Поиски всеобъемлющей формулы международной безопасности, не дающие особых результатов и в какой-то момент превратившиеся в поиск философского камня XXI века, на этой неделе продолжил президент Франции Эммануэль Макрон.
Французский лидер, включившийся в большую дипломатическую игру вокруг Украины гораздо позже других союзников по евро-атлантическому сообществу, посетил вначале Москву, а затем Киев с особой миссией, которая неожиданно для многих вывела его в лидеры западной дипломатии.
Переговоры с Владимиром Путиным и Владимиром Зеленским, прошедшие с интервалом в одни сутки, не могли не стать сообщающимися сосудами с перетекающими в них идеями и смыслами. Это позволило впервые за многие недели эскалации в центре Европы связать в одно целое два процесса, которые до этого шли отдельно, изолированно друг от друга, — переговоры западных политиков и дипломатов с Россией и Украиной.
Накануне миссии Макрона многие рассматривали её чуть ли не как последний шанс состыковать две реальности, две альтернативные концепции безопасности, одну из которых упорно продвигает Москва, другую с не меньшим упорством — Вашингтон и его союзники по НАТО. Понятно, что у каждого своя правда, но можно ли попытаться конвертировать эти две правды в одну истину, под которой в итоге будут готовы подписаться все?
На решение этой сверхзадачи в ходе своего блиц-турне и попытался замахнуться Макрон, предложивший Москве и Киеву, замершим у опасной черты, последнее танго с Парижем.
Мы видим, что у вас очень сильная позиция, которая не всегда совпадает с европейской и западной позицией, это нужно подчеркнуть. У нас разные взгляды, нужно это понимать и принимать. Мы это подробно рассмотрели. Я верю в Европу и в единство Европы, это фундаментально, — заявил он, обращаясь к Путину.
В таких выражениях об отношениях с Россией, пожалуй, давно не высказывался ни один из западных лидеров.
Что означает эта оценка?
Во-первых, Макрон даёт понять, что он видит логику аргументов Кремля, хотя и не соглашается с ней, и не пытается при этом представить действия России как акт устрашения Украины и Запада потенциальным «агрессором».
Во-вторых, говоря о единстве Европы, французский лидер считает частью Европы и Россию, а не только страны ЕС.
Такой подход опрокидывает весь конфронтационный сценарий последних лет украинского кризиса, заставляя вспомнить забытую к сегодняшнему дню, но популярную в начале 2000-х годов идею великой Европы от французского Бреста до Урала.
Напомним, что тогда в Москве и Брюсселе всерьёз размышляли над реализацией концепции «четырёх пространств», общих для России и Европы. «Четыре пространства», охватывающие ключевые области взаимодействия, от безопасности до науки и культуры, должны были лечь в основу чётко структурированного и не имеющего конфликтного потенциала будущего стратегического партнёрства и сотрудничества России и ЕС. Но с каждым годом взаимное непонимание и отчуждение росло, а затем украинский кризис 2014 года развёл Россию и Евросоюз по разные стороны баррикад.
Новое — хорошо забытое старое.
Возможно, что находясь в Кремле и увлечённо рассуждая о европейском единстве, Макрон попытался оживить и модернизировать представления о том, что Россия должна быть не частью общеевропейской проблемы, а частью её решения.
Нельзя не заметить, что оценивая заявления президента Франции в Кремле, Путин отреагировал на них так: «Ряд его идей, предложений, наверное, о которых пока ещё рано говорить, всё-таки я считаю вполне возможными для того, чтобы положить их в основу дальнейших наших совместных шагов».
Франция принимает самое активное участие в решении фундаментальных вопросов европейской безопасности. Это делали и твои предшественники: это касалось кризиса, который возник после нападения грузин на Южную Осетию, это касалось выработки минских договорённостей и потом организации «нормандского формата». И я вижу, сколько усилий действующее руководство Франции и лично президент Франции предпринимают для того, чтобы разрешить и кризис, связанный с обеспечением равной безопасности в Европе на серьёзную историческую перспективу, и решить вопросы, которые тесно связаны с первой частью, а именно с разрешением внутриукраинского кризиса на юго-востоке страны, — отметил Путин. Обращаясь к Макрону, он назвал его «дорогой Эммануэль».
Учитывая прозвучавшие по итогам встречи в Москве заявления, из которых следовало, что, во-первых, рассуждать о презумпции виновности России в международных делах больше не получится, а во-вторых, Минские соглашения по урегулированию в Донбассе отменять никто не намерен, на переговорах с Макроном в Киеве президент Владимир Зеленский оказался в непростой ситуации. Повторить в сотый раз, что минские договорённости не отвечают интересам Украины и вообще подписывал их не он, а президент Пётр Порошенко, в связи с чем в этой истории для Зеленского работает принцип «я не я и хата не моя», украинский лидер позволить себе не мог.
Это было бы с его стороны верхом безрассудства.
В итоге от его имени президент Макрон, находясь в Киеве, сообщил, что Зеленский, оказывается, тоже вовсе не против «Минска».
Вчера с президентом Путиным мы долго обсуждали этот вопрос. И он сам подтвердил готовность соблюдать Минские соглашения. И благодарю, что во время наших переговоров в Киеве вы подтвердили ваше желание выполнять эти соглашения, — заявил глава Франции на пресс-конференции с президентом Украины.
По его словам, в ближайшие недели он намерен инициировать широкий диалог по вопросам безопасности и об установлении нового порядка обороны и безопасности, который бы устраивал всех на Европейском континенте.
То есть идея единой большой Европы, неотъемлемыми частями которой после прохождения этапа деэскалации и урегулирования в Донбассе когда-то должны будут стать Россия и Украина, судя по всему, всё-таки возвращается.