4 июня 1798 года скончался самый известный в мире ловелас Джакомо Казанова. Его имя стало нарицательным, а подвиги на романтическом фронте описаны в пьесах и новеллах. Венецианский авантюрист XVIII века не обладал знатным происхождением, но достиг огромных высот. Он колесил по свету, влюблялся на каждом шагу, общался с выдающимися людьми своего времени. Среди них — Вольтер и императрица Екатерина II, с которой он познакомился во время поездки в Россию, описанной в знаменитых мемуарах. В конце жизни любимец женщин, умевший добиться расположения за пару часов, превратился в унылого хранителя библиотеки, который покупал любовь за деньги. Как блистал Казанова при дворах европейских столиц, что делал в Москве и Петербурге — в материале NEWS.ru.
Увлекался магическими ритуалами
Джакомо Казанова родился 2 апреля 1725 года в семье венецианских актеров. Поскольку родители находились в постоянных разъездах, его воспитанием занималась бабушка. Она поддерживала интерес внука к математике и литературе, а также познакомила его с медициной и магией. В детстве у Джакомо часто шла кровь из носа, и бабушка отвела его к местной знахарке. После этой встречи и он увлекся тайными ритуалами.
Повзрослев, Казанова стал членом масонского общества, а также выдавал себя за алхимика. Это помогло ему обзавестись полезными связями. Он дружил с Жан-Жаком Руссо и Вольтером, с маркизой де Помпадур и другими выдающимися людьми своего времени.
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
Мать Казановы мечтала, чтобы жизнь сына была связана с церковью. По настоянию родительницы он отучился в пансионате, а потом в Падуанском университете, получил сан аббата. Но служить Господу не захотел. Как потом писал в мемуарах Казанова, от этого его отвлекали женщины. После первой проведенной им проповеди Джакомо обнаружил среди пожертвований множество любовных записок от прихожанок.
Писал сонеты и играл в карты
Зарабатывать на жизнь Казанова решил с помощью азартных игр. К картам он пристрастился еще во время учебы в университете и в 21 год проиграл все состояние. Чтобы срубить большой куш, он периодически объединялся с другими шулерами, то выигрывая крупные суммы, то спуская все до гроша.
Постоянная нужда вынуждала Джакомо, склонного к авантюризму, изобретать все новые способы обзавестись деньгами. Он писал сонеты и пьесы, перевел на итальянский «Илиаду» Гомера, играл на скрипке в оркестре. А потом, присвоив себе дворянский титул и имя Шевалье де Сенгальт, пропадал на балах в поисках щедрых покровителей.
После одного из таких торжеств весной 1746 года произошла его судьбоносная встреча с сенатором Брагадином, который потом не раз помогал Казанове. Известный венецианский политик возвращался с праздника на гондоле, когда его хватил удар. По счастливой случайности поблизости оказался Казанова, который оказал аристократу первую помощь и поразил его познаниями в каббалистике. Брагадин поселил своего спасителя в роскошном палаццо, назначил ему ренту и окружил почти отцовской заботой. Для Джакомо началась полоса кратких романов и беспечных гуляний.
Сидел в тюрьме и придумал лотерею
Так продолжалось несколько лет. Пока из-за интереса Казановы к оккультизму и масонам им не заинтересовалась инквизиция. В доносе сообщалось о принадлежности Джакомо к масонской ложе, его богохульстве, распутстве, занятиях магией и чтении запрещенных «безбожных книг», в частности сочинений Руссо и Вольтера.
Его осудили на пять лет. Но спустя несколько месяцев, проведенных в заточении, Казанова смог бежать. Вместе с соседом по камере они проделали дыру в потолке и выбрались на крышу, а потом с помощью простыней спустились на землю. Некоторые историки считают, что на самом деле осуществить побег Казанове помог один из его богатых друзей.
Из Венеции Казанова перебрался в Париж, где благодаря знакомству с министром иностранных дел Франции организовал первую государственную лотерею, заработав большие деньги. На них он смог открыть шелковую мануфактуру. Но вместо того чтобы заниматься бизнесом, проводил время в бесчисленных интрижках с работницами. Его предприятие, которое он называл «мой гарем», быстро разорилось.
Французские власти предложили Казанове принять подданство страны, пообещав безбедную старость с титулом и пенсией. Но страсть к приключениям перевесила, и Джакомо отправился колесить по Европе.
Завел русскую крепостную и познакомился с Екатериной II
В 1764 году он добрался до Российской империи. Приехав вначале в Ригу, затем в Санкт-Петербург, а потом и в Москву, он поразился, что почти все говорят на иностранных языках, а жизнь тут дешевле, чем в европейских столицах.
В России он приобрел крепостную — «крестьянку поразительной красоты», в которую сильно влюбился, и дал ей имя Заира. Он выкупил девушку у отца и взял с собой в путешествие. Поначалу между ними царила идиллия. Единственное, что расстраивало Казанову, — он не мог общаться с возлюбленной. Но «менее чем в три месяца» способная девушка выучила венецианское наречие — «прескверно, но довольно, чтобы объяснить, чего ей нужно». На этом счастье пары оборвалось.
Заира коротала свободное время за гаданием на картах, пытаясь уличить воздыхателя в неверности, и изводила его сценами «проклятой неотступной ревности». Однажды она даже запустила ему в голову бутылку, которая чуть не угодила в висок. Сам Казанова признавал: если бы не буйный темперамент возлюбленной, он бы «никогда не с ней не расстался».
Вскоре Джакомо увлекся актрисой-француженкой, а бывшую возлюбленную свел с пожилым итальянским архитектором, к которому она перешла с несвойственной ей покорностью.
Казанова пытался устроиться при дворе императрицы Екатерины II. Познакомившись с царицей, он предлагал ей разные проекты, которые государыня посчитала слишком рискованными.
Покупал любовь за деньги и ругался с прислугой
Уехав из России, Казанова, изрядно постаревший, осел в замке Дукс в Богемии, где устроился смотрителем библиотеки графа Вальдштейна. Постепенно здоровье стало подводить бывшего ловеласа, а обаяние и веселый нрав начали ему изменять — он превратился в сварливого и обидчивого старика. Джакомо было все тяжелее находить богатых покровителей, он все реже выходил в свет, проводя время в дрязгах с прислугой.
Женщины перестали обращать на него внимание. Теперь Казанове, который раньше мог за несколько часов добиться расположения любой понравившейся ему барышни, приходилось платить за любовные свидания.
Чтобы как-то скрасить серые будни, он решил написать мемуары «История моей жизни», которые мигом стали, как сейчас сказали бы, бестселлером и обессмертили его имя.
Ученые подсчитали число возлюбленных Казановы
В автобиографии Казанова описывал свои любовные победы, которые происходили буквально под носом у обманутых супругов, будь то в карете или гондоле. Как признавался сам Казанова, отношения с женщинами были смыслом его жизни, в каждой из них он видел нечто особенное. Всех избранниц он изображал идеальными, отдавая должное живости их характера, уму, красоте и вкусу.
Возлюбленным Джакомо было в среднем от 16 до 20 лет. В основном это были служанки, хотя встречались и женщины из высшего общества. В книге Казанова зачастую называл очередную возлюбленную Неизвестной или же сокращал ее имя до инициалов, чтобы сберечь репутацию дамы.
Точное число женщин, которых удалось обольстить знаменитому сердцееду, неизвестно. В мемуарах Казанова пишет о нескольких сотнях, в то время как историки подсчитали, что у него было 132 романа — примерно по три в год.
Хотел жениться, но остался холостяком
Казанова предпринимал попытки жениться. Но они не увенчались успехом. Например, отец 14-летней девушки не разрешил ей выходить замуж за известного ловеласа. Однако это не помешало ему соблазнить красавицу. Узнав о произошедшем, отец отправил дочь в монастырь. Безутешный Джакомо стал навещать возлюбленную и там. Но вскоре воспылал страстью к другой монахине.
Как писал Джакомо, особое место в его сердце занимала всего одна женщина — Генриетта. Сбежав от мужа-тирана, она познакомилась с Казановой во время путешествия по Европе. Их бурный роман продлился всего пару месяцев и оставил глубокую рану в душе любимца женщин — Генриетта бросила любовника и вернулась к супругу.
Как выглядел Казанова
До нас дошел портрет Казановы. Едва ли легендарного обольстителя можно назвать красавцем с правильными чертами лица. Кстати, сам Джакомо признавался в мемуарах, что не считал себя неотразимым. По мнению Казановы, секрет его успеха у женщин заключался в том, что он был хорошо сложен, умен, легок в общении, обаятелен, а также прекрасно одевался.
Казанова тщательно следил за собой: покупал помаду для волос и благовония, носил роскошные камзолы из дорогих тканей, украшенные драгоценными камнями.
Европа не поверила в реальность обольстителя
Джакомо Казанова умер в 73 года. Отходя в мир иной, он произнес: «Я жил как философ и умираю как христианин». Его мемуары достались племяннику. Впоследствии он продал подробное описание жизни своему дяде Фридриху-Арнольду Брокгаузу — основателю знаменитой энциклопедии.
Когда рукопись легла на стол издателю, тот засомневался, что история некого итальянского библиотекаря из замка Дукс будет интересна читателям. Однако решил рискнуть, и успех превзошел все ожидания. Первыми читателями «Истории моей жизни», написанной итальянцем Казановой по-французски, стали немцы.
После этого о мемуарах заговорила вся Европа. Впрочем, вначале многие решили, что речь идет о вымышленном персонаже, — уж слишком удивительной показалась им жизнь великого обольстителя.
Что Казанова писал о России
О Екатерине II
«В Риге я впервые увидел великую государыню... Ей было тридцать пять, и царствовала она уже два года. Она не была красива, но по праву нравилась всем, кто знал ее: высокая, хорошо сложенная, с царственной осанкой, приветливая, обходительная и, главное, всегда спокойная... Она обладала искусством пробуждать любовь всех, кто искал с ней знакомства, умела понравиться ласкою и умом, избегая казаться высокомерной. Если она и впрямь была скромна, то, значит, она истинная героиня, ведь ей было от чего возгордиться».
«Я был свидетелем, с какой ласковостью и приветливостью принимала она в большой зале изъявления верноподданнических чувств от ливонского дворянства, как целовалась с благородными девицами, подходившими поцеловать ей руку... На следующий день она уехала в Миттаву, где ее встречали деревянными триумфальными арками — или камень там был редок, или не хватило времени соорудить что-то более основательное».
О проблемах с паспортом
«За всю недолгую дорогу от Риги до Петербурга я только раз задержался на полчаса в Нарве, где надо было предъявить паспорт, которого у меня не было. Я объявил губернатору, что, будучи венецианцем и путешествуя для собственного удовольствия, я никогда не видел нужды в паспорте, ибо моя республика ни с какой державой не воюет, а российского посланника в Венеции нет... Губернатор поразмыслил и выдал мне нечто вроде паспорта; он до сих пор у меня хранится».
О впечатлениях от Петербурга
«Я въехал в Петербург вместе с первыми лучами солнца, позолотившими небосвод... Остановился на большой и красивой улице, которая называется Миллионная... Я обнаружил, что в Петербурге все, кроме простонародья, говорят на немецком языке, который я с трудом понимал... Сразу после обеда хозяин сообщил, что при дворе дают бал-маскарад на пять тысяч человек. Длился он шестьдесят часов... Все по справедливости кажется мне пышным, великолепным и достойным восхищения.. Я слышу, как рядом маска говорит соседу: „Гляди, гляди, государыня; она думает, что никто ее не признает...“
Я видел, как императрица частенько подсаживалась к людям, которые беседовали меж собой по-русски и, быть может, говорили о ней. Так она могла услыхать нечто неприятное, но получала редкостную возможность узнать правду, не льстя себя надеждой услыхать ее из уст тех, кто обхаживал ее без маски».
О смешных статуях в Летнем саду
«Прогуливаясь в одиночестве, я осматривал статуи, обрамлявшие аллеи, сделанные из дурного камня и донельзя забавные, если прочесть надпись, выбитую внизу. На плачущей статуе было высечено имя Демокрита, на смеющейся — Гераклита, длиннобородый старик назывался Сапфо, а старуха с отвисшей грудью — Авиценна».
О русских банях
«По субботам я ходил с ней (Заирой. — NEWS.ru) в русские бани, чтобы помыться в обществе еще человек сорока, мужчин и женщин, вовсе нагих: они ни на кого не смотрели и считали, что никто на них не смотрит. Подобное бесстыдство проистекало из чистоты нравов. Я дивился, что никто не глядит на Заиру, которая казалась мне ожившей статуей Психеи, виденной на вилле Боргезе».
О Москве, московском гостеприимстве и суеверии
«Карета моя была запряжена четверкой лошадей, так как в городе Москве помещается еще четыре города и надо объехать изрядное число дурно или вовсе не мощеных улиц, когда отправляешься с визитами. Не помню, что за православный праздник был в тот день, но всегда буду помнить оглушительный перезвон колоколов, который слышал я на всех улицах, так как церкви были на каждом шагу».
«Те, кто не видал Москвы, России не видал. Кто знает русских по Петербургу, не знает их вовсе, ибо при дворе они во всем отличные от естественного своего состояния... Что до еды, она тут обильна, но недостаточно вкусна. Стол открыт для всех друзей, и приятель может, не церемонясь, привести с собой человек пять-шесть, приходящих иногда к концу обеда. Не может такого быть, чтоб русский сказал: „Мы уже отобедали, вы припозднились“. Нет в их душе той скверны, что понуждает произносить подобные речи. Это забота повара, и обед возобновляется, хозяин и хозяйка потчуют „гастей“».
«Я приметил, что особенно почитают они Николу-угодника. Они молят Бога только через посредство этого святого. Образ его непременно находится в углу комнаты, где хозяин принимает гостей. Вошедший первый поклон кладет образу, второй — хозяину; если там образа не случится, русский, оглядев комнату, замирает, не зная, что и сказать, и вовсе теряет голову».
О москвичках и петербурженках
«Я нашел, что женщины в Москве красивее, чем в Петербурге. Обхождение их ласково и весьма свободно, и чтобы добиться милости поцеловать их в уста, достаточно сделать вид, что желаешь облобызать их ручку».
О неудачной попытке устроиться на русскую службу
«Я в те дни ездил в Царское Село, Петергоф, Ораниенбаум и Кронштадт; надо везде побывать, когда путешествуешь и желаешь потом с полным правом сказать, что был там-то. Я писал о различных материях, чтобы попытаться поступить на государственную службу, и представлял свои сочинения императрице, но усилия мои были тщетны. В России уважительно относятся только к тем, кого пригласили специально. Тех, кто прибыл по своей охоте, ни во что не ставят. Может быть, они и правы».
Читайте также:
Король фейков: каким был настоящий барон Мюнхгаузен, как он служил России
Дама с рогом: как носорожиха Клара стала суперзвездой XVIII века