Украине следует сменить самоназвание таким образом, чтобы оно даже на уровне психолингвистики не давало украинцам ассоциаций, что их народ является «младшим братом» русского. Такое предложение озвучил в среду советник главы администрации президента Украины Алексей Арестович.
Чиновник предложил провести топонимическую реформу, чтобы «отобрать» у россиян ощущение исторического превосходства. По задумке Арестовича, в новом названии страны следовало бы так или иначе использовать топоним «Русь», что перекликалось бы с названием Киевской Руси, из которой впоследствии образовались Малая Русь (Украина), Белая Русь (Белоруссия) и Великая Русь (Россия).
Мы работаем над этим. Это закрыло бы тему в конце концов, — заявил Арестович.
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
Впрочем, Арестович совершенно не оригинален в своих поисках «исторический правды». Ещё при президентстве Петра Порошенко тогдашний председатель Новоград-Волынского горсовета Владимир Загривый предлагал для государства новое название — неуклюжее гибридное «Украина-Русь». Порошенко однажды всё-таки воспользовался этой идеей. В его указе «О чествовании памяти князя Киевского Владимира Великого» упоминалось, что великий князь «создал средневековое государство Русь-Украину».
Глобус Украины
Для украинских националистов название их страны всегда звучало диссонансом с самоощущением Украины как независимой державы, поскольку и в русском, и в украинском языках это слово без вариантов подразумевает нахождение на окраине чего-то, что, в свою очередь, является центром. Поэтому сторонники объявления именно Украины историческим ядром трёх восточнославянских народов время от времени предлагают те или иные лингвистические реформы или как-то ещё пытаются «переписать историю».
Часть из них, к которым, очевидно, относится Арестович, предлагает отнять у России право на такие название. В Киеве не раз напоминали, что в период правления Владимира Красное Солнышко те территории, что позднее стали Московией, а затем и Россией, носили название Залесской Украины — то есть в Х веке понятия центра и окраины были прямо противоположными нынешним.
Другая часть националистов вообще исключает слова «Русь» или «Россия» из своего лексикона. Например, в лондонском Holland Park ещё в 1990-е годы был установлен памятник тому самому князю Владимиру, на постаменте которого написано «Основатель Украины» (хотя ни при его княжении, ни в последующие 400 лет такого топонима ни в каких источниках обнаружить невозможно).
Вопреки всякой исторической правде на щите князя красуется трезубец, который возник как символ украинской государственности лишь около ста лет назад, в период недолговечной Украинской Народной республики, а до того считался скандинавским руническим знаком (то есть опять же «импортированным» на Украину логотипом).
Самое радикальное крыло националистов вообще требует запретить упоминание слова «Россия» для обозначения нынешней Российской Федерации. По мнению радикалов, только государство со столицей в Киеве имеет право носить название «Россия». При всей анекдотичности этого предложения в Верховной раде в 2015 году рассматривался законопроект, предусматривавший далеко не шуточные 12 лет тюрьмы за употребление названия «государства-агрессора».
Меняю имя на членство в ЕС
Топонимические споры — это почти всегда политика, опрокинутая в географию, напомнил NEWS.ru цитату академика Дмитрия Лихачёва работавший с ним эксперт по топонимике Михаил Горбаневский.
Любые переименования географических объектов — это во все времена и у всех народов является стремлением расправиться с политическими противниками, и в пылу такой борьбы мало кто заботится о логике или исторической правде. Украина в этом смысле ни в коей степени не представляет научного интереса.
Он напоминает, что «топонимические войны» — явление, которое не уникально для различных подходов Москвы и Киева к толкованию древней истории. Например, в начале 1990-х годов начался дипломатический конфликт между Грецией и страной со столицей в городе Скопье из-за самоназвания последней.
Эта бывшая югославская провинция с конца Первой мировой войны (то есть с момента возникновения Королевства Югославия) носила название Македония, и право на это имя ни у кого не вызывало вопросов. Они почему-то возникли только после распада Союзной Югославии, когда в Афинах вдруг сочли, что обретшие независимость северные соседи тем самым заявляют права на греческую провинцию с тем же самым названием.
Топонимическая война между Афинами и Скопье продлилась почти 30 лет, в течение которых «бывшая югославская республика Македония» (Поранешна Југословенска Република Македонија) во всех официальных международных документах обозначалась именно этим труднопроизносимым и откровенно «временным» названием. Причём США быстро признали эту страну под её самоназванием, а Евросоюз из-за позиции своего члена Греции упорно именовал ее БЮРМ.
Македония — это историческая область, поделённая между Югославией, Грецией и Болгарией, и между всеми тремя странами никогда не прекращался конфликт, к счастью, только научный, из-за того, кто из них имеет «большее» право на обладание этим названием, — рассказывает Горбаневский.
Только в 2019 году греки и македонцы наконец пришли к совершенно очевидному (для всех, кроме них самих) компромиссу: БЮРМ стала называться политически нейтральным именем Северная Македония. Евросоюзу удалось убедить северных македонцев, что вступить в ЕС те смогут только под таким именем. Пряник и здесь оказался эффективнее кнута.
Назови хоть горшком
Похожая история имела место в Грузии, где некоторые политики видели нарушение суверенитета в том, что один из штатов США является полным тёзкой страны, которая по-грузински называется Сакартвело. Но с точки зрения международного права власти любой страны не обязаны никому ничего доказывать, если решат переименовать хоть собственную страну, хоть любую чужую, подчёркивает Горбаневский.
После распада СССР переименования приобрели характер эпидемии. Молдавия стала Молдовой, Таллин Таллинном, Сухуми Сухумом и т. д. В конце концов, латыши называют Россию Кривией, а финны — Венейей. Так почему кто-то может запретить украинцам называть эту же страну как-то ещё? — говорит эксперт.
Похожая «история с топонимикой», но с точностью до наоборот, произошла между двумя соседними африканскими государствами — Конго со столицей в Браззавиле и Конго со столицей в Киншасе.
После обретения обеими бывшими колониями в 1960-х годах независимости французское Конго сохранило название по имени великой реки; бельгийская же часть после десятилетнего раздумья, при правлении Мобуту Сесе Секо решила избавиться от «колониального наследия» и в 1971 году взяла себе название Заир, а столицу, бывший Леопольдвиль, переименовали в Киншасу.
В 1997 году победившие в многолетней гражданской войне повстанцы, тоже желавшие избавиться от доставшегося им наследия, переименовали страну обратно в Конго (с приставкой «Демократическая Республика» — к такому добавлению ни у кого не могло возникнуть неприязни, даже у вышедших из джунглей головорезов).