Такое случается крайне редко: переговоры Владимира Путина с Александром Лукашенко не фигурировали даже в предварительном графике российского президента. Притом есть информация белорусских источников о том, что в общих чертах президенты договорились о четвёртой за этот год личной встрече в ходе телефонного разговора 1 июля. Но, видимо, Лукашенко уже не мог ждать дольше. На дипломатическом сленге это называется «встреча состоялась по инициативе белорусской стороны».
Весьма характерно, что ещё в прошлом феврале Лукашенко уверенно рассуждал о том, что к нюансам углубления российско-белорусской интеграции, которая явно застопорилась, целесообразно было бы вернуться уже осенью. И на тот момент, видимо, до осени были отложены и новые контакты глав государств. Но жёсткое непризнание на Западе итогов его переизбрания, а затем и новые серьёзные секторальные санкции после посадки ирландского самолёта в Минске поставили Батьку перед необходимостью усиленно искать российской поддержки.
Между тем российские представители не уставали напоминать братьям-белорусам об обещании Лукашенко провести ускоренную конституционную реформу и внеочередные президентские выборы. И то и другое постоянно откладывалось и забалтывалось. Сам Лукашенко неизменно показным образом клялся в верности суверенитету и независимости «голубоглазой родины». Одновременно много говорил о необходимости вместе с Россией противостоять западному давлению и прямым военным угрозам. Кульминацией стало заявление о том, что террористы хотели взорвать российский пункт связи ВМФ «Вилейки», но белорусские спецслужбы его защитили.
Кроме того, было объявлено, что белорусский КГБ начал масштабную операцию по зачистке страны от разного рода радикальных элементов, включая действующие и спящие террористические ячейки. Делались намёки и на то, что след некоторых из них может привести и в Россию. На таком фоне призыва к сплочению перед лицом иностранного давления Лукашенко и отправился в Санкт-Петербург.
Конечно, от таких срочных переговоров в Мраморном зале Константиновского дворца под Питером, отреставрированного когда-то к заседаниям G7, ждали чего-то прорывного, сенсационного, не похожего на рутину предыдущих саммитов. Ведь в последние недели шли кулуарные разговоры о том, что о старте углублённой интеграции могут объявить ближе к 15 июля. Кроме того, ждали ответа на прямое приглашение Лукашенко посетить, наконец, российский Крым, а также решение вопроса о размещении на белорусской территории российских военных частей.
Но, похоже, Лукашенко опять волнуют не стратегические вопросы, а сиюминутные проблемы. Ими он, как щитом, закрывается от пугающего его сближения с Россией. И весь клубок санкций, вопросов поддержания белорусской экономики и антитеррористические операции вновь вытесняет реальные интеграционные меры на обочину. Мол, ещё не время. Ведь террористы перешли уже к индивидуальному террору в отношении лояльных к правительству граждан. Борьба со многоголовым злом входит в свою решающую фазу.
И круг обсуждаемых вопросов опять сводится к пограничному контролю, проблеме транзита мигрантов через Белоруссию в страны ЕС, к новой конфигурации транзита. В результате Россия как бы теснее привязывается ко всем акциям Лукашенко, поскольку своими частыми визитами он создаёт впечатление, что советуется с Владимиром Путиным чуть не по каждому своему шагу. Вот так хитро, по-крестьянски он дополнительно переводит стрелки на Россию, стимулируя потуги европейских и американских русофобов наказывать в первую очередь Москву за действия Минска. Поскольку-де без её поддержки Лукашенко не решился бы действовать так дерзко и открыто.
К слову, вакцинация в Белоруссии осуществляется преимущественно китайскими вакцинами. Россия — это бескорыстный друг, который конечно же всё поймет. А с Пекином Батька хочет крепко подружиться.
Так что хорошо, что Белоруссия остаётся надёжным партнёром России в сфере экономики. И хочется верить, что это сотрудничество вскоре реально и качественно расширится. К тому же вполне вероятно, что некоторые пока не афишируемые соглашения проявятся в ближайшее время. Не зря же переговоры длились дольше, чем диалог Владимира Путина с Джо Байденом.