Глава центра имени Гамалеи Александр Гинцбург заявил, что ни его коллегам, ни Минздраву России не удалось найти в Москве детей от 6 до 11 лет, которые ни разу не сталкивались бы с коронавирусом. Это осложняет клинические исследования «Спутника М» — варианта вакцины для людей моложе 18 лет. Вирусолог и сотрудник центра имени Гамалеи Анатолий Альтштейн рассказал NEWS.ru, как выходить из этой ситуации, в чём вина Роспотребнадзора и почему сама по себе проблема, с которой столкнулись испытатели, — хороший симптом.
— Как бы вы вообще прокомментировали заявление Гинцбурга?
— Это очень интересная информация — о том, что у них не могут найти антитела. Кстати, это сама по себе хорошая новость: если у всех или почти у всех детей от 6 до 11 лет есть антитела, то они проиммунизированы путём бессимптомной инфекции. Это хорошо. Однако это действительно создаёт трудности для испытания вакцины «Спутник М». Нужны люди без антител, чтобы показать, что они появляются в результате действия вакцины.
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
— Как выходить из этого положения?
— Александр Леонидович предлагает обойти эту трудность, отбирая детей с антителами от 100 и ниже международных единиц BAU (единицы связывающих антител. — NEWS.ru). Это небольшое количество антител, и когда будут вводить вакцину, то титры антител будут резко подскакивать, в случае если она будет действовать. Это хороший план, так вполне себе можно делать.
— Также Гинцбург говорил о том, что можно попробовать поискать детей без антител за пределами Москвы, но, как понимаю, он сам не очень верит в успешность.
— Вы знаете, подобными исследованиями на тему того, у кого есть, а у кого нет антител, должен, конечно, Роспотребнадзор заниматься — те, кто следит за развитием эпидемии в России. Если бы был правильно собранный материал по обнаружению антител к этому вирусу, то было бы лучше. Мониторить ситуацию нужно было на протяжении всей эпидемии. Даже если не начали раньше этим заниматься, надо было заниматься сейчас. Тогда было бы видно, сколько людей у нас имеют антитела. Это нужно делать грамотно, определённым образом, совсем не обязательно исследовать всех жителей России. Достаточно несколько сотен или тысяч человек, отбираемых случайно.
— Судя по тому, как вы говорите, Роспотребнадзор эту работу не сделал?
— Может быть, они это и делали, но нигде и никому не сообщали. Боюсь, всё же они этого не делали, а ведь вещь совсем элементарная. Выявление антител — это способ наблюдения за эпидемией. Это позволяет делать прогнозы и вообще понимать, что на самом деле происходит.
— Говорит ли ситуация, в которой сейчас оказались испытатели вакцины, о том, что у детей иначе, чем у взрослых, формируется иммунитет от ковида? Ведь взрослых без антител найти не проблема.
— В том-то и дело — и я не знаю, проблема или нет найти взрослых без антител. Нет соответствующих данных. Может быть, антитела есть уже у всех групп.
— Но в принципе у детей антител должно быть больше, так как, насколько я понимаю, коронавирусом они заражаются активнее взрослых?
— Да, дети гораздо чаще между собой контактируют. Им же в их детских коллективах не скажешь соблюдать дистанцию. Также они почти не носят маски и так далее, поэтому активнее, чем остальные слои общества, заражают друг друга.
— Есть ещё какой-то способ в нынешних условиях провести клинические испытания «Спутника М», если иные способы не сработают?
— А способ, который предлагает профессор Гинцбург, вполне себе эффективный. Сейчас он получает разрешение от властей на то, чтобы использовать в исследовании детей с низким значением антител — до 100 единиц. Это значение будет принято как ценовое. Таким образом, после ввода вакцины дети с уровнем антител до 100 будут признаны теми, на ком вакцина не сработала, а те, у кого выше, — теми, на которых сработала. Так испытать эффективность препарата вполне себе можно.