Обычно официальная риторика, объясняющая цели СВО, сводится к нескольким тезисам. Мы не бросаем своих, чувствующих себя частью русского мира. Противостоим однополярному миру, сводящемуся к диктату узкой группки стран, фактически грабящих всю остальную планету и готовых за счет ослабленной и даже расчлененной России поправить свои депрессионные дела. Все это справедливо, но несколько обобщенно и неконкретно.
На деле же у многих бойцов, и уже матерых, и фактически новобранцев, есть глубинные, личные ощущения, касающиеся надежд, с которыми связывается победа, ради которой россияне уже принесли немало жертв. В этом есть некая историческая традиция войн, которые постепенно, но перерастают в отечественные, когда судьба каждого уже неотделима от будущего своей родины.
В 1812 году, когда на Наполеона с его многонациональным воинством обрушилась дубина народной войны. Когда врагов разили не только кавалергарды, но и простые мужики в армяках. Тогда в народной среде много было надежд на то, что после изгнания Бонапарта царь отменит крепостное право, наделит народ-богоносец землей.
И в 1945 году солдат, прошедший многие страны, мечтал о том, что, может, после победы выйдет народу послабление, например, колхозы распустят. Но все, как мы помним, свелось к тосту Сталина за великий русский народ. А затем и к борьбе с космополитизмом как реакции на то, что «Ивану показали Европу».
Кстати, все последние годы одним из популярных нарративов была дискуссия о том, за что сейчас воевать российскому солдату, если придется противостоять вражьей силе. Уж не за миллиарды же Абрамовича, яхты и бизнес-джеты Вексельберга, за возможность наших олигархических рантье вести свой привычный шикарный образ жизни граждан мира. Собственно, сейчас тем более такие вопросы ставятся в еще более жесткой бескомпромиссной форме. Особенно после того, как наши бенефициары приватизации, как перелетные птицы, упорхнули от родимых осин. А попав на ставшем вдруг недружественном Западе под пресс персональных санкций, принялись извиваться, стремясь доказать свою полезность мировому гегемону. Западные СМИ писали, что Роман Абрамович не только привез на своем самолете из Саудовской Аравии выменянных британских наемников в Лондон, но еще и каждому подарил по новенькому айфону. Видимо, за точную стрельбу по нашим ребятам.
Поэтому в среде и опытных ратоборцев, и вновь мобилизованных не могут не подниматься кардинальные вопросы проекта будущего страны. Тем более что люди, прошедшие такое горнило боев, не могут не почувствовать себя новой силой, готовой отстаивать свое видение будущего. А оно, это время прекрасное, ассоциируется с очищением общества от накопившейся скверны: несправедливого распределения национального дохода, бездумной приватизации национальных богатств и национализации убытков, разъедающих общество клановости, непотизма и прочих признаков затянувшегося у нас периода первоначального накопления. Не говоря уже о включении социальных лифтов, что невозможно при сохраняющемся финансовом барьере на пути к доступному образованию.
И после тяжелой войны уйти от таких вопросов, подменить адекватную реакцию обычным пиаром будет очень непросто. Тем более что уже миллионы людей, не только бойцы с передовой, но и немало пережившие их родственники будут вправе поставить классический вопрос: так за что боролись? Не только ведь за решение высоких целей глобального мирового переформатирования. В целом общество ждет полноценного прозрачного диалога с государством, в прямом смысле интерактивного общения, а не чиновничьего соло. Как принято говорить, социального контракта с государством, но на принципиально новых ясных условиях.