Фонд «Общественное мнение» зафиксировал рост протестного потенциала в России — этот показатель вернулся к значениям, которые отмечались до начала военной операции на Украине. Однако социологи уверены, что этот показатель говорит скорее о росте недовольства, вряд ли он выльется в настоящие протесты.
По данным ФОМ, 24% россиян считают, что если в их городах пройдут акции протеста, на них выйдет много людей. В предыдущем исследовании такое мнение высказывали только 17% респондентов, а 20 февраля подобный ответ давали 25% опрошенных.
Если акции протеста состоятся, участие в них готовы принять 19% опрошенных. Этот показатель с прошлого исследования вырос на 4 п.п., а до этого он всё время снижался с максимума за год в 23%, зафиксированного 20 февраля.
Заведующий аналитическим отделом ФОМ Григорий Кертман отмечает, что рост протестных настроений не столь существенный, как может показаться, — предыдущий такой опрос проводился в праздники, когда декларируемая готовность выходить на акции сокращается всегда. В разговоре с NEWS.ru он вместе с тем предположил, что некоторое повышение показателя связано с «рутинизацией» военной операции для части россиян.
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
Когда началась операция, у части граждан возникло ощущение, что в такой ситуации протестовать по каким-либо социально-экономическим вопросам не следует. Теперь этот эффект проходит, — считает эксперт.
По его словам, сейчас показатели протестных настроений возвращаются к привычным значениям. В длительной перспективе влияние санкций и рост цен действительно могут вызвать их рост, но для этого нужно время.
В целом, отмечает Кертман, когда доля декларирующих намерение участвовать в акциях протеста увеличивается, это говорит скорее о росте недовольства населения, чем о повышении реальной готовности к протестной активности. Более того, когда действительно проходят массовые протестные акции, показатель готовности в опросах всегда снижается. Это происходит потому, что в таком контексте вопрос о гипотетическом участии ассоциируется у респондентов именно с теми акциями, которые происходят в этот момент, и если человек не солидаризуется с ними, то он и отвечает на соответствующий вопрос отрицательно — даже если по какому-то иному поводу он вполне мог бы выйти на улицу.
Мы в любом опросе спрашиваем, какой у респондента основной источник информации: традиционные СМИ или интернет. Это всегда делит людей на две группы, которые довольно ощутимо разделяются по своим политическим оценкам, по степени лояльности. Здесь же разницы никакой: на вопрос о вероятности своего участия в акциях протеста отвечают совершенно одинаково и те, кто в основном живёт информацией из телевизора, и те, кто живёт информацией из Сети. Видимо, это говорит о том, что основные причины протестных настроений сейчас социально-бытовые, экономические, но не политические, — добавил социолог.
Государственный ВЦИОМ, который также измеряет протестный потенциал, его роста не зафиксировал. По данным центра, вполне возможными протесты считают только 13% россиян — с 6 марта этот показатель только снижается. Однако в этом исследовании вопрос был конкретизирован: респондентов спрашивали, насколько вероятными они считают акции протеста «против падения уровня жизни, несправедливых действий властей, в защиту своих прав и свобод».
Готовность участвовать в акциях ВЦИОМ в последний раз измерял в апреле — тогда он был на минимальном с 2019 года значении в 10% россиян, готовых выйти на протесты. Левада-Центр (признан Минюстом организацией, выполняющей функции иностранного агента) в последний раз изучал протестный потенциал в феврале. Тогда протесты как с экономическими, так и с политическими требованиями, по данным социологов, возможными считали 29% россиян (23% приняли бы участие в первых, 18% — во вторых).
Основатель центра социального проектирования «Платформа» Алексей Фирсов тоже говорит о возвращении протестного потенциала к показателям, которые были до начала военной операции. Он отметил, что изначально социологи ожидали более значительного снижения этих цифр в первые дни боевых действий. Само снижение, по его словам, обусловлено факторами страха, роста лоялизма и ощущения несвоевременности протеста.
У кого-то был страх, потому что была сильная милитаризация внутренней среды. Кто-то полагал, что это не то время, когда можно протестовать. Кто-то консолидировался вокруг власти, — объяснил он.
Эксперт обратил внимание, что несмотря на снижение протестного потенциала у социологов, протесты всё же были. Сейчас же происходит «рутинизация» военной операции, которая «уже не тотально владеет сознанием людей». В результате население возвращается к обычным практикам, в которых протест — «органичный элемент общественной жизни».
Если раньше доминирование военной темы было абсолютным, то теперь она не довлеет. Есть война, а есть ещё жизнь сама по себе, нужно ещё работать, а кому-то — протестовать, — заключил он.