После госпитализации год назад продюсер «На-На» Бари Алибасов почти пропал с экранов телевизоров. В его окружении рассказывали, что артист проводит время в основном дома из-за состояния здоровья. Был ли у Алибасова инсульт, помирился ли он с сыном, почему он ругает композитора Юрия Лозу, не составляет завещание и как готовится к смерти — в эксклюзивном интервью продюсера NEWS.ru.
Что на самом деле случилось с Алибасовым год назад, был ли инсульт
— Бари Каримович, в феврале прошлого года Telegram-каналы писали, что вас госпитализировали в больницу с инсультом, парализована правая часть тела. Как вы себя чувствуете сейчас?
— А можно еще раз эту историю послушать? Потому что все, что ты говоришь, мне неизвестно, но я могу, конечно, придумать и поддержать. Я никуда не бегал, не прыгал, ничего такого.
— А что было на самом деле? Писали даже, что вы в коме.
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
— Ну это друзья, наверное. Я ничего подобного не слышал, не знаю.
Жена Елена: Ну, прыгнуло давление, побыли три дня в больнице.
— Единственное, что было в моей жизни: я слишком приболел и глубоко проник в больничную жизнь, когда во время съемки я прыгнул с крыши Дома культуры и немножечко сломался. А так все хорошо было. Так что я ничего такого, о чем ты рассказываешь, не знаю.
«У меня остались теплые отношения с моими бывшими женами»
— Бари Каримович, вам 77 лет, вы выглядите моложе своего возраста. В чем ваш секрет долголетия? Секс как-то влияет на вашу жизнь?
— Мне очень часто говорят, что я не соответствую своему возрасту. Мне сколько? 77, что ли? Ну живу, кушаю, в туалет хожу, иногда веду аморальный образ жизни. Это еще как помогает. Да, я был женат семь раз, все прошло удачно, весело и жизнерадостно. У меня остались теплые отношения с моими бывшими женами.
— С вашей нынешней женой Еленой у вас серьезно и навсегда?
— Откуда я знаю? Может, она соберет тапочки, веник и уйдет отсюда? Я не знаю, какие у нее планы. Она встречается с таким большим количеством людей, потому что у нас работа называется шоу-бизнес. Может, найдет кого-то там.
— Ревнуете ее?
— Нет, она не дает повода. Всякий раз, когда она рядом появляется, мне хочется жить, радоваться, это счастье! Хорошо, что Леночка рядом. Когда она ходит за хлебом и ее нет 15 минут, я думаю «когда ты вернешься», жду ее.
— Детей еще хотите?
— Ой, а сколько у меня их? Лена подсказывает: у меня один. Ну я не знаю. Это надо у врачей спросить, как это делается. Я не знаю, как детей делать.
«Какие-то мужики выбегали из зала на сцену и дрались»
— В группе «На-На» вы запрещали артистам встречаться с участницами коллектива. Были еще какие-то запреты? Как вы считаете, продюсер имеет право вторгаться в личную жизнь артистов?
— Дисциплина везде нужна, и на заводе, и на фабрике, и в колхозе тоже, и в гастрольной, концертной жизни. Тем более что у нас очень сложная работа. Сегодня в Южно-Сахалинске, завтра бог знает куда занесет. Это знает только директор группы, потому что мотаемся по всей стране. Вот сейчас пока мы с вами говорим, «На-На» в Казахстане. В общем, это очень тяжелая работа.
Запретов очень много. Если человек опоздал на поезд или на самолет и остался в Москве или в другом городе, срываются все концерты, потому что на каждом артисте гигантская программа. Великая дисциплина должна быть.
— В 1990-х, когда «На-На» была популярна, было очень много криминала, примерно в то же время был убит продюсер группы «Комбинация» Шишинин. Сталкивались ли вы с бандитизмом и криминалом?
— Все, что было в стране, было и у нас. Разваливался Союз Советских Социалистических Республик, не было никаких правил, и, конечно, гастроли стали опасными. На концертах устраивались драки, какие-то мужики выбегали из зала на сцену и дрались. Чего только не бывало!
Какое счастье, что ничего подобного сейчас нет. Все артисты спокойно гастролируют по всему миру и чувствуют себя очень комфортно. У нас чуть ли не каждый раз были какие-то разборки: то в больницу попал, то в милицию отвезли и т. д. Тогда обязательно с нами ездили пять-шесть, а иногда и 10 человек охраны. Я сейчас тут с трудом вспоминаю все эти эпизоды, поэтому сказать тебе [более конкретно] не могу. Хочешь, я подерусь с тобой?
— Было такое, что буквально по голове давали?
— А как же? Здесь есть шишка, еще где-то, тут… Я с ужасом вспоминаю все это. Это был ад, когда началась перестройка.
— Удивительно, что вы, очень опытный и талантливый продюсер, не создали кроме «Интеграла» и «На-На» никаких других проектов. Почему?
— А зачем? Если у тебя все хорошо, прекрасно, дети, хороший дом, замечательные соседи, тебе же не приходит в голову все это выкинуть, разрушить? Вот и у меня прекрасный коллектив, талантливые артисты, публика с удовольствием ходит на концерты. И что ты предлагаешь? Бросьте все, давайте в говне поковыряемся и чего-нибудь наберем такого ужасного, чтобы бороться и сражаться.
«Пользовался ли я поклонницами? А для чего они существовали?»
— Вы говорили в своих интервью, что артисты «На-На», приезжая на гастроли, пускались во все тяжкие, могли с половиной города переспать. Как сейчас вы к этому относитесь?
— Ну расскажи мне еще раз. Я про этот образ жизни ничего не знаю. На сексе построено все: шоу, артисты в костюмах соблазнительных, сама пластика, песни. Ничего подобного в Советском Союзе не было. В СССР секса нет — это было главное правило. А тут Союз закончился, и на сцене можно было обниматься и целоваться. Попробовали бы вы в советское время поцеловать кого-то на сцене!
— Вы же сами говорили, что девушки чуть ли не гроздьями висели на ваших артистах и вы их снимали...
— Нет, девочек мы не снимали. Они сами после концерта оставались и нас дожидались. Когда мы выходили на улицу, там по тысяче человек стояло. Мы всегда нанимали местную милицию, чтобы пробраться от Дома культуры до автобуса. Потом эти девушки, которые хотели продолжить общение с артистами, умудрялись прорваться в гостиницу, и там уже начиналось выяснение: кто, куда, в какой номер и к кому пойдет. Таких правил, моральных, нравственных, как сейчас, не было.
Пользовался ли я поклонницами? А для чего они существовали, скажи мне? Чтобы пользоваться ими. Они ездили, бог его знает, за тысячу километров в другой город к нам на концерт. Ну, конечно, обязательно обнять, поцеловать. А как же! Нехорошо бросать так.
Что сказал Алибасов о Юрие Айзеншписе, Максе Фадееве и Юрие Лозе
— Вы как-то поспорили с Юрием Айзеншписом, сделает ли он Влада Сташевского звездой, и у него это получилось. Как вы считаете, он гениальный продюсер или, как про него говорили, «торгаш звездами»?
— Ну нет, почему «торгаш звездами»? Продюсер — это профессия, и талант у него, конечно, был. Ну раз человек собирает зал, публику. О ярком артисте должен кто-то рассказать, показать, нужны пиар, реклама и так далее. Продюсер не должен разбираться в музыке, он должен создать условия, чтобы зрители отдавали свои деньги артистам. Должен найти режиссеров-постановщиков, которые сделают шоу и прочее.
— Кого вы сейчас считаете гениальным продюсером?
— Бари Алибасова.
— Это понятно. Кого еще? Может быть, Фадеев, Крутой, Матвиенко?
— Я не знаю никого. Клянусь, не обманываю. Я уважаю очень своих коллег и знаю, какая это тяжелейшая работа. Но если раньше мы всегда общались, ходили друг к другу, то сейчас такого нет. Сейчас как-то все артисты отделились друг от друга. Раньше помогали, перенимали опыт. Ничего подобного сейчас нет. Где, какие артисты, как они работают, с кем?
— Сейчас Максим Фадеев забирает псевдоним у Глюкозы. Как вы считаете, со стороны продюсера это нормально?
— Не имею представления, как там выстроены отношения, кто, кому, сколько должен, кто на кого работал. Есть договорные отношения, которые фиксируются на бумаге, а так мы можем рассуждать как угодно. Продюсера не будет — не будет и артиста. Это его детище, он это все создает. Как только артист начинает сам делать шоу и гастроли, он превращается в продюсера.
— Юрий Лоза работал с вами в начале своей карьеры. Вы часто о нем нелестно высказывались. За что вы на него обижены?
— Почему? Одни люди хорошо работают, другие плохо, безалаберно. Он не всегда соблюдал всю систему, связанную с гастролями. Ну если бы он меня лично обидел, то это вообще было бы четверть нервотрепки. Он обижал весь коллектив. Ну вот, скажем, Лоза выходит на сцену вонючий. Невозможно стоять рядом, весь грязный, все вот эти его рубашки, все черное, от него несет. Он всегда стоял отдельно, на расстоянии шести метров от артистов, потому что от него воняло. Вы готовы работать с таким товарищем?
Что Алибасов думает об Инстасамке и других молодых артистах
— Как мастер хайпа и провокаций скажите, кто из молодых артистов сейчас талантливо хайпует?
— До свидания.
— Возможно, вы слышали об Инстасамке?
— Нет.
— Не следите за молодым поколением?
— А зачем? Когда только начиналось это движение, было интересно посмотреть то и то... Это было года четыре назад. Я посмотрел, ну и что? В современной музыкальной индустрии нет ярких событий. Ну да бегают они, есть среди них такие, как Алла Пугачева, что ли? Нет там ничего такого, чтобы я не видел. Вышел музыкант на сцену, а события нет.
— Почему раньше было по-другому?
— Вообще человечество поменялось. Раньше музыка добавляла того, чего не хватало в жизни: еды, одежды, работы и так далее. Сейчас этого всего более чем навалом. Все есть. Поэтому стать востребованным очень тяжело. Артисты, которые выступали раньше, были необычные. Ничего подобного не было. Хотелось увидеть. Сейчас что? Ходить на концерт для того, чтобы сто первый раз увидеть одно и то же? Даже костюмы не могут поменять.
— Как вы относитесь к тому, что сейчас перепевают песни 1990-х?
— Ну вот ты сама ответила на этот вопрос. Значит, нет песен, нет тех образов, которые были, поэтому идут, лезут назад, в задний проход для того, чтобы зацепиться за то, что когда-то было. Я не знаю почему. Это тенденция во всем мире.
Вообще вся музыка ушла куда-то вбок, в сторону. Есть человеческая потребность: люди хотят что-то необычное, а необычного ничего нет. Нет никакой Аллы Пугачевой и Алибасова с группами «Интеграл» и «На-На». «Интеграл» была единственная рок-группа в СССР, кстати. Сейчас ничего подобного нет, все одинаковые.
— Вы заговорили про группу «Интеграл». У вас там начинала Марина Хлебникова. Какой она была?
— Ну Марина Хлебникова не самое яркое событие, но было. Она была трудолюбивая. Какая еще? Она была двуногая. У нее было две ноги.
— Что вы думаете о тиктокерах, которые за счет соцсетей быстро ловят славу, становятся звездами?
— К сексокерам? Это кто? Скажи мне имя. Много таких артистов?
— Валя Карнавал, например.
— Ну и что? Я не слышал ни имени, ни отчества, не имею представления, о чем ты говоришь. Покажи мне, я хочу посмотреть в интернете все это говно. Уже 20 лет никаких изменений. Скажи мне имя необыкновенно оригинального нового артиста?
Я скоро умру, но до этого хотелось бы, чтобы что-нибудь такое возникло, чего не было вообще никогда, и вдруг оно неожиданно вдруг появилось.
Общается ли Алибасов с сыном
— Почему вы перестали ходить на ток-шоу?
— Я ходил на ток-шоу, потому что это было необычное явление, когда можно было говорить то, о чем было нельзя, когда можно было сказать то, что вдруг делает людей совершенно иными. Сейчас же ничего такого не происходит.
— Какие у вас отношения с сыном? Вы простили ему обиды? Часто он к вам приезжает?
— С кем? С сыном? Ну вы скажите, что у меня с ним? Не часто, но недавно был. Мы вчера разговаривали, куда-то он уехал.
Жена Елена: А он же в Нижнем Новгороде живет, у него жена беременная, куда ему мотаться-то.
— У вас скоро появится вторая внучка. Готовитесь? Какой вы будете дедушка?
— Теперь я буду знать, что надо готовиться. Дедушка? Какой? У которого зубов нет или борода? У меня своя жизнь, у них своя, ничего нет общего. А почему? Потому что сейчас, по-моему, вся молодежь в состоянии содержать и себя, и семью, и всех близких. Ведь раньше как: человек появляется, и потом благодаря родителям или бабушкам и дедушкам в его жизни у него вдруг что-то меняется радикально. Ничего подобного сейчас не происходит.
— Финансово помогаете?
— Никому, слава богу, не помогаю, ЦК КПСС, что ли? Нет, я очень рад, что современная молодежь живет самостоятельной жизнью. Это в наши времена детям ничего не хватало. У родителей не было денег, надо было экономить. Сейчас человек может купить все, что он хочет.
«Ну ты представляешь, что я лежу в могиле и плачу, что меня не так положили?»
— Вы говорили, что несколько раз переписывали завещание. Почему и как давно вы его переписывали?
— А зачем? Я умру, завещание автоматически выпрыгнет. Как будет, так и будет. Разберутся сами.
— Многие артисты заранее покупают место на кладбище, Пугачева так сделала. Вы не хотите?
— Спасибо. Без меня. Как хотите — так и раскладывайте. Ну ты представляешь, что я лежу в могиле и плачу, что меня не так положили? Мне все равно, что будет со мной после моей смерти. Я над этими вопросами не задумываюсь. Надо быть конченым идиотом, чтобы, пока живой, думать: «Ой, как хорошо, если бы я лежал не раком, а на ушах в могиле». Ну чушь. Я рациональный человек. Я понимаю, что умер и все — больше меня нет.
— Раз уж мы заговорили на эту тему, вы верите в Бога?
— Нет, конечно. Чушь собачья. И что делает Бог? И где и когда он начал делать? Я нормальный человек, получивший нормальное образование, у меня голова работает. Или ты думаешь, что как-то тебя там встретят? Я понимаю, что такое земля, небо, химия. Душа уходит... никто не уходит. Ты даже покакать не сможешь. Бедные китайцы! Как же они живут без русского Бога?
— О чем сейчас мечтает Бари Алибасов?
— Ну пожить еще чуть-чуть, хотя бы еще немножко лет. Вот так, как я живу сейчас, ничего больше не надо. Чуть-чуть еще пожить. Скажи, а ты правда ничего не принесла? Даже пряника?
Читайте также:
Тайна смерти Влада Галкина. Что убило актера: алкоголь, развод или враги?
«Дичь творят»: исполнительница «Сигма-бой» о хулиганах, SHAMAN и Киркорове
«Здоровье чахнет»: что предсказывают ведущему «Битвы экстрасенсов» Башарову