Друг и соавтор Карена Шахназарова сценарист Александр Бородянский (вместе они сняли фильмы «Мы из джаза», «Зимний вечер в Гаграх», «Курьер», «Город Зеро», «Цареубийца», «Сны», «Всадник по имени Смерть», «Палата № 6», «Белый тигр») рассказал NEWS.ru, какой ценой режиссёр снимал кино, как не позволил приватизировать студию «Мосфильм» и почему, несмотря на три брака, так и не смог обзавестись семьёй.
«Карен говорит, что мы как братья»
— Вы дружите и работаете с Кареном Георгиевичем больше 40 лет. Что вас сблизило?
— Личные отношения, взгляды на жизнь, идеологические представления — всё вместе.
Нам всегда легко работалось вместе, у нас никогда с Кареном не было споров, разногласий, даже по мелочам. Я работал со многими режиссёрами, это действительно редкость. У нас много общего: мы любим одних и тех же режиссёров, писателей, например Шукшина. Конечно, мы не близнецы, но у нас много общего.
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
Это стало понятно после первого же нашего общего сценария (фильма «Дамы приглашают кавалеров», снятого позже режиссёром Иваном Киасашвили с Мариной Неёловой, Леонидом Куравлёвым и Николаем Караченцовым в главных ролях. — NEWS.ru), который у нас не приняли. Гендиректор студии «Мосфильм» Николай Сизов, очень хорошо ко мне относившийся, сказал мне: «Что ж ты портишь молодого режиссёра?». Я очень удивился: как я мог испортить Карена?
Он тогда уже был взрослым человеком, отслужившим в армии. В 1978-м ему было 26 лет. Но он не снял ни одного полнометражного фильма, этот фильм должен был стать первым, но так и не стал, мы с Кареном остались там соавторами сценария.
Зато в процессе работы над этим сценарием мне стало понятно, что мы оба, не примите за бахвальство, люди честные и принципиальные.
Карен даже говорит, что мы как братья. Между нами действительно было и есть ощущение братства — не по крови, а по духу.
Многие думают, что я писал сценарии, а он просто присутствовал. Мы вместе писали. То есть писал он, если уж на то пошло. Карен писал от руки, а я потом перепечатывал. Но придумывали мы всё вместе. Главное же не написать, а придумать.
— Где в основном работали?
— У него. В квартире его родителей. У меня сначала была двухкомнатная квартира, двое маленьких детей. Не очень удобно для работы. А потом мы уже привыкли работать у него в родительской квартире, где была его комната.
— Чаще вы или он были инициатором создания фильмов?
— По-моему, одинаково. Мы как-то никогда не считали специально. Есть авторы и режиссёры, которые работают вместе и потом подсчитывают, чьих больше слов вошло в фильм. Это полный идиотизм.
Вот пример единомыслия. Фильм «Сны» мы начали писать как историю про лимитчицу, которая в мечтах видит себя графиней. И только мне в голову пришла мысль, что лучше бы это и была графиня, Карен снял у меня фразу с языка и её озвучил. Это было странно, что-то даже мистическое, как будто мы прочитали мысли друг друга.
«Если бы „Мосфильм“ приватизировали, его бы застроили офисами и жильём»
— Вы мосфильмовец с большим стажем, на ваших глазах Карен Георгиевич встал у руля студии и менял её. Как оцениваете то, что он сделал на посту гендиректора?
— Он совершил выдающееся дело. Конечно, он очень волновался, когда мы на правлении избрали его руководителем студии. В том плане, справится ли с задачами. Он же не был каким-то начальником, руководителем. Но он оказался настоящим хозяйственником.
Он объяснял мне так: «Я делал всё так, как сделал бы для себя, чтобы студия создавала все удобства для работы в кино». Так как он сам был режиссёром, конечно, он понимал все нужды.
Как раз на его период пришлась угроза приватизации «Мосфильма». На нас очень серьёзно наезжали, чтобы отдать студию в частные руки. И наше правление во главе с Кареном билось насмерть.
У некоторых членов правления уже были колебания, им предлагали втихаря по миллиону долларов, чтобы они сдались. Это я точно знаю. Я, как и Карен, был ярым противником приватизации, потому что понимал: если сюда придут люди, не имеющие отношения к кино, формально они сохранят студию, но всю землю, а это центр города, очень удачное место, отдадут под застройку офисами и жильём.
Когда он пришёл, это был 1993 год, студия была в таком... Я даже не знаю, как сказать. Казалось, она разваливалась. Помню, я тогда снимал с Шахназаровым как режиссёр фильм «Сны», приходил на запись, шёл по коридорам — и вокруг была пустота. Пол прогнивший. Разруха. «Мосфильм» умирал. Потом пришёл Карен, и постепенно студия стала преображаться: цеха, тон-студия, павильоны... И сейчас «Мосфильм» — одна из самых современных студий Европы, а может, и мира.
Он до того вникал во все вопросы, что даже туалеты все отремонтировал. И когда ему жаловались, что кто-то таскает домой туалетную бумагу, он отвечал: «Пусть воруют. Всё равно вешать». Я понимаю, это кажется смешным и глупым, но мелочи тоже важны.
Карен жизнь отдал для сохранения студии. Даже снимая фильмы и находясь за границей, постоянно решал вопросы «Мосфильма». Наверное, из-за этой работы он снял меньше фильмов, чем мог бы. А может, и нет. Всё равно все фильмы, что он снял, с моей точки зрения, хорошие. И без моего участия в том числе.
«Он стал более жёстким»
— Какие изменения вы в отметили в нём за 40 лет общения?
— Он, конечно, стал жёстче. Хотя, кстати, когда он снимал всего второй свой полнометражный фильм «Мы из джаза», уволил пять-шесть человек из съёмочной группы. Для режиссёра-дебютанта он был очень решительным и даже безжалостным. Но по-другому кино нельзя снимать. Так что требовательным и ответственным он был уже тогда.
— Взгляды его не поменялись?
— Нет, мы были и остаёмся советскими людьми. Мы, например, категорические противники употребления нецензурной лексики в кино. И ЛГБТ он, как и я, не приемлет.
— Уже 10 лет после «Белого тигра» у вас нет общих фильмов. Почему?
— А он не так много фильмов снял после «Белого тигра». Всего два: «Анну Каренину» и «Исчезнувшую империю».
Что случилось со съёмками продолжения фильма «Мы из джаза»?
— Почему на экраны так и не вышел фильм «Мы из джаза — 2»? Вы ведь даже написали сценарий.
— История очень странная. Инициатором продолжения был руководитель киевского джаз-коллектива Александр Фокин. Он позвонил мне, сказал, что говорил с Кареном Георгиевичем и тот согласился быть не режиссёром, но продюсером и предложил написать сценарий. Я Карену звоню и говорю: «Зачем мне это? Ты знаешь, я противник продолжений». Он меня уговорил. Я написал сценарий, Фокину очень понравилось.
Главным героем фильма «Мы из джаза — 2» должен был стать внук героя первой части (в исполнении Игоря Скляра). В 1990-е он эмигрирует в США, женится на богатой американке, становится бизнесменом, но при этом не перестаёт любить джаз. У него рождается сын Джеймс Ивэн, который наследует страсть к музыке и вместо того, чтобы заняться бизнесом отца, ссорится с родителями и уезжает играть джаз в Киев, в оркестр Фокина, где у него случается роман с местной девушкой.
Потом Карен отказался продюсировать фильм, Фокин всё искал режиссёра — приезжали американские постановщики не высшего класса, проводили пробы с участием звёзд американского джаза. А затем наступил 2014 год, начались события в Крыму. Нет, мы с Фокиным вплоть до спецоперации продолжали нормально общаться, он рассказывал про планы.
Хотя я лично уже понимал, что продолжения не будет. Потому что в основе всё-таки российское кино. На Украине бы этого не поняли.
Он у меня сценарий купил, но я про него, честно говоря, уже забыл.
«Когда Карен женился, он всегда был очень сильно влюблён»
— В последние годы Карен Георгиевич часто выступает в ток-шоу Владимира Соловьёва. Смотрите передачи с его участием?
— Очень редко смотрю политические шоу. А что я буду его слушать? Я что, его не знаю? Я его в жизни наслушался. (Смеётся). Он умный, профессиональный человек. И я гарантирую, что на экране он говорит то, что думает. Притворяться он точно не будет.
Карен когда-то был противником Ельцина, а я им не то чтобы восторгался, но был более лояльно настроен. Станислав Говорухин, кстати, тоже Ельцина не переносил на дух. Когда мы писали сценарий фильма «Ворошиловский стрелок», он всё хотел сказать про Ельцина в фильме.
Это был конец 1990-х, и я говорил ему: «Слава, хочешь — делай, но я не буду это делать. Это актуально сейчас, а пройдёт 10 лет — и все забудут про Ельцина, это будет никому не интересно». Ему было важно сказать что-то сиюминутно, а кино смотрят десятилетиями. Хорошо, что Слава меня послушал.
В «Снах» Шахназарова, кстати, есть пародия на президента, но она очень лёгкая. Да и кино не злое, а скорее весёлое.
— Несколько лет назад Карен Георгиевич признался, что у него не сложилась семейная жизнь, так как на первом плане для него всегда было кино. Это верно или красивые слова?
— Верно. Просто все его жёны, я их всех знал, естественно, не выдерживали его любви к кино. Это не значит, что он не занимался детьми и не уделял время жёнам.
Когда Карен женился, он всегда был очень сильно влюблён. Но при этом кино для него важнее. Это трудно совмещать.
То работа над сценарием допоздна, то съёмочные экспедиции. Наверное, не многим женщинам это нравится.
Это моя жена, как я её называю, Герой Советского Союза. Когда снимали «Афоню», меня вообще дома не было. А она выдержала всё это. Но не каждая на это способна.
— Что вы пожелаете другу в день 70-летия, кроме счастья и здоровья?
— Чтобы он как можно дольше хотел снимать и снимал кино. И чтобы эта работа доставляла ему удовольствие. Это искренне.
Я давно заметил закономерность: люди, занимающиеся любимым делом, долго живут. Особенно представители творческих профессий, учёные. Это и есть секрет человеческого долголетия — когда есть увлечённость, желание, стремление. Ведь Карен никогда не делал кино для денег, премий или наград. Он снимал кино, потому что ему хотелось это делать. И у него отлично получалось.