Заслуженный артист России Сергей Юшкевич рассказал в интервью NEWS.ru о новой роли — Николая Платоновича в спектакле «Случайные встречи» по циклу новелл Бунина в театре «Современник», сравнил эмигрантов начала ХХ века с деятелями культуры, покинувшими Россию после начала СВО, и объяснил, почему не хочет их возвращения.
Спектакль «Случайные встречи» снят в рамках творческой лаборатории «Современника» «Хочу как О. Н.». Лаборатория посвящена создателю и первому режиссеру «Современника» Олегу Николаевичу Ефремову (1927–2000).
— Как вы работали над спектаклем о людях, покинувших Россию после революции 1917 года и ищущих счастье в Париже?
— Некоторое время назад я смотрел спектакль «В Париже» по Бунину в Вахтанговском театре, и мне он очень понравился. Николая Платоновича играл Максим Севриновский, а Полина Чернышова играла Ольгу Александровну. Они, правда, были в возрасте более юном, чем герои у Бунина. Но смогли очень точно передать настроение и героев, и эпохи. Нам с Ларой Чаклин (актриса играет Ольгу в постановке «Современника». — NEWS.ru) история ближе по возрасту.
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
— Гульназ Балпеисова принадлежит к молодому поколению режиссеров. Ощущалась возрастная разница?
— Нет. С ней легко. Она открытый, честный, любящий артистов и свое дело режиссер. Из плеяды молодых нечасто встретишь таких огненных людей. Кипящая, ищущая. Это же школа Римаса Туминаса, Гульназ — его ученица. На мой взгляд, одна из лучших.
На репетициях мы много разговаривали, вспоминали истории, каждый из своей жизни. Хотелось поймать мелодику звучания персонажей, понять, почему так бывает в нашей жизни: что люди и события внезапно появляются, а потом столь же внезапно нас покидают. Или, в еще более худшем варианте, мы покидаем — и их, и эту жизнь. История всем близка и понятна. И, наверное, тем сложна.
«Вдруг понял, что не всё так однозначно с белой эмиграцией начала ХХ века»
— После февраля 2022 года в России возникла новая волна эмиграции. Эмиграция начала ХХ века и современная похожи или совсем нет?
— Мы много об этом говорили на репетициях. Тема больная, к сожалению, очень близкая. Потому что потерь очень много у каждого из нас. И у страны в целом. Но я вдруг понял, что всё не совсем так однозначно, как казалось, например, когда читал о белой эмиграции раньше у Булгакова, у Бунина. Раньше воспринималось, что вот лучшие люди уехали из России тогда. А теперь вдруг происходит переосмысление ситуации.
— То есть не «лучшие уехали»?
— Сам я вообще не из тех людей, которые бегут с корабля. Как Гармаш сбежал, например, из «Современника» (после смерти Галины Волчек и назначения художественным руководителем режиссера Виктора Рыжакова. — NEWS.ru). Уж кто-кто, а Гармаш должен был остаться и отстаивать позиции и основы театра перед Рыжаковым. А он просто взял и свалил. Не имел он на это права — тем более три года перед этим пытался стать художественным руководителем. В том числе еще при жизни Галины Борисовны. Не имеет права так вот бросать всех. Но он это сделал.
Я уже не говорю про Чулпан Хаматову — собрала вещи и буквально в течение 24 часов свалила вообще из России. В этом нет романтизма для меня. Поэтому в спектакле так много грусти и драмы человеческой.
Мне кажется, что когда всё плохо, надо, наоборот, сплачиваться. А не бежать в разные стороны, это удел людей маленьких. Они могут быть невероятно талантливые. И многие из уехавших талантливые. Но маленькие, с моей точки зрения.
Тем не менее здесь они были. Их уважали, от них ждали каждой новой работы. А там, куда они уехали, их нет. И там никому нет дела ни до их творчества, ни до них самих. Они, наверное, это уже и сами поняли.
«Чулпан за границей теперь мало кому интересна»
— Многие из уехавших после начала СВО называли Россию «несвободной страной».
— На самом деле всё гораздо прозаичнее и к идеологии имеет мало отношения.
В начале ХХ века все-таки была сложнее ситуация. Тогда в России к власти пришел вообще иной срез людей, иная генетика. И оснований для отъезда было больше. А нынешние уехавшие, по сути, продались за джакузи и бассейн во дворе. Всё просто: у них есть недвижимость за рубежом. Но с началом СВО им оттуда дали понять: если вы сейчас не выступите публично против спецоперации, то квадратные метры мы у вас заберем.
Кто-то, как Михаил Пореченков, сказал: «Да ну и ладно». У него отжали недвижимость за границей, зато он остался со своей страной.
Впрочем, многие из них и до начала СВО в России бывали наездами. Та же Чулпан больше времени проводила за границей. Сейчас-то она уже там мало кому интересна. И билеты, я знаю, плохо продаются на ее поэтические вечера, цены падают. Пока она была здесь одной из любимых актрис, она как-то и на Западе котировалась. А сейчас там она просто татарская девушка, которая занимается своей профессией. Несопоставимо с тем, что у нее было в России: главные роли, по два новых спектакля выпускала в год, по два-три фильма выходили.
Конечно, она полы на Западе мыть не будет, но в принципе там она не нужна. И так у 95% уехавших — беда абсолютная. Кирилл Серебренников в порядке, еще пара человек — а у большинства беда бедская, катастрофа.
«С отъездом Белого театр ничего не потерял»
— Многие из уехавших пытаются оспорить статус иноагента. Могут ли они вернуться?
— Вот не хочется возвращать их. Они же зрелые люди, знали, на что идут. Не то что ребенок трех лет плюнул Пете в лицо, сидя на горшке. А тут взрослые люди и осознанный выбор.
Для меня они как предатели. Весь репертуар посыпался во многих театрах с этими отъездами. Вы не представляете, что было в плане репетиций и вводов. Армагеддон...
— Слышала, что МХТ имени Чехова пришлось перекраивать репертуар из-за отъезда Анатолия Белого, который был занят во многих спектаклях.
— Нет, ну Белый такой «чудный» артист, слава богу, что он в Израиле. Пусть там и остается, не место ему в Камергерском. Просто состоял в либеральной тусовке и его поддерживали. Считаю, что театр с его отъездом ничего не потерял.
Да если вот так подумать, вообще наше российское общество с этими отъездами ничего не потеряло. Некоторые из уехавших и до отъезда здесь «раскачивали лодку», пытаясь сбить важные ориентиры. Меня-то сложно сбить, а вот молодежь сильно дезориентировали.
«Лабуда вымывается»
— Вы имеете в виду спектакли так называемого альтернативного театра и нового времени?
— Об этом вообще боюсь упоминать. За последние 20 лет я помню столько токсичного на сцене, я впервые ощутил, что в театр стало ходить опасно в прямом смысле слова для здоровья. Я, к примеру, после некоторых спектаклей, на которых бывал в качестве зрителя, потом выздоравливал неделями. Сходив на одну-две премьеры — хоть в Камергерский (в МХТ имени Чехова. — NEWS.ru), хоть в Театр Наций, — потом ощущение, что жизнь заканчивается, чувствуешь себя ужасно. Убивали там всем этим «креативом».
Притом что у того же Кирилла Серебренникова, к примеру, первые спектакли были очень хорошие. А то, что он потом делал в «Гоголь-центре»... я думал, что воспитанный человек даже не будет говорить на эти темы. Он сам себя, грубо говоря, обесценил. А вся эта мишпуха вокруг — ну, его тусовка — пела ему, что он гений. А я никак не мог понять, в чем гениальность.
Как-то я у Туминаса поинтересовался, смотрел ли он премьеру в театре у Серебренникова. Римас удивился, поморщился: «Нет, я в такие места не хожу». Вроде бы Римас, который сам либеральный, так говорит.
— Замечаете перемены в лучшую сторону в театре?
— Позитивные процессы происходят. Естественно, процесс небыстрый. Лабуда вымывается, наверное, это нужно.
А про уехавших моя жена сказала мне как-то: «Ты знаешь, а никто из них не удивил». В том смысле, что их человеческая суть и отношение к нашей стране улавливались и при жизни здесь. И я вдруг поймал себя на мысли, что и раньше я смотрел на них как на чужих здесь — все эти Урганты, Галкины (Максим Галкин внесен Минюстом РФ в реестр иноагентов. — NEWS.ru), Пугачевы. Видишь по их высказываниям, по поведению — они не хотят сделать нашу страну лучше. Находились здесь, чтобы просто «на вентилятор капнуть». Не знаю, платили им за это или это воспитанное бескультурье и безответственность к своей стране. Но их интересы — там. Пусть там и остаются.
А у меня — вон, березка за окном. Когда я въехал в этот дом в 2007-м, она была меньше четырех метров, а сейчас доросла до шестого этажа. Невероятной красоты! Вот эта березка — часть моей одной большой родины. А где их родина, я не знаю.
Читайте также:
Гарик Сукачев: «Я русский в любые моменты»
«Гоголь-центр», «Современник» и «Школа современной пьесы» сменили худруков
Народные и инородные: права ли Хаматова, что звания в России потеряли смысл?
Председатель худсовета «Современника» рассказал об изменениях в театре
Не ради пиара: Сергей Гармаш приехал в родной Херсон восстанавливать театр