный. Время сильно влияет на человека, на его восприятие, на то, что он делает. Поэтому популярны молодые исполнители, которые идут с ним в ногу.
Почему Величковский расстался с Ладой Дэнс
— Как вы стали сотрудничать с Ладой Дэнс? Сразу рассмотрели, что она талантлива как исполнительница или обратили внимание на яркую внешность?
— После «Технологии» я работал не только с Ладой. Еще во время участия в группе я сделал альбом Наталье Гулькиной «Звезды». С помощью этого я смог купить много современных инструментов, сэмплеров, которые мы использовали с ребятами из коллектива. После ухода из группы я сделал альбом для группы «Комиссар» Игоря Силиверстова.
«Технология» записывала песни на студии «Гала», ее директор Сергей Кузнецов и познакомил меня с Ладой. Она хорошая артистка, до этого пела в группе «Женсовет», и ей нужен был свой репертуар. Мы с Ладой сошлись, и я начал делать для нее песни, которые стали хитами: «Регги в ночи» («Жить нужно в кайф»), «Бэйби тунайт», «Пойду с тобой». Это было деловое знакомство. Она была красивая, молодая, амбициозная, и у нас ней сложилось сотрудничество.
Псевдоним ей придумал Лемох (Сергей Лемох, вокалист группы «Кар-мэн». — NEWS.ru), когда она выступала у него в первом отделении. Сочетание «Лада Дэнс» всем понравилось, так и закрепилось.
— У вас же были с ней отношения. Из-за чего вы расстались? Не повлияла ли на разрыв ее возросшая популярность?
— Мужем и женой мы не были, жили вместе некоторое время и потом разошлись. Именно с тем, о чем вы говорите, это и было связано. Есть такое испытание славой, «медными трубами». Многие с приходом популярности меняются и в характере, и в понимании жизни, повышаются их требования к близким людям. Это становится достаточно неприятно для тех, кто знал тебя раньше и дружил с тобой в период неизвестности.
— Что навеяло мелодию песни «Жить нужно в кайф» и кто автор слов?
— Я в то время дружил с человеком, большим любителем регги, он слушал Боба Марли. Эта песня была написана по его просьбе. Он говорит: «Лень, смотри, у нас нет песни в стиле регги. Может, ты напишешь?» Я написал. Автор слов — Кирилл Крастошевский.
С кем из «Стрелок» судится Величковский
— На кастинге в группу «Стрелки» было четыре тысячи участниц. Это очень много, как он проходил?
— Да, столько и было. Мы выбрали из них восемьсот, потом двести, потом сто, из них семь, которые и стали «Стрелками». Конкурс шел месяц, конечно, на первом этапе поговорить с каждой было нереально. Выглядело это так: девушка выходила на сцену в зале, я говорил: «Пой», она пела. Но ведь нужно же было себя как-то вести, не просто стоять болванчиком. Мы смотрели, как человек двигался, говорил, какая у него энергетика, внешность. Для этого было достаточно минуты.
Когда осталось меньше тысячи человек, мы уже многих запомнили. Во втором туре уже задавали вопросы. Когда девушек осталось уже меньше ста, мы примерно понимали, кто войдет в первый состав группы.
Тогда была популярна британская поп-группа Spice Girls, и мы хотели сделать девичий коллектив «под них». Это был 1997 год, тогда многое впервые появилось в нашей стране. В России было мало поп-групп, была эстрада, и что-то новое всегда привлекало внимание. Конечно, поскольку это был женский коллектив, то упор был сделан на сексуальность. Куда же без нее!
— После появления женских поп-групп появилось словосочетание «поющие трусы», и говорили, что такие коллективы часто создаются для отдыха богатых мужчин. Как это прокомментируете?
— Название «поющие трусы» не относится к шоу-бизнесу, это такой народный термин. У наших людей обосрать ближнего и тем более известного человека — это любимое занятие, такой способ себя поднять в глазах друзей, которые тебя слушают. Этот термин имеет корни оттуда. Девочки никогда не были проститутками, и у нас не было задачи их продавать.
— «Стрелки» распались из-за конфликтов в группе. Кто первый начал ссоры?
— Как я ранее сказал, когда человек становится популярным, меняется и характер, и мировоззрение, и отношение к другим людям. Этого не удалось избежать и в «Стрелках». Естественно, начались конфликты, я бы не хотел говорить, кто больше конфликтовал, и переходить на личности. Время показало, кто хороший, а кто плохой. Единственной заметной фигурой в шоу-бизнесе стала Юлия Беретта. Она талантливая артистка, мне благодарна, и мы с ней поддерживаем общение.
Многие девочки повыходили замуж и перестали заниматься шоу-бизнесом. В 2016 году я позвонил Гере, Марго и Радистке Кэт и предложил собраться заново: появился спрос на старые песни. Я их собрал, мы начали работать вместе, отработали год, и после этого они меня тупо кинули. Сейчас идут судебные разборки по этой теме.
— С группой «Вирус» вы ведь плохо расстались?
— Сейчас я с ними работаю, у нас хорошие отношения. Даже жалею о конфликте с ними в прошлом, его можно было избежать. Спустя почти двадцать лет мы с ребятами из «Вируса» хорошо общаемся, и у нас нет претензий друг к другу. Все всё поняли.
«Оля — очень необычный человек. Видимо, „Дом-2“ многому ее научил»
— Вы известны как продюсер, который уговорил Ольгу Бузову петь. Вы поверили в талант певицы у телеведущей или хотели таким образом поддержать ее во время развода с футболистом Тарасовым?
— Это было такое внутреннее чувство, не знаю, с чем связанное. Мне всегда хотелось сделать с ней песню. Оля же после «Дома-2» была достаточно популярным человеком. Когда я с ней начал работать, у нее уже было около 5 млн подписчиков в Instagram (запрещен в РФ). Я ее встретил в каком-то ночном клубе и предложил записать песню. Вот эти 5 млн подписчиков и вытолкнули ее в топы. Аудитория для артиста — это самое главное.
Оля вообще очень необычный человек. Видимо, «Дом-2» многому ее научил, она взяла из него все, что можно. Чтобы стать артистом, совершенно необязательно хорошо петь. Это ведь и внутренние качества, и энергия, и умение вести себя на публике — не стесняться, и внешние данные. У Оли все это присутствует, поэтому она стала такой популярной.
Тогда в 2016 году никто, конечно, не знал, как сложится. Мы записали первую песню «Под звуки поцелуев», и это было очень прикольно. Я очень многим людям в шоу-бизнесе показывал этот трек, и никто не поверил, что это хит, все относились к этому скептически.
— Некоторые критикуют Ольгу за ее живой вокал на концертах...
— Петь вживую — это отдельная работа, не каждый артист умеет это делать. На Западе очень много исполнителей, которые работают только в студии и не дают живых концертов. И это нормально. В нашей стране есть какая-то мания, что все должны петь вживую. Но кто это придумал? Я, например, так не считаю. По моему мнению, большинству артистов надо запретить петь вживую, потому что они не умеют этого делать. Это могут только суперпрофессионалы.
И чтобы петь вживую, в концертном зале должна стоять хорошая аппаратура, настроенная под артиста. У нас в 90% случаях такого не бывает. Поэтому артисту даже лучше петь под фонограмму. Все же хотят шоу, танцы-шманцы, чтобы все взрывалось и летало. Так вот пусть и занимаются этим. Петь вживую — это сложная работа, которая не имеет отношения к шоу.
— На что вы ориентировались, когда создавали песни для Бузовой?
— Я ориентировался на модные в то время саунд и песни. И на не слишком широкий диапазон, так как она все-таки пела не как профессиональная певица.
Сколько стоит записать хит
— Сколько сегодня стоит записать песню «под ключ»?
— Общих правил нет. Каждый артист работает по-своему. Песню можно купить за 10 тысяч рублей у неизвестного автора, а можно за $50 тысяч долларов у Максима Фадеева.
Их сегодня пишут все кому не лень: куда ни плюнь — везде сонграйтеры и копирайтеры. Мне на почту приходит столько песен, что нет времени их слушать.
— Откуда столько музыкальных графоманов?
— Никто не хочет работать, все думают: сейчас мы напишем песню и заработаем миллионы. Это миф, который наши артисты, сами того не зная, поддерживают. Все смотрят на Киркорова, какой он богатый, знаменитый, красивый. Человек думает: чем я хуже Киркорова, я даже лучше него. Они не понимают, как это сложно стать таким, как Киркоров, или любым другим профессиональным артистом. Все думают: запишем песни и поедем «косить бабки». Это такая сказка, и сбывается она у единиц.
Раньше, двадцать-тридцать лет назад, чтобы сделать песню, нужно было быть музыкантом, иметь инструменты — синтезаторы или гитару. Они стоили дорого, это были настоящие физические музыкальные инструменты. И надо было прийти на настоящую музыкальную студию, которая стоила от $50 в час. На запись песни могло уйти до $2000. Нужно было заплатить музыкантам и звукорежиссерам, трек стоил больших денег.
Между готовой песней и ее выпуском еще стояли рекорд-компании и продюсеры, которые отсеивали плохие и не пропускали говно. Запись музыкального альбома стоила около $30–40 тысяч, это были серьезные деньги. Перед выходом альбома в СМИ появлялась реклама. Чтобы его купить, нужно были прийти в магазин, отстоять очередь и взять, скажем, за пятьсот рублей. Ты покупал альбом с автографом исполнителя и шел домой в приподнятом настроении, ставил пластику и наконец наслаждался музыкой.
Сейчас все упростились до невозможности, все перешло в виртуальные студии и «стрим». В интернете есть виртуальные музыкальные инструменты и студии, покупаешь компьютер за 10 тысяч рублей, скачиваешь это все бесплатно и делаешь песню. Сейчас уже можно привлечь искусственный интеллект, который сам это может делать. Эту песню можно загрузить без всякой цензуры на все цифровые площадки мира.
Пользователь за 169 рублей в месяц оформляет подписку и может слушать все что хочет. Ценность музыки упала на несколько порядков. Она никого не интересует. Сегодня в мире выходит ежедневно 150 тысяч треков. В русскоязычном сегменте — более 1000 треков. Слушатель не может осилить такое количество, никто этого не делает. Один-два трека в месяц становятся хитами. Популярность превратилась в игру в казино. Кому-то везет, и по каким-то причинам его песню начинают все слушать. Это как поставить на «ноль» в рулетке и выиграть.
— Чем вы сейчас в основном занимаетесь?
— Судами, у меня идет больше двадцати процессов по моим песням и по авторским правам. В промежутках между ними занимаюсь продакшном и аранжировками. Иногда пишу песни. Занимаюсь семьей, дочками Алисией и Василиной. Элла, моя жена, активно мне помогает. Всех их очень люблю.
Читайте также:
Алкоголизм, скандалы с «Технологией» и женами: как живет Роман Рябцев
«Что-то в голове происходит»: автор хита «Сигма-бой» о реакциях в ЕС и РФ
Польских, Краско, Буйнов больны раком? Кто и почему «хоронит» звезд