Сибирь долгое время рассматривалась в императорской России как переселенческая колония. Вот только её характер был весьма специфический — заселяться она должна была преступниками. С одной стороны, они должны были оставаться там навсегда. С другой, именно в силу этого они, по мысли правительства, должны были развивать регион. Правда, этого не произошло. Поэтому к началу XX века последний российский император Николай II отменил ссылку в Сибирь на поселение.
Ссылка — инструмент неоднозначный
Ссылка в уголовном законодательстве России появилась уже в XVI веке. Иван Грозный, которому показалось мало наказаний, издал к своему судебнику 1550 года дополнение в 1582 году. И вот там-то «крамольников» и прочих «лихих людей» приказал ссылать в казаки в окраинные города, а непосильно нажитое добро преступника — раздать родственникам.
Интересно, что ссылали даже не на Урал, а в тот же Курск. Город, одновременно крепость, входил в состав засечной черты. Москва вела наступление на степь, отжимала у кочевников земли, на которые селила крестьян и размещала помещиков. Воины в таком пограничье были нужны всегда.
Но уже в XVII веке началась старая добрая ссылка в Сибирь. Однако акцент был смещен с карательного на переселенческий. Россия, как известно, быстро прирастала Сибирью и Средней Азией. Земли эти надо было удержать, то есть требовался контингент в крепости, и хозяйственно осваивать, то есть нужны были крестьяне на поселение.
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
Впрочем, первые 150 лет ссылка велась ни шатко ни валко. Сослали в лучшем случае 200 тысяч человек. Это при том, что в середине XVIII века помещикам разрешалось ссылать крестьян в Сибирь в зачет рекрутской повинности. Вопреки мнению, что там-то крепостному русскому или украинскому мужику немедленно наступал карачун, имперские власти наделяли сосланного приличным куском земли и буквально требовали сеять что-то душеполезное.
Помимо развития зернового производства в Сибири, подневольные «колонизаторы» были обязаны отбывать кучу повинностей. Империя, а до этого Русское царство, как-то неохотно давали свободу новоявленным пришлым региона. Доходило до совсем уж неожиданных вещей — в Сибирь стали активно ссылать на «службу» иностранцев. Поляки, литовцы, немцы, шведы оказывались в положении сборщиков ясака и гарнизонов острогов. Не один русский мужик Афанасий в молодости был Яном, Гансом или даже Георгом.
Одновременно со ссылкой, как тогда говорили, «на пашню», то есть для хозяйственной деятельности, в XVIII веке государство прибегает к очередной инновации — административной высылке. В Сибирь в соответствие с указом от 1729 года потянулись бродяги и беглые. А в 1736 году к ним на поселение стали отправлять фабрично-заводских рабочих за «порочное поведение». И чем ближе к XIX веку, тем чаще в Сибирь стали ссылать преступников — политических и обычный криминал.
Так от инструмента хозяйственного освоения ссылка постепенно стала инструментом карательным. При этом она постоянно смыкалась с каторгой, вплоть до упоминания в едином ключе — «каторга и ссылка», одно не могло в какой-то момент жить без другого.
Каторжане — демографический ресурс государства
В XIX веке ссылка в Сибирь начинает рассматриваться властями империи как средство заселения края. В законы государства вносятся многочисленные новации — теперь в отдаленный регион высылают на вечное поселение, после отбытия каторги, непосредственно на каторгу, на выдворение.
Сибирь начинает рассматриваться как своеобразный край, который будет осваиваться «криминальной колонизацией». Всего в 1807–1898 годах в Сибирь сослали более 864 тысяч человек. В составе населения региона ссыльные и их семьи составляли 5,4% населения. Если же учесть, что ранее из Сибири практически невозможно было выбраться, если вы не были богатым человеком, процент бывших зэков и ссыльных должен подскочить в пару раз точно.
Всё это накладывало определенную специфику на отношения коренного населения Сибири и сосланного населения. Например, якуты были обязаны их содержать. Что не очень-то им нравилось. В Якутии было безземельным более 30% населения, среди скотоводов нормально обеспеченных скотом было не более 30% хозяйств. А на них мало того что куча налогов и денежных повинностей были повешены, так ещё и содержание почтовых станций по многочисленным кандальным трактам, а также содержание «кандальников».
Между тем ссыльно-поселенцы особо ничем не занимались. Даже имперские администраторы, которые свысока смотрели на «инородческое население», были вынуждены признать, что пришлый контингент — совсем никудышный. Ссыльные чаще всего нищенствовали, убегали, становились бродягами, объединялись в разбойничьи шайки. На их долю ежегодно приходилось до 2/3 преступлений в Сибири!
Вообще такая массовая уголовная ссылка обострила взаимоотношения между коренным населением региона, пришлыми и властями. Проблемой также стали земельный и продовольственный вопрос, так как под обустройство поселений для каторжников надо было отчуждать земли. А где их взять? Только у местного населения.
До 1870-х годов, когда в каторжных тюрьмах вымирало до 40% заключенных, вопросы эти стояли не совсем остро. Цинично выражаясь, смерть зэка позволяла общинам якутов или кочевых эвенков сэкономить на их продовольственном обеспечении. Однако по мере улучшения питания на каторге, внимания широкой общественности к состоянию здоровья заключенных и общему развитию медицины для коренного населения настали тяжелые времена.
Впрочем, молчать оно не собиралось. Деятельность его выборных представителей способствовала отмене императором Николаем II ссылки на поселение.
Очень непокорные тойоны
Якутия была одним из тех регионов, куда ссылали чаще всего. По общим представлениям, бытовавшим в XIX веке, в крае до 9% населения были каторжанами и членами их семей. Постоянно растущая повинность по прокорму всей этой оравы не очень нравилась местной верхушке, поэтому она постаралась донести свои настроения до губернатора.
В XVII–XVIII веках якутская аристократия сумела выбить из имперских властей широкие полномочия для себя. Она сама собирала ясак и налоги, сама судила соплеменников и следила за порядком. Только уголовные преступления и кражи на сумму свыше 5 рублей судились имперским судом.
Якутские князья, начиная с комиссии по разработке екатерининского «Уложения», начинают активно лоббировать интересы своих соплеменников перед империей. Конечно, про себя они не забывают. Благодеяния жалуются достаточно активно, что несколько снижает налоговый пресс. Уже Екатерина II соглашается с представленным ей планом якутского борогонского головы (глава улуса) Алексея Аржакова о заведении туземных школ, организации училищ и введении частной собственности на землю.
В XIX веке влияние тойонов только усиливается. По статусу они приравнены к дворянам. Они быстро пополняют ряды интеллигенции. Что немаловажно, якуты ведут активную и успешную торговлю по всей Якутской области и даже в соседних регионах, среди них всё больше купцов и зажиточных людей. И вот мириться с тем, что надо бесплатно кормить каждого 11-го жителя улуса, да ещё терпеть постоянный рост преступности — на это они не согласны. Хорошо бы вообще отменить поселение ссыльных в родной Якутии.
С 1885 года голова Батурусского улуса Егор Николаев начинает по этим темам напористо окучивать генерал-губернатора Восточной Сибири Алексея Игнатьева. Ещё раньше в 1883 году он едет на коронацию императора Александра III в Петербург и вручает записку о положении дел в Якутии министру внутренних дел Дмитрию Толстому.
Власти заинтересовались проблемой. Тем более что в центре империи всё чаще начинают поговаривать, что ссылка в Сибирь уже перестает играть роль устрашения и как фактор «колонизационного освоения». Тем дальше тянутся железные дороги и прокладываются пешие и водные тракты, пусть и для доставки каторжан, тем больше вероятность, что ими воспользуется крестьянин или какой-то другой переселенец. А значит, в каторжниках и ссыльных особого смысла уже нет.
Опять же, Сибирь служила местом не просто ссылки — а вечной ссылки. Никуда ты из неё не денешься. Но развитие средств сообщений приводит к тому, что из Сибири массово бегут заключенные. Добро бы только криминал — это не очень страшно. Так нет же! Из сибирской ссылки повадились бежать народники и прочие революционеры. Спрашивается, вот зачем она, эта ссылка нужна?
Впрочем, пока что власти были не очень уверены во всех этих рассуждениях. А вот получить в далеком тылу 200 тысяч рассерженных инородцев им как-то не улыбалось. Поэтому к предложению Николаева генерал-губернатор Игнатьев отнесся со всем вниманием. Лично побывав на месте и убедившись в его правоте, высокий чиновник оказал этому предложению всецелую поддержку — и в 1887 году число уголовно-ссыльных в Якутию начало сокращаться. Если в 1883 году в область прибыло 1196 ссыльных, то в 1887 — только 147, практически 10-кратное падение!
Фактически это стало началом сокращения высылки преступников на поселение в Сибирь. Огромное значение сыграло путешествие будущего императора Николая II по региону в 1891 году. В 1890 году он участвовал в закладке Транссиба. И в том же году отправился в длительное путешествие. Обычно наследники российского престола совершали его в Европу, но в этот раз Николай поехал именно на Восток. Проехав через Суэцкий канала в Йемен, оттуда в Индию, где, посетив все доступные достопримечательности, будущий император поехал через Шри-Ланку, Таиланд, Индонезию и Сингапур в Китай, а оттуда в Японию.
Впечатлений у него было масса, но тем интересней, что высадившись во Владивостоке и начав путешествие по восточной части России, он был ей очарован. Сибирь представлялась ему немного сказочной страной с потенциально огромными перспективами. Её надо было только развивать — и тогда у империи будет великолепное будущее.
Поэтому, когда Николай стал императором, он сочувственно отнесся к точке зрения, что Сибирь — это не место для ссылки на поселение. Каторжан надо содержать в тюрьмах, а ссыльных содержать в том регионе временно, а не на постоянной основе. 25 июня 1900 года Николай II отменил ссылку на поселение в Сибирь. Как говорилось в самом указе, император решил «снять с Сибири тяжелое бремя местности, в течение веков наполненной людьми порочными». Однако каторга и связанные с ней ужасы не было уничтожены вплоть до октября 1917 года. Только после Октябрьской революции эта страница российской истории канула в Лету и началась новая, не менее кровавая.