Наглое и откровенное убийство посреди театрального представления, данного для императора Николая II. Быстрый суд над убийцей. Последующие сенатские расследования, которые были закрыты императором. Слухи, циркулирующие в светском обществе. Последовавшая потом Первая мировая война, крушение монархии в России, социалистическая революция и гражданская война сделали из Петра Столыпина не то святого, не то демона. Кто-то говорит, что проживи он дольше — империя бы устояла. Другие иронично награждают его «Орденом Октябрьской Революции» за реформы, которые раскачали царизм и приблизили его падение. Но многие соглашаются — его убийство было знаковым и перечеркнуло надежды на реформирование монархии.
Смерть идёт по пятам
В античном Риме гладиаторы приветствовали императора возгласами «Славься, Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя!». По воспоминаниям и отзывам большинства современников, даже противников, Столыпин и был эдаким «гладиатором». Премьер был готов пострадать за монархию и империю, о чём часто заявлял совершенно открыто. О его презрении к смерти знали очень многие.
В какой-то мере это был социальный навык. Став после разгона Первой Думы вторым человеком в государстве после императора, Столыпин пережил восемь покушений. Девятое отправило его на тот свет.
Обстоятельства покушений были разнообразными. Столыпина пытались взорвать. Первая такая попытка была произведена боевиками из числа эсеров-максималистов. 25 августа 1906 года была взорвана казённая дача на Аптекарском острове в Петербурге. Сам Столыпин не пострадал, но погибли 27 человек, 33 были тяжело ранены. И что самое неприятное — ранения получили двое его детей.
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
Эсеры хотели убить премьера, который фактически ответил на революционный террор другим — государственным. Это бы напугало власти и «раскачало лодку». Тем более что крупнейшая либеральная и самая влиятельная партия того времени — Партия народной свободы (кадеты) — всеми силами препятствовала осуждению террора. А контролируемая ею пресса осуждала действия не революционеров, а властей.
Но не сложилось. Более того, ранения членов семьи высокопоставленного чиновника только сделали его ещё более упёртым в желании подавить смуту. Теперь это касалось его лично.
Раскрытие Столыпиным в Государственной думе 31 марта 1907 года подготовки покушения эсеров на правящего монарха, его самого и нескольких высших сановников произвело эффект разорвавшейся бомбы. Депутаты от партии поначалу всё отрицали. Но их буквально припёрли к стенке доказательствами, которые были получены от арестованных членов боевой организации Партии социалистов-революционеров. Дело зашло так далеко, что на подпольных съездах эсеры стали сводить счёты друг с другом, выясняя, кто всех сдал и где окопались предатели.
Так или иначе, но популярности премьеру такие действия не прибавили. А его участие в перевороте 3 июня и в последующих изменениях процедуры выборов, когда либералы и левые лишились господствующего большинства в Думе, довело ненависть к нему до предела. Причём Столыпина не любили и правые, для которых его реформы землевладения, попытки введения веротерпимости и всеобщего школьного образования были буквальным покушением на основы империи. При этом внимание к персоне премьера полностью затмило фигуру императора, что привело к разрыву, а потом и опале.
К моменту покушения на него Столыпин оказался как бы в вакууме. Единственные, кто его хоть как-то поддерживал, это некоторая часть русских националистов из западных губерний, часть крупной буржуазии, этно-религиозные меньшинства, преимущественно — часть католиков и евангеликов. Это была слабая поддержка, так что премьера в любом случае ожидала отставка. Но история распорядилась по-другому — Столыпина просто убили во время представления.
Разочаровавшийся революционер
Убийцей Столыпина стал Дмитрий Богров, когда-то эсер-революционер, а потом добровольный агент охранки. Из-за его «двойного происхождения» успешное покушение на премьера обросло конспирологией. Однако ларчик открывался просто — раздолбайство и коррупция внутри полицейских органов империи проложили дорогу Богрову.
За два дня до приезда Столыпина в Киев в московской газете появилась заметка о возможном покушении на него. Полиция встала в «охранную стойку», быстро проработав статью, и подала рапорт прямо премьеру. Но тот просто от него отмахнулся.
Глава Киевского охранного отделения Николай Кулябко получил схожий рапорт от своего агента Богрова. Тот выдумал целую историю о том, что в город приезжает парочка революционеров-террористов, которые хотят убить Столыпина. Всё это происходило в присутствии высших полицейских чинов империи и главы дворцовой охраны Александра Спиридовича, потому что в Киеве намечалось празднование 50-летия антикрепостнических реформ императора Александра II, на которые прибывал весь монарший двор во главе с Николаем II и толпа высших сановников империи. Конечно же, у полиции болела голова, как обеспечить им всем безопасность.
И тут Богров рассказывает о покушении на Столыпина! Что делает Кулябко? Ничего. Не было принято никаких дополнительных мер охраны. Рядовым полицейским ничего не сообщают. Сведения с опозданием доводят до киевского генерал-губернатора и того же Столыпина. Но они отмахиваются от них. Действия полиции всё больше сосредотачиваются на подготовке торжеств и отработке уже подготовленных сценариев охраны. Заниматься разработкой какого-то заговора от Богрова, отношение к которому у Кулябко не вполне доверительное, никто не хочет.
Тотальное раздолбайство доходило до того, что в противоречие всем инструкциям убийца Столыпина получает пригласительный билет в театр, где сидит весь высший свет страны. Таких билетов было всего 200 штук. Как у Кулябко оказался один из них, почему он его вообще отдал Богрову, была ли у него договоренность с ним, что тот будет защищать от террористов премьера — неизвестно до сих пор.
Профессор Георгий Рейн, который возглавлял Медицинский совет при МВД Российской империи — прообраз будущего Министерства здравоохранения — советовал Столыпину надеть кольчугу под мундир. Но тот отказался, посчитав, что от бомбы она не защитит. Решение оказалось роковым.
В антракте представления «Сказка о царе Салтане» Богров подходит к Столыпину, который беседует с польскими магнатами и сановниками у оркестровой ямы, и производит два выстрела. Один пробивает руку премьера и ногу одного из музыкантов. Тот начинает вопить: «Спасите! Спасите!». А в это время Богров стреляет второй раз. Пуля должна была сразу же отправить Столыпина на тот свет. Но на пути у неё оказался орден, поэтому — рикошет, пробита печень.
Премьер, истекая кровью, садится на кресло. Очухавшиеся военные начинают мордовать Богрова. Вокруг паника и крики, и только Рейн соображает, что надо бы оказать умирающему первую помощь.
Бюрократическое убийство
В определённом смысле Столыпину повезло — Киев был одним из немногих крупных городов страны, в которых существовала скорая медпомощь. Прибежавшие врачи вынесли полумёртвого премьера из театра и погрузили в карету. Следом за ней в больницу последовал и Рейн.
У постели умирающего собрали самый крутой консилиум врачей империи, которой можно было в тот момент представить. Решался вопрос: извлечь ли пулю, зашить внутренние органы и остановить внутреннее кровотечение или оно остановится само по себе, а пуля — ну чёрт с ней, не мешает же. С уверенным перевесом победил второй вариант. Хотя Рейн агитировал за первый, но с медицинскими светилами спорить не стал.
Почему было принято настолько странное решение, не вполне понятно до сих пор. Судя по всему, хирург Николай Волкович исходил из опыта лечения молодого солдата, который был ранен схожим с премьером образом. Причём это не он его лечил — он разбирал доклад врача, который сумел поднять пострадавшего на ноги через 71 день лечения без хирургического вмешательства.
Этому мнению, которое было довольно популярным, оппонировал известный военный хирург Роман Вреден. Он прошёл полевые госпитали Русско-японской войны и о таких ранениях знал всё и даже больше. В 1911 году была опубликована его книга «Практическое руководство по военно-полевой хирургии», в которой рассматривалось ранение, один в один как у премьера. Вреден настаивал на оперативном вмешательстве и наложении швов на печень. Без этого, как он убедительно доказывал, невозможно вовремя остановить внутреннее кровотечение. И чем старше больной, тем больше проблем будет, если врач вовремя не вмешается.
Столыпин был именно таким случаем. Ему было 49 лет, он страдал от малокровия и ряда хронических заболеваний. Его организм, подорванный излишествами и нервной работой по подавлению революции, не мог восстановиться с такой же легкостью как у 23-летнего солдата.
Но киевские врачи решили, что премьер здоров и, вообще, мужчина хоть куда. Поэтому, господа, расходимся, больной сам себя вылечит. И действительно на второй день Столыпину даже стало получше. Но потом природа взяла своё — кровотечение продолжилось, премьер впал в беспамятство, начал бредить и умер на пятый день в больнице.
За всё это время Николай II был у его постели два раза — второй раз, уже когда Столыпин ушёл из жизни. Поведение императорской четы, как об этом впоследствии писал преемник убитого премьера Владимир Коковцев, подчеркивало тотальное неприятие ими покойника. Всё это быстро стало достоянием гласности, подняло авторитет почившего среди правых и уронило рейтинг монарха. Николая и раньше-то большинство монархистов не очень котировали, а после такого отношения к Столыпину всё покатилось под откос. Распутин был всего лишь катализатором этого процесса.
Впрочем, удары по имиджу монархии после убийства премьера шли один за другим. Очень быстрый суд над Дмитрием Богровым, хотя и проводился строго по всей форме закона, оставил огромное число вопросов. Кто мог быть заказчиком убийства? Почему полиция вела себя настолько странно? Точно ли это было раздолбайство или чего-то ещё?
Например, заграничные организации эсеров признали, что Богров не убивал по их приказу. Но полицейские чины знали, что это была обычная тактика революционеров. Будущий террорист снабжался и наводился на цель организацией, а потом брал вину на себя, отводя подозрения от неё. Мол, эсеры-то формально не при делах, просто в Думе выступают и требуют республики. Это «юноши бледные со взором горящим» и униженные самодержавным тиранством стреляют всех подряд. И так успешно, что с 1905 по 1910 год поубивали около 10 тысяч человек. А огромная партия, у которой десятки и сотни боевых ячеек, ну как бы совсем ни при чём.
Дмитрия Богрова повесили 25 сентября 1911 года, через три дня после начала суда и 12 дней после покушения. Расследование против высших чинов полиции и охранного отделения, которые проворонили убийство Столыпина, было закрыто в 1913 году после личного вмешательства Николая II. Через год началась Первая мировая война, а в феврале 1917 года монархия в России пала. Чего не смогли сделать террористы, сделали солдаты и рабочие Петрограда.