Воспламеняющий словом

Он — мэтр, лауреат множества литературных премий: Брэма Стокера, Всемирных премий фэнтези, Национальной книжной премии, ему вручили Национальную медаль США в области искусства. Кинг — Великий магистр американских писателей-мистиков. Он миллионер. Его раннюю книгу «Ярость» изъяли из продажи после того, как её сюжет стал воплощаться в жизнь. В школах начали стрелять, экземпляр «Ярости» был найден у малолетнего убийцы — тут-то продажи и оборвались. Но литературные критики относятся к нему по-разному: некоторые из них считают, что это «не литература». Читай — «не высокая литература», не Эдгар Аллан По. Такие же упрёки выслушивал и Джордж Мартин, которого прямо обвиняли в графомании. Эти писатели пишут по-разному и о другом, но между ними есть и общее. Мартин — продолжатель дела Стивена Кинга, их популярность базируется на одинаковом основании.

Папа и марсиане

Жизнь Кинга удивительно похожа на то, о чём он пишет. Странное, тяжёлое детство: его отцу до такой степени надоела семья, что однажды он вышел из дома за сигаретами и не вернулся. Мать сказала детям, что папу забрали марсиане, а на самом деле тот жил неподалёку, в соседнем городке. У него были новая жена-бразильянка и четверо детей. Маленький Стивен тяжко болел, запоем штудировал старые комиксы-ужастики — в этом один из источников его творчества. Чуть повзрослев, он монетизировал свой складывающийся литературный талант, размножая ранние произведения на мимеографе и продавая их одноклассникам по четвертаку. Деловая хватка останется с ним навсегда, но в будущем речь пойдёт не о десятках центов, а о десятках миллионов долларов. До появления Роулинг и успеха Джорджа Мартина Кинг считался самым коммерчески успешным писателем современности. Чем же, кроме писательского дара, был обусловлен этот успех?

Упадок и разрушение

И Кинг, и Мартин, и Роулинг пишут в пору заката послевоенного золотого века, короткого периода, принёсшего с собой экономический подъём, рост доходов, равноправие, демократизацию, эмансипацию женщин, торжество государства «всеобщего благоденствия». По мнению замечательного английского историка и культуролога Эрика Хобсбаума, который и ввёл в обиход этот термин, начало конца послевоенного благоденствия обозначилось в семидесятые, а сейчас мы наблюдаем агонию золотого века. Литература не любит жёсткого социологического подхода, и всё же предпочтения публики обусловлены тем, что разлито в воздухе времени, а писательский успех зависит от её потаённых надежд и страхов.

Кинг тесно связан с американской литературной традицией: от низовой, комиксов и дешёвых романов ужасов, до мистики Говарда Лавкрафта и книг Фолкнера, литературы американского Юга. Но его популярность — совершенно особый случай. Если бы читатель не чувствовал — и не предощущал — эрозии окружающей его жизни, если бы ему не казалось, что её привычные формы могут внезапно обернуться чем-то пугающим и ужасным, не было бы и феноменальной популярности кинговских воспламеняющей взглядом и клоуна-убийцы. Он — певец разрушения «одноэтажной Америки», плоды которого мы видим сейчас в виде идущей в США вялотекущей, холодной «гражданской войны». Дональд Трамп, которого Кинг искренне ненавидит, совершенно его персонаж, как и все неожиданно обернувшиеся кровавыми монстрами обыватели, убийцы и мучители, которыми богата новейшая криминальная история страны.

Пациент скорее жив, диагноз печален

Джордж Мартин — продолжатель дела Стивена Кинга. Он пишет о новом Средневековье, о надвигающемся со всех сторон варварстве, о мире, осаждённом извне и пожирающем себя изнутри, — и это как нельзя более точно соответствует мироощущению следящего за новостями обывателя. Литература — барометр происходящих в мире перемен, термометр, благодаря которому можно узнать состояние организма. Кинг говорит, что у пациента большие проблемы, Мартин — о том, что его диагноз тяжёл, а будущая судьба неясна.