Google подал в Арбитражный суд Москвы иск, в котором оспаривает требования Роскомнадзора по удалению дюжины ссылок на «противоправный контент». Речь идёт о видео на YouTube, на которых, согласно мнению надзорного ведомства, присутствуют незаконные призывы участвовать в митингах в январе 2021 года. При этом впервые в российском суде будет участвовать именно головное, американское отделение компании. Ранее, когда речь шла об исках против неё, в качестве ответчика фигурировало Google Russia — некое неформальное представительство. О перспективах иска и его неочевидных скрытых целях NEWS.ru рассказал глава юридической практики Роскомсвободы и управляющий партнёр Digital Rights Саркис Дарбинян. О давней политике двойных стандартов IT-гиганта — депутат Госдумы и соавтор законопроекта об обязательном представительстве интернет-компаний в РФ Сергей Боярский.
Саркис Дарбинян
— Какую цель преследует иск и какие у него перспективы?
— Очевидно, что Google не хочет исполнять все решения российских властей. Некоторые требования, признающие контент незаконным, не совпадают с политикой Google. Там, где эти требования совпадают, — это информация, связанная с детским порно, продажей наркотиков и каким-то хейт-спичем — требования выполняются. Однако, например, требования Генпрокуратуры об удалении информации о мирном гражданском протесте — это не то, что Google готов удалять сразу. Видимо, желая показать, что с подобными требованиями компания не согласна, она обратилась в суд. Оценивать успехи Google в российских судах как высокие мы, конечно, не можем. Google и YouTube уже оспаривали решения Роскомнадзора раньше, но не преуспели в этом деле. Тем не менее если компания инициировала подобное дело, думаю, она рассчитывает после прохождения всех российских инстанций двинуться в международные суды, где будет стараться доказать незаконность требований законов России и несоответствие требований международным конвенциям, в которых РФ участвует.
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
— Однако теперь в России решения ЕСПЧ не обязательны к выполнению.
— Да, но это специальная процедура. По умолчанию невыполнение не происходит. Потом, даже если Конституционный суд признает решение ЕСПЧ несоответствующим нашему Основному закону, это тем не менее не снимает обязательства с России, которые она сама на себя взяла. Неисполнение решений ЕСПЧ грозит серьёзными санкциями, вплоть до исключения из Совета Европы.
— Насколько мне известно, Google соглашается с требованием законов некоторых стран, например Китая, даже если они противоречат правилам компании.
— Вы правы — нельзя сказать, что у Google однозначная политика, в разных регионах она отличается. Пока мы не знаем, как они относятся к России, хотя, видимо, для них присутствие в нашей стране важно, с учётом доходов, которые они тут имеют. Поэтому не исключаю, что они будут пытаться договориться с российскими властями, хотя это не значит, что они согласятся со всеми требованиями закона.
— То, что наши власти добиваются, чтобы крупные IT-компании имели у нас представительства, в будущем повлияет на подобные ситуации?
— Вы говорите о так называемом «законе о приземлении». Это попытка копирования стамбульского опыта. Пока рано говорить, что этот опыт успешен — в Турции подобная практика началась только в прошлом году. Само по себе открытие представительства ещё не значит, что появляется больше возможностей для влияния на редакционную политику. Представительство может утверждать, что оно не влияет на редакционную политику, что этим занимается главный офис в Кремниевой долине.
Сергей Боярский
— Какую цель преследует иск и какие у него перспективы?
— Я иск не видел, и мне не до конца понятно, кто его подал, ведь когда их ранее пытались привести к ответу, в Google Russia говорили, что не могут быть ответчики «большого» Google.com. Слишком удобная позиция — отвечать не хотим, а иски подаём. Посмотрим, как будет, пусть суд разбирается. Это самое правильное действие, наверное, — встроиться в наше правовое поле и доказывать в суде свою правоту. Однако мы по-прежнему не видим полноценных представительств ни Google, ни Facebook на территории Российской Федерации. Законопроект, который мы разработали и внесли в Госдуму, как раз и нацелен на то, чтобы подтолкнуть наших партнёров к полноценной встройке в нашу юрисдикцию.
— Получается, это такая хитрость, что Google использует для ответов по искам из России отдельную организацию Google Russia?
— Google Russia, по-хорошему, не Google, конечно. Это неполноценная дочка и неполноценное представительство. Да, это хитрость или политика двойных стандартов. Именно поэтому мы разработали законопроект, призванный «приземлить» крупных IT-гигантов на нашей территории со всеми вытекающими правовыми последствиями как для них, так и для тех, к кому у них тут могут возникнуть претензии.
— Насколько мне известно, Google соглашается с требованием законов некоторых стран, например Китая, даже если они противоречат правилам компании.
— Не везде так и, к тому же и у нас есть случаи оплаты штрафов. Есть попытки частично отвечать на претензии и демонстрация готовности к взаимодействию. Twitter после замедления трафика стал удалять контент и, хоть и не быстро, но справился с требованиями Роскомнадзора. Однако речь не только о Twitter. Мы хотим, чтобы все без исключения интернет-компании, которыми пользуются наши люди, находились в одинаковых условиях. Мы ведь предъявляем к нашим IT-фирмам те же требования, но на деле судим их строже. Все претензии к ним отрабатываются быстрее и качественнее — это неправильно, все должны быть в одинаковых конкретных условиях.
— YouTube, который принадлежит Google, заблокировал аккаунт «Царьграда» не за нарушения правил, а за то, что его хозяин в санкционных списках США. На этом фоне нежелание соблюдать требование законов РФ выглядит непоследовательным?
— Об этом ведётся речь на протяжении уже нескольких лет. Мы видим яркую и неприкрытую попытку выстроить односторонние условия работы. То, что им выгодно — выводится в топ, то, что не выгодно — блокируется без объяснения причины. Так не будет. Инструменты, довольно жёсткие, мы уже подготовили: замедление трафика и блокировка. Мы отдаём себе отчет о серьёзности этих мер. Twitter на себе их уже испытал действие этих инструментов, и это его вразумило. Посмотрим, как будет с Google. На сегодня приоритетная задача — фиксировать эти факты и добиваться открытия у нас полноценных представительств. Если это случится, то мы сможем полноценно в судах защищать наш цифровой суверенитет, права наших пользователей и средств массовой информации.