Немецкий вопрос испортил жизнь не одному советскому лидеру. Но только Никита Хрущев дошел до открытых угроз ядерной войной своему сопернику — США. В 1959 году президент Дуайт Эйзенхауэр согласился встретиться с советским лидером и решить вопрос с «явно ненормальным» положением Западного Берлина. Однако встреча по этому вопросу произошла не с ним, а с его преемником — президентом Джоном Кеннеди.
У порога кризиса
Год 1961-й у главы советского государства Никиты Хрущева явно не задался. Нет, ну конечно же, был Юрий Гагарин — и то, что в космос впервые вышел советский человек, не просто льстило генсеку, но и придавало сил в противостоянии с Западом. Но вот на остальных фронтах борьбы с мировым империализмом творился ад, бардак и даже Израиль. Впрочем, к берлинскому кризису еврейское государство не имело никакого отношения. Во всяком случае, советский МИД и американский Госдеп молчат об этом до сих пор.
С 1958 году Хрущев бомбардировал США и страны НАТО смесью угроз, просьб и дипломатических нот, в которых требовал окончательно решить вопрос с Западным Берлином. Эта городская территория оказалась поделена на четыре оккупационных сектора, и «империалистические державы» упорно не собирались освобождать их. Соответственно, товарищи в ГДР начинали беспокоится — а не станет ли присутствие «недружественных стран» обыденностью? И если так, то им-то как быть?
К началу 1960-х годов западный сектор Берлина превратился в центр разведывательной деятельности стран — членов НАТО. Помимо этого, разница цен между ним и ГДР приводила к серьезному финансовому дисбалансу на торговых счетах советского союзника. По подсчетам восточнонемецких экономистов, совокупные потери их страны составляли 100 миллиардов марок.
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
Имелись и демографические потери — ежемесячно в 1956 году из ГДР в Западный Берлин нелегально переходило до 30 тысяч человек. Это были в основном квалифицированные рабочие, специалисты и разнообразная интеллигенция. Хрущеву из-за этого даже пришлось зажимать в углу главу ГДР Вальтера Ульбрихта и объяснять ему, что ленинское определение интеллигенции было сказано в конкретных исторических условиях. Нечего косплеить вождя мировой революции — к образованным кадрам и ценным специалистам надо подходить нежней и с большим вниманием, особенно материальным. Тогда люди не будут бежать при каждой удобной возможности в ФРГ.
Ульбрихт в ответ кивал и требовал ещё больше денег на помощь ГДР. Экономика страны переживала очередной виток кризиса, так как ФРГ решила сократить связи с восточным соседом. Секвестр товарооборота был произведен как раз потому, что Ульбрихт настаивал на немедленном решении вопроса с Западным Берлином в пользу ГДР.
Но не вхождением этой части города в состав страны, а более хитро. По согласованию с Москвой коммунистический Берлин в 1958 году начал настаивать на необходимости объявления западного сектора «Вольным городом», а правительства ФРГ и ГДР на подписании договора о границах, который должен был закончиться слиянием двух немецких государств и образованием нейтральной Германии.
Как докладывал Хрущеву в декабре 1958 года глава советского МИД Алексей Громыко, Запад на такое не пойдет, так как это означало бы немедленный распад НАТО. Против будет и канцлер Аденауэр, потому что в этом случае он потеряет власть, которую будут готовы подобрать социал-демократы. Поэтому, как считали в МИД, надо подписывать сепаратный договор с ГДР о признании их границ.
Правда, Ульбрихту этого было мало — в руководстве ГДР взяли было курс на нагнетание агрессии вокруг Западного Берлина. Руководство страны раздавало направо и налево интервью, в которых говорило о том, что ФРГ готовится нанести военный удар по «мирным немецким городам». А Вашингтон спал и видел, как сожжет передовой авангард антиимпериалистической борьбы в ядерном смерче. Москва взирала на всё это с большим беспокойством, так как риторика воинственных тевтонов играла на руку... Пекину.
Тотальный капут бумажному тигру
Все встречи, которые после 1957 года проходили между советским и китайским руководством, больше всего напоминали идеологическую разведку боем. Пекину крайне не понравился XX съезд и разоблачение культа личности Иосифа Сталина. Не то чтобы Мао Дзэдун как-то неровно дышал к мертвому советскому диктатору — при жизни у них хватало противоречий. Другое дело, что широкие обобщения Хрущева били по положению самого Мао внутри китайской Компартии. Они также били по положению СССР и коммунистической идеологии во всем мире. Так что китайский лидер решил размежеваться с Москвой по этому поводу.
Время радикальных разрывов ещё не пришло, поэтому глава КНР упражнялся в революционной риторике. США не соглашаются подписать договор с СССР? Сжечь США в атомном шторме! Революционный китайский народ на джонках, в смысле, на десантных кораблях своего северного союзника высадится на тихоокеанском побережье главного империалиста планеты и устроит тому тотальное замирение.
Со стороны Пекина это была по большей степени риторика и попытка укрепить свои позиции в среде мирового комдвижения. К тому же к началу 1960-х годов по всему миру росла некоторая усталость от взаимной враждебности двух атомных сверхдержав. Большое число стран не хотели быть втянутыми в очередную мировую бойню. В этих условиях в сентябре 1961 года будет создано Движение неприсоединения, в котором Китай будет играть очень большую роль.
Радикальная риторика Берлина импонировала Пекину, и тот её поддерживал, нажимая на Хрущева, с требованиями выбить признание КНР у США и их союзников. СССР соглашался, но это постоянное давление со стороны китайских товарищей изрядно его нервировало. Впрочем, это было терпимо, потому что малейшие намеки на отказ приводили к расчехлению китайской пропаганды, которая своими революционными наездами ухудшала и без того непростые отношения Москвы и Вашингтона.
Не грози федеральному округу, не имея бомб у себя в кармане
Ещё одной проблемой было то, что на руководство США перестал действовать ядерный шантаж со стороны СССР. Благодаря шпионской деятельности своего агента, полковника ГРУ Олега Пеньковского, Вашингтон и союзники знали объективную информацию о состоянии Советской армии. И оказалось, что состояние стратегических ядерных сил было на «несколько порядков ниже заявленного Н. Хрущевым».
Но советский лидер, не зная об этом, не переставал делать громкие заявления. В октябре 1959 года он заявил, что СССР опережает все другие страны в производстве ракет. Через месяц он обещал стереть с лица земли любых противников Союза. Дополнилось это масштабным утверждением, что в СССР на конвейерных линиях производится до 250 ракет с ядерными боеголовками.
Впрочем, уже в январе 1960 года в СССР объявили, что сокращают вооруженные силы на 1,2 миллиона человек. И чтобы не снижать накала давления на «мировых империалистов», Хрущев тут же заявил, что Союз «на несколько лет опережает другие страны в создании и производстве межконтинентальных баллистических ракет». И пригрозил атаками по всем азимутам в случае начала тотальной войны.
Если советский лидер кого-то и напугал, так это только население западных стран. Общественность сделала вывод, что в Москве сидят какие-то дикие и нервные люди в постоянной готовности нажать на ядерную кнопку. Теперь она была готова нести любые военные расходы для противостояния советской угрозе.
Несколько сбитых летчиков
Но несмотря на все грозные заявления, президент США Дуайт Эйзенхауэр был готов встретиться с Хрущевым и обсудить все вопросы, связанные с Западным Берлином. Но тут на горизонте показался Фрэнсис Пауэрс. Пилот самолета-разведчика U-2 был сбит 1 мая 1960 года над СССР во время выполнения задания и взят в плен.
И началось. Хрущев потребовал от Вашингтона извинений и гарантий того, что самолеты-разведчики не будут летать над СССР. США давать такие обещания, тем более извиняться, отказались. Тогда советский лидер пригрозил найти и разбомбить базу самолетов-шпионов.
В чем его тут же поддержали в Пекине. Ну ещё бы, начинался всемирный мордобой, в разжигании которого Мао собаку съел.
Однако всё опять закончилось ничем. В США шла президентская гонка. Эйзенхауэр высидел оба срока и должен был уйти. В этих условиях Хрущев решил дождаться нового президента, с которым уже договориться о судьбах Западного Берлина, да и вообще — о судьбах всего мира поговорить.
Недооценка со стороны советского МИД нового президента-демократа Джона Кеннеди дорого обошлась Москве. Посол СССР в Вашингтоне слал Хрущеву записки, в которых новый хозяин американского Белого дома (БД) и его брат, министр юстиции Роберт Кеннеди назывались «мальчикам в коротких штанишках». Глава советской дипломатии Громыко пытался не допустить ознакомления доклада Хрущевым, но не преуспел.
Советскому лидеру отчет понравился. Становилось понятно, что вместо упертого антисоветчика, который был готов при случае эскалировать ситуацию, в Вашингтоне окопались неопытные политики. Ну таких-то заставить согласиться с советскими интересами в области Западного Берлина не представляло труда. Так это себе представляли в Москве.
Зато вот в Вашингтоне ситуация была совсем иной. Кеннеди ещё во время предвыборной кампании обещал увеличить военные расходы, так как СССР опасно раскачивает мировую ситуацию и надо его сдерживать. После его прихода в БД старая гвардия Эйзенхауэра никуда не исчезла — она всё так же заправляла дипломатией и внешней политикой США.
Им удалось убедить Кеннеди в том, что Куба слишком опасно заигрывает с Москвой. Президент легко решился на военную операцию. Однако вторжение в заливе Свиней в апреле 1961 года провалилось с большим треском. Молодой кубинский лидер Фидель Кастро буквально стал мировой знаменитостью, так как сумел отбить американское вторжение.
Провал лобовых насильственных действий сместил акценты во внешней политике Вашингтона. Власти США решили сделать упор на дипломатии. И Хрущеву, который уже несколько месяцев добивался встречи с Кеннеди, дали зеленый свет в Вашингтоне. Встречу назначили в Вене на 3–4 июня.
Перед поездкой главный специалист по России в Вашингтоне Джордж Кеннан заклинал президента Кеннеди говорить с Хрущевым только по конкретным проблемам: Берлин, кризис в Юго-Восточной Азии, ядерное разоружение и т. п. Поменьше философии, ибо на этом поприще советского лидера можно слишком сильно завести, а когда он завелся — его уже просто не остановить. Джаггернаут какой-то!
Кеннеди совету не внял. И все дни, когда в Вене продолжались переговоры, оба лидера говорили за жизнь после капитализма. Причем Хрущев устроил для американского президента форменное избиение. Тот буквально вынужден был признать, что да, после капитализма, наверное, придет социализм как более прогрессивная формация. Но вот сейчас он, Кеннеди, не готов пожертвовать первым.
Конкретные вопросы отошли на второй план. Кеннеди не стал серьёзно обсуждать с Хрущевым ни кризис вокруг Западного Берлина, ни проблему с Лаосом, где американские ставленники проигрывали в гражданской войне с Патет Лао — прокоммунистическими повстанцами. Даже проблема ядерного оружия была убрана в сторону — лидеры двух сверхдержав обсуждали, какой строй более прогрессивен и достоин выживания на Земле.
Переговоры в итоге закончились ничем. Однако нельзя сказать, что стороны не сделали соответствующих выводов. Как ни странно, но после переговоров Кеннеди донес до Хрущева, что его администрация в принципе не против того, чтобы ГДР построила стену вокруг Западного Берлина. Близкий к президенту сенатор Джеймс Уильям Фулбрайт 30 июля сделал примечательное заявление по национальному телевидению: «Я не понимаю, почему восточные немцы не закроют свою границу. Я думаю, они имеют право закрыть ее».
Хрущев, который и до этого склонялся к такому повороту событий, узнав об этом, дал отмашку Ульбрихту. И уже 13 августа ГДР стала сооружать пограничный комплекс, вошедший в историю как Берлинская стена.
Впрочем, был у берлинского кризиса и веселый эпизод. В июне месяце Хрущев подарил Кеннеди модель американской китобойной шхуны, выточенной из моржового клыка в XIX веке. А вот его жене, Жаклин Кеннеди, по её просьбе достался щенок от одной из советских собак-космонавтов. Пушинка быстро стала «любимым членом семьи» президента, но свой нрав продемонстрировала сразу при вручении — на ковре империалистического гегемона была немедленно оставлена огромная лужа. Собаку тщательно проверяли, не вживили ли в неё Советы подслушивающее устройство. Шутка, но её характер напоминает о том, какие тогда были времена.