Президент Франции Эммануэль Макрон бросил вызов доминированию на планете английского языка, которому он отказал в праве называться языком мира, демократии и единства. На саммите лидеров франкофонных стран, который завершился в бывшей французской колонии Тунисе, Макрон призвал к борьбе с англоязычным «лингвистическим империализмом». Однако, как показала встреча, объявить войну намного легче, чем ее выиграть, особенно когда нет единства в собственном лагере. О наполеоновских планах, шекспировских страстях и языковых битвах — в материале NEWS.ru
«Французский мир» месье Макрона
Саммит на острове Джерба почтили своим присутствием около 30 мировых лидеров, включая премьер-министра Канады Джастина Трюдо (там французский язык сосуществует с английским в весьма нелегком сожительстве) и, разумеется, президента Франции Эммануэля Макрона. В этом году Макрон проявил себя как один из самых активных мировых лидеров. Например, использовал «челночную дипломатию» для поисков решения украинского кризиса. На языковом фронте он тоже перешел в наступление.
Президент Франции упрекнул коллег из Северной Африки, что в странах Магриба французский язык используется всё меньше. Как будто Макрон забыл, что для населения этих стран родным языком является арабский.
Давайте говорить без обиняков. Сегодня в странах Магриба на французском говорят меньше, чем это было двадцать и тридцать лет назад. Реальность такова, что франкофония отступает, языковой империализм одерживает победу и этим разобщает мир, — заявил Макрон перед поезкой в Тунис.
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
Именно французский язык, по мнению хозяина Елисейского дворца, является «языком мира и демократии», способным объединить нации от Гаити и части Южной Америки до Африки, юго-восточной Азии и Тихого океана. В Париже уверены: франкофония должна «сопротивляться и отвоевывать эти территории», разумеется, в филологическом смысле.
Правда, многие африканцы увидели в словах Макрона все тот же «лингвистический империализм». Ведь президент Пятой республики уверен, что именно французский «остается универсальным языком общения для Африканского континента».
Смесь французского с англосаксонским
У себя на родине Эммануэль Макрон еще в 2014 году (когда он занимал пост министра финансов) анонсировал проект по цифровизации экономики. Ему дали гибридное франко-английское название La Start-up Nation (что-то вроде «Стартап нации»). Многие французы воспротивилась такому «салату из двух языков» в вывеске для национального проекта.
А в прошлом году Макрона раскритиковали члены Французской академии за то, что новые национальные биометрические документы, введенные в августе 2021 года, содержат надписи сразу на двух языках — французском и английском.
Мы видим, как наш президент раскалывает общество на крошечный элитный слой, кто не может прожить без двуязычной абракадабры, и всех остальных, кому претит такая гибридизация родного языка, — заявила бывший ученый секретарь Французской академии 92-летняя Элен Каррер д’Анкосс.
Президенту Франции, который продвигает французский язык в мире, незаслуженно досталось от пуристов, что он засоряет язык Вольтера и Мольера англицизмами. Просто некоторым современным словам во французском языке не подыскать национального аналога, но ревнителям чистоты французского языка это признать сложно.
Наступили на больное
Франкофонные страны — так сложилось исторически, культурно и эмоционально — ощущают себя второй «распределенной сверхдержавой» наряду с англоязычным миром (хотя по числу носителей языка французский мир занимает только 5-е место), и конкуренция между англоговорящим и франкоговорящим миром выходит далеко за рамки сугубо лингвистической ревности.
Французы (и в еще большей степени канадские франкофоны — коренные квебекцы) очень болезненно воспринимают вытеснение их родного языка английским. Английский вытесняет или «засоряет» не только французский, но и другие языки мира. И происходит это не из-за злонамеренной «лингвистической агрессии» США, Великобритании или других англоязычных стран, а в силу их объективного технологического и политического доминирования в послевоенную эпоху.
При этом не скажешь, что французы более «умственно отсталые», чем американцы. Например, Нобелевскую премию за её историю вручили 69 французам и 383 американцам, хотя во Франции населения почти впятеро меньше, чем в США.
Но если для носителей языков, которые никогда не были в мире на первых ролях, замена одной «лингвистической оккупации» на другую принципиально ничего не изменила, то франкофонами уход даже на вторую позицию ощущается очень остро.
У них вызывает острые фантомные боли воспоминания о том, что до середины ХХ века именно французский был lingua franca в международных отношениях, на нем составлялись документы, в том числе в тех странах, где официальными языками были свои национальные языки. Например, водительские права в России вплоть до начала 2000-х годов дублировались именно на французском.
Французское — значит лучшее
Этот своеобразный комплекс младшего брата подталкивает лидеров франкоговорящего мира предпринимать глобальные инициативы, призванные доказать всем (и себе в первую очередь), что с ними надо считаться не меньше, чем с анлосаксами.
О том, что именно франкофоны призваны помочь миру разрешить разрывающие его на части проблемы и кризисы, считает глава Международной организации франкоязычных стран (Organisation internationale de la Francophonie, IOF), бывшая глава МИД Руанды Луиза Мушикивабо.
Франкофония должна оставаться связующим звеном в разделенном мире. И она должна гарантировать, чтобы те или иные напряженности не перерастали в прямые конфликты, способствовать демократии, миру и правам человека,— объяснила дипломат на конференции Джербе.
Нации, составлявшие бывшую Французскую империю (их 54 — ровно столько же, сколько входит в конкурирующее Британское содружество плюс США), искренне полагают, что у них это получится лучше, чем у кого бы то ни было. Правда, кроме явно завышенной самооценки, каких-либо оснований полагать это у них не наблюдается.
Франция и Англия, заклятые враги со Средних веков, которые вели между собой столетние и 30-летние войны, так и не смогли ощутить себя на психологическом и ментальном уровне в одной лодке. И это несмотря на то, что в двух мировых войнах XX века были по одну сторону фронта. Об этом NEWS.ru рассказала лингвист Екатерина Горбачёва.
Ревностное отношение французов и вообще франкофонов к своему языку вызвано совершенно понятной ревностью к более успешному «сопернику». Ведь утеря языком своего доминирующего положения в мире — это совершенно четкий и чуткий показатель политического и экономического влияния той нации, для которой он является родным. Поэтому межгосударственные и неправительственные франкофонные организации предпринимают огромные усилия если не вернуть языку те позиции, которые он занимал до середины ХХ века, то хотя бы контратаковать там, где английский язык сегодня не на первых ролях.
Например, в этом году из России ушли организации, которые принимали международные экзамены по английскому языку, а аналогичные франкоязычные организации остались.
Язык — вещь очень сильно политизированная. К примеру, не все франкоязычные страны, в том числе Тунис, входят в IOF, считая французский язык наследием колониального прошлого. А ряд стран, напротив, участвуют во франкофонном сообществе, хотя там французский язык не является ни государственным, ни главным, ни даже языком меньшинства. Среди них Румыния, Молдова, Сербия, Армения, Греция, Албания, Северная Македония, Болгария (причем последняя в обеих мировых войнах выступала противником Франции), — отметила Екатерина Горбачева.
Маленькая, но примечательная деталь, показывающая, что страны бывшей Французской империи не хотят иметь ничего общего со странами бывшей Британской империи даже на языковом уровне: официальный сайт 18-й конференции в Тунисе имеет только две версии: французскую и арабскую (и то из уважения к стране-хозяйке).
Французский язык будет прирастать Африкой
Сегодня в мире французский язык считают родным или вторым родным 321 млн человек, а к 2050 году их количество, по прогнозам, вырастет до 750 миллионов. Почти весь прирост мировой франкофонии произойдет за счет стран третьего мира.
И многие из этих стран ощущают горькую несправедливость в том, что вопреки собственному же лозунгу «Объединение через разнообразие» Франция, Канада, Бельгия, Нидерланды, Швейцария очень быстро и в той или иной степени пришли на помощь Украине, никакого отношения к франкофонии не имеющей. Зато они пренебрегают помощью в разрешении гуманитарных кризисов, если те происходят в африканских странах — полноправных членах IOF. Разнообразие налицо, а вот с объединением напряженка...
Африканские лидеры, правды ради, достаточно самокритично воспринимают деятельность организации, когда дело касается их собственных стран. Например, сенегальский правозащитник Алиун Тине обвинил IOF в «полной импотенции»: мол, организация не в силах предотвратить подтасовки на выборах, узурпацию власти, гражданские войны и военные перевороты. За примерами далеко ходить не надо — Мали, Гвинея, Чад, Демократическая Республика Конго, Буркина-Фасо.
Хотя правозащитник тактично не упомянул Тунис, его слова прозвучали не очень приятно для хозяина саммита — тунисского президента страны Каиса Саида, который сам в 2021 году распустил парламент, отправил в отставку правительство и ввел прямое президентское правление в стране. Из-за этого западные члены IOF предлагали перенести саммит в какую-нибудь другую страну сообщества — в их глазах президент Саид потерял легитимность.