Президент России Владимир Путин принял в понедельник, 13 сентября, в Москве своего сирийского коллегу Башара Асада впервые с 2018 года. Визит имел важное агитационное значение и должен был продемонстрировать, что Россия по-прежнему остается важнейшим союзником Сирийской Арабской Республики (САР), а правительство во главе с Асадом является единственным легитимным для Москвы. Это особенно важно в связи с тем, что президент Сирии прибыл в Россию после своего переизбрания в мае 2021 года.
Во время переговоров лидеров двух стран акцент был сделан на критике иностранных сил, которые находятся в Сирии без разрешения властей САР или мандата ООН.
Прозвучавшие заявления по этому поводу можно рассматривать, с одной стороны, как упрек в сторону США и Турции, чьи войска развернуты в Сирии. С другой, они также подчеркивают, что в САР сложилась патовая в военном отношении ситуация и наличие вооружённых сил иностранных государств на сирийской земле не позволит решить в ближайшее время проблему возвращения всей территории страны под контроль официального Дамаска силовым путём.
В частности, как считает российский лидер, именно фактор внешнего военного присутствия не дает властям республики «предпринять максимальные усилия для консолидации страны».
Но каких-то рецептов выхода из тупика военным путём, пока иностранные войска находятся в стране, вероятно, так и не было найдено, несмотря на то что президент САР указывал, что «все политические процессы уже как три года остановились». В свою очередь сирийское государственное информационное агентство SANA сообщило, что лидеры двух стран обсудили сотрудничество между их армиями в «борьбе с терроризмом и завершении освобождения земель, которые всё ещё находятся под контролем террористических организаций».
Речь здесь идёт прежде всего о зоне деэскалации Идлиб, которая находится под контролем турецких военных, а также террористической организации «Хайят Тахрир аль-Шам» (ХТШ, запрещена в РФ) и протурецкой «Сирийской национальной армии» (СНА), представляющей «умеренную оппозицию» (СНА также удерживает зоны операций «Оливковая ветвь», «Щит Евфрата» и «Источник мира» в САР). В Идлибе с марта 2020 года сохраняется одно из самых длительных затиший в истории сирийской гражданской войны, не проводятся какие-либо сухопутные операции, однако российская авиация периодически наносит точечные удары по местам дислокации террористов ХТШ.
Будущее Идлиба наверняка затрагивалось в рамках переговоров Путина и Асада. В то же время, следует учитывать, что любая попытка возобновить полномасштабные боевые действия в этой зоне деэскалации приведёт к прямому столкновению сирийских вооружённых сил с Турцией, как это уже случилось в феврале-марте 2020 года.
Тогда турецкие войска, которые были введены в Идлиб в ответ на наступление сирийской армии, продемонстрировали, что способны создать серьёзные проблемы и нанести большие потери наступающей стороне не только благодаря использованию беспилотников, но и массированному применению артиллерии и тяжёлых ракетных систем (Т-300), наносивших удары непосредственно с турецкой территории. А турецкие истребители, не заходя в сирийское воздушное пространство, сбили над Идлибом три боевых самолёта ВВС САР. Тогда это заставило Асада прекратить операцию «Рассвет Идлиба», которая завершилась подписанием дополнительного протокола к меморандуму по Идлибу, согласованного президентами Путиным и Эрдоганом в Москве.
В настоящее время Анкара располагает в этом сирийском регионе более чем семью десятками военных баз и опорных пунктов, а также группировкой сухопутных сил общей численностью по различным оценкам от семи до 15 тыс. военнослужащих с танками, артиллерией и системами ПВО, в том числе средней дальности «Усовершенствованный Хок». Поэтому пока турецкое руководство не пересмотрело свою позицию по Идлибу касательно сохранения собственного военного присутствия, шансы вернуть этот регион под контроль Дамаска незначительны.
Это может быть достигнуто только за счёт взаимных уступок. Если, например, Турция получит возможность атаковать курдские формирования из «Демократических сил Сирии» (ДСС) в Айн аль-Араб, Манбидже и Тель-Рифате (эти районы «изъяты» из под американского защитного зонтика, и их безопасность обеспечивается российско-турецким сочинским меморандумом), а в обмен «закроет глаза» на продвижение сирийских правительственных войск в южной части идлибского выступа до трассы М4 с установлением над ней полного контроля российской военной полиции.
Собственно, и те районы сирийского северо-востока, которые сейчас удерживаются ДСС вряд ли могут стать целями для наступления сирийских правительственных войск в ближайшей перспективе, так как они находятся под защитой военного контингента США, а любая атака на них сирийских войск приведёт к ударам по ним американской военной авиации, как это уже неоднократно случалось. Поэтому пока в Вашингтоне не будет принято решение бросить своих союзников в Сирии на произвол судьбы, как это произошло в Афганистане, то и восстановление контроля над сирийским северо-востоком режимом Асада вряд ли возможно.
Визит Асада в Москву состоялся на фоне завершения кризиса вокруг города Дараа аль-Балад на юго-западе Сирии. Ситуация в регионе Дараа, где переплетаются экономические и военно-политические интересы как Сирии, так и прилегающих государств, скорее всего, стала одной из тем обсуждения на встрече лидеров двух стран. Показательно, что незадолго до посещения российской столицы сирийским президентом здесь же побывала и израильская делегация, которая, вероятно, также упомянула проблему Дараа в контексте недопустимости размещения там, а значит, и вблизи границ с Израилем, проиранских формирований. Также возможно, что снижение интенсивности своих ударов по Сирии, связанных с иранским присутствием в этой стране, Тель-Авив обусловил поддержание на юге САР статус-кво, который предусматривает сохранение примиренных повстанцев вместо иранских прокси.
С другой стороны, именно юг Сирии, регион Дараа, остается для Дамаска последней возможностью продемонстрировать военные успехи, направленные на возвращение всей страны, «до последнего дюйма» под собственный контроль. Эта пропагандистская тема имеет очень важное значение для внутренней аудитории, поскольку становится последней позитивной повесткой, которая осталась на руках у режима, и лишь она может свидетельствовать о его достижениях, так как по всем иным направлениям, будь то социальным или экономическим, ситуация в стране ухудшается.
Вероятно, именно поэтому и соглашения по Дараа аль-Балад, которое было заключено при российском посредничестве 6 сентября, в сирийских и союзных сирийскому режиму государствах были представлены как резонансная победа Вооружённых сил САР над «последним оплотом терроризма» на юге Сирии. Хотя в действительности это была всего лишь акция по окончательному изъятию лёгкого стрелкового оружия (среднее и тяжёлое было сдано еще три года назад) и принуждения части примиренной еще в 2018 году оппозиции к урегулированию своего статуса в одном из анклавов.
Однако подобные акции могут быть продолжены, поскольку в провинциях Дараа и Кунейтра остались ещё несколько районов с неурегулированным статусом, и данные мероприятия опять могут быть выданы за новые успехи сирийских правительственных войск (вероятно, произойдет это, когда будет подзабыто, что Дараа аль Балад был «последним оплотом террористов»). В то же время подобная активность будет крайне негативно восприниматься Израилем и Иорданией и с настороженностью Россией, которая, как и в Дараа аль-Балад будет стараться предотвратить эскалацию. Так как именно Москва выступает гарантом соглашений о примирении 2018 года между оппозицией и правительством на юге Сирии.
Вероятно, будущее этого региона будет и в дальнейшем оставаться темой российско-сирийских переговоров. Прежде всего речь может идти о перспективах строительства через Дараа и Кунейтра газопровода из Египта в Ливан. Это единственный экономический проект с возможным участием Дамаска, который поддерживают Соединённые Штаты. Соответственно, программа строительства трубопровода может вывести из-под санкций и иные сопутствующие проекты с участием Иордании и других арабских государств в этих регионах. В свою очередь Амман также заинтересован в поддержании статус-кво в провинциях Дараа и Кунейтра, через которые может пройти газопровод, при сохранении там анклавов оппозиции, пусть и разоружённой, но под российским контролем, вместо возможных баз проиранских формирований, которые могут появится на их месте.
Вероятно, что тема будущего газопровода и приграничных проектов с иорданским участием и с их изъятием из-под режима санкций, а также ситуация на юге Сирии станут предметом российско-американских консультаций, о чём также сирийский президент мог быть проинформирован во время своего пребывания в Москве.