Пандемия коронавируса стала в уходящем году катализатором многих кризисных явлений на Ближнем Востоке. Однако опасность COVID-19 и возникшая на этом фоне непростая гуманитарная ситуация не смягчили антииранские тенденции в политике некоторых стран региона. Напротив, они показали готовность к созданию неочевидных альянсов и к максимально жёстким действиям. О значении 2020 года для ближневосточного региона — в материале NEWS.ru.
Пандемия привела к серьёзным социально-экономическим потерям, а также региональным сдвигам. За уходящий год экономика региона сократилась в среднем примерно на 5%, в результате чего увеличились бедность и безработица. Особенно заметно из-за пандемии пострадали такие конфликтные зоны, как Йемен, Сирия и Ливия. Эффекты коронакризиса усугубились быстрым обвалом мировых цен на энергоносители, что было вызвано развязанной Саудовской Аравией в начале года «нефтяной войной». Подобные обстоятельства заставили зажиточные аравийские монархии затянуть пояса. Для Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ) этим дело не кончилось. 2020-й унёс двух правителей-старожилов. Так, скончались султан Омана Кабус бин Саид, а также эмир Кувейта Сабах аль-Ахмад ас-Сабах. Их смерть не стала неожиданностью, но несколько изменила систему региональных отношений.
Большие опасения на фоне пандемии то и дело вызывало здоровье 81-летнего верховного лидера Ирана Али Хаменеи, которого регулярно «хоронят» западные и израильские СМИ. Однако эти прогнозы не подтвердились. Худшее для Ирана произошло на других фронтах. Исламская Республика стала мишенью беспощадной политики военно-экономического давления со стороны США и Израиля. В начале года в Ираке был устранён влиятельный иранский генерал Касем Сулеймани, а недавно в результате нападения был убит иранский физик-ядерщик Мохсен Фахризаде. Несмотря на то что Тегеран попытался сгладить эффект этих нападений, заняв выжидательную позицию, совокупность всех антииранских действий держала регион на грани войны в течение всего года. Внутреннее производство и потребление, а также рост бартерной торговли с «дружественными» странами должны были помочь Ирану обойти санкции, однако пандемия подорвала эти надежды и обострила и без того дававший о себе знать протестный потенциал.
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
Иранская политика стала поводом для того, чтобы Израиль официально восстановил отношения с теми арабскими государствами, с которыми у него и без того долгое время существовали каналы обратной связи. Стимулированный американцами процесс нормализации привёл к восстановлению отношений с Объединёнными Арабскими Эмиратами (ОАЭ), Бахрейном, Суданом и Марокко. Вопреки всем публичным заявлениям властей этих стран палестинский вопрос на этом фоне потерял особый приоритет для арабских стран, решившихся на политику прагматизма, а не на политику ценностей. Препятствием для более широкого прорыва в арабо-еврейской нормализации пока что остаётся позиция старых элит. Показательно, что в Саудовской Аравии, которую администрация лидера США Дональда Трампа не раз за этот год пыталась склонить к символическому шагу навстречу Израилю, по-разному на эту проблему смотрят молодой наследный принц Мухаммед и его пожилой отец, король Салман.
Энергично 2020 год начал президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган, который объявил об отправке ограниченных сил в Ливию. Базой для такого решения стал подписанный в 2019 году с Триполи меморандум о взаимопонимании. На этом фоне риторика Анкары в отношении командующего Ливийской национальной армией (ЛНА) Халифы Хафтара ужесточилась, а градус критики в адрес РФ повысился. Кремль обвиняли в переброске в Ливию не только своих наёмников, но и сирийских. Турция помогла Правительству национального согласия (ПНС) в Триполи в течение года вытеснить ЛНА из западных районов бывшей Джамахирии. В этих условиях непосредственные участники конфликта решили снизить риски и согласились начать переговоры, организованные под эгидой ООН. Прямой межливийский диалог продвинулся в том, что касается слияния органов власти, демилитаризации отдельных районов, а также разблокировки нефтедобывающих точек, которые находились в почти восьмимесячной блокаде, установленной формированиями ЛНА.
Контакты с Триполи дали Анкаре базу для усиления влияния в Средиземном море. Турция многократно проверяла «красные линии» Греции и Кипра, отправляя свои исследовательские суда в спорные морские районы, где сосредоточены большие запасы газа. В конце концов, повышение ставок в региональном споре привело к формированию антитурецкого альянса, основными участниками которого выступили Греция, Кипр, Египет, ОАЭ и Франция. Блок получил умеренную поддержку Израиля, что заставило турецкое руководство предложить ему энергетическое сотрудничество и нормализацию пониженных два года назад отношений. Недовольство американских властей общей линией Анкары на Ближнем Востоке и её сделкой по приобретению российских ЗРС С-400 привело к показательным жестам Вашингтона в адрес Афин и Никосии, а в декабре администрация Трампа и вовсе впервые ввела против турецкого оборонпрома ряд ограничительных мер.
Вполне очевидно, что 2020-й стал годом непредсказуемых блоковых тенденций на Ближнем Востоке и растущей дегуманизации американских санкционных механизмов. Важным кажется только то, смогут ли страны региона извлечь из него уроки.