Гибель линкора «Императрица Мария» до сих пор окутана тайной. Две правительственные комиссии так и не смогли прийти к однозначному выводу, из-за чего взорвался один из флагманов Черноморского флота. В советское время ОГПУ рассматривало в качестве причины диверсию немецкой разведки. Однако в кругах белых офицеров — эмигрантов эта версия была непопулярной. Там придерживались более традиционного развития событий — бардак и трагическое стечение обстоятельств. NEWS.ru разбирался, что же произошло в осеннее утро 1916 года в Севастополе.
Без линкоров нам труба
Ситуация на Черноморском и Южном театре военный действий в Первую мировую войну изначально складывалась для Российской империи крайне противоречиво. На сухопутном фронте царская армия вполне успешно громила войска Османской империи. А вот на море противник владел тотальной инициативой.
В самом начале войны средиземноморская эскадра Германии успешно прорвалась в турецкие воды и полностью вошла в состав османского флота. Так у Стамбула в Чёрном море появились линейный крейсер «Гебен» и лёгкий крейсер «Бреслау». Их команды состояли из немцев. Обычное дело для османских вооружённых сил, которые на протяжении всей войны получали советников и вооружение из Германии.
Эти вот номинально турецкие, а в реальности немецкие суда немедленно навели шороху на российские морские коммуникации в Чёрном море. Дело в том, что в начале войны у России на этом театре боевых действий было порядка семи броненосцев старой постройки и пара десятков миноносцев. Так что почти год «Гебен» и «Бреслау» пускались во все тяжкие — обстреливали порты, пытались топить корабли и всячески вредили торговле. Черноморский флот мог только чертыхаться и грозить показать кузькину мать. Российским морским силам срочно нужны были новейшие корабли.
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
И они на самом деле были под рукой. В 1911 году на верфях Николаева, который вместе с Севастополем был историческим центром судостроения на южных границах империи, были заложены четыре новейших линкора-дредноута — «Императрица Мария», «Императрица Екатерина Великая», «Император Александр III» и «Император Николай II». В 1913 году головной корабль серии — «Императрица Мария» — был спущен на воду. Его дооснощали, готовили команду, запасались снарядами и проверяли вооружение. Наконец в июле 1915 года линкор вошел в состав Черноморского флота.
Ситуация тут же изменилась. Более мощный линкор спокойно охотился за «тевтонскими пиратами» по всему морю. Если раньше инициатива была на стороне турецкого флота, то теперь «Гебен» и «Бреслау» прилагали огромные усилия, чтобы не попасться новому кораблю. Через какое-то время в состав флота была передана «Императрица Екатерина Великая», и ситуация сразу же запахла керосином для немцев. Теперь они часто прятались на базах. А у российских флотоводцев на фоне обязательного вхождения в состав флота ещё двух линкоров, нескольких подводных лодок и эрзац-авианесущих кораблей в головах крутились планы победоносного десанта под Стамбулом. Но тут случилось 20 октября 1916 года, и прыти у мечтателей поуменьшилось.
Борьба за живучесть
Примерно в 06:15 над севастопольским рейдом вверх на несколько десятков метров взметнулся столб пламени. По свидетельству выживших моряков, из-под главной носовой башни за пять минут до этого начал подниматься дым. Начальником башни была дана пожарная тревога. Но попытки потушить огонь своим усилиями закончились неудачно.
Командир корабля в одном исподнем, но в бушлате и фуражке выбежал на палубу и увидел, как взрыв разворотил носовую часть корабля. Одному из инженер-механиков была дана команда открыть кингстоны и затопить погреба с 305-мм снарядами. В других условиях этим бы все обошлось, но не в этот раз.
Взрыв в носовой части линкора разрушил его до ватерлинии и ниже. Пожар и взрывы пороховых зарядов проходили по всему линкору. Взрывы начали происходить в артпогребах противоминного калибра 130 мм. Через 20 минут прозвучал очередной мощный взрыв, и корпус дредноута буквально вывернулся изнутри, разорванным металлом.
За бортом оказались около 400 матросов и офицеров. Рядом с кораблём разлилась нефть, и теперь она горела из-за попадания в воду горящих пороховых зарядов. По палубе метались охваченные огнем люди, рядом лежали трупы и раненые. Попытки пожарных буксиров потушить этот огненный Армагеддон оканчивались неудачно. Заряды продолжали рваться. Корабль всё больше давал крен на правый борт.
По приказу командующего Черноморским флотом Александра Колчака стоящий по соседству линкор «Императрица Екатерина Великая» был отбуксирован подальше от взрывающегося корабля. Сам адмирал уже через 20 минут прибыл на тонущий линкор, но помочь ничем не мог. Так что его от греха подальше вывезли с флагмана.
Через 50 минут всё было кончено. Линкор перевернулся вверх килем и затонул. Взрывами орудийные башни главного калибра были сорваны со своих оснований и затонули рядом с кораблём. Из экипажа в 1223 человека погибли один офицер, два старшины и 213 нижних чинов, из них 64 — от ожогов в госпиталях на берегу. Подавляющее большинство офицеров и нижних чинов спасло то, что они находились в момент взрыва на берегу. Иначе трупов было бы гораздо больше.
Такая катастрофа, гибель одного основных линкоров на флоте вне сражения произвела плохое впечатление на российское общество. Требовалось быстро определить причины, чтобы исключить кривотолки. И так после начала войны по тылу распространялись слухи про предателей то из императорской фамилии, то среди генералов, то среди немецких или каких-то других «инородных» поданных империи.
Кто виноват
Власти срочно образовали две комиссии, которые должны были расследовать взрыв. Одна из них, техническая, включала генерала и инженера-кораблестроителя Алексея Крылова. Последний принимал самое непосредственное участие в проектировании погибшего линкора.
За две недели расследования комиссия опросила всех, кого только смогла. Сотни человек дали показания. Но итоги были разочаровывающими. Комиссии так и не смогли точно указать на причины взрыва.
Версий, согласно отчёту, было три: самопроизвольное возгорание, случайный поджог или злой умысел, то есть диверсия. Первые два фактора были отметены — этого, мол, не могло быть, потому что не могло быть никогда. А фактор диверсии не получил серьёзного расследования.
Так что, от чего же официально погиб линкор, никто не знал. Вскоре началась Февральская, а потом Октябрьская революция, потом часть Черноморского флота была затоплена в Цемесской бухте, по Крыму м метались немецкие, белые и красные войска. На этом фоне гибель линкора как-то затерялась.
Однако взрыв на нём постоянно всплывал в показаниях и воспоминаниях участников. В 1920 году адмирал Колчак на допросе заявил, что он не верит в диверсию. По его версии линкор погиб из-за самовозгорания пороховых зарядов — качество их производства во время мировой войны якобы был очень плохим, вот небрежение технологией и сказалось на состоянии флагмана самым прискорбным образом.
В 1928 году в Праге вышли воспоминания бывшего старшего помощника командира линкора капитана второго ранга Городыского. Он не согласился с выводами комиссий и самостоятельно проводил расследование. По его мнению, взрыв произошёл из-за целого набора трагических случайностей и откровенного разгильдяйства.
Пороховые заряды хранились весьма небрежно. В камерах под главной башней была высокая температура, причем это фиксировалось летом 1915 и 1916 годов. Заряды, соответственно, нагревались. Более того, орудия главного калибра постоянно снаряжались зарядами, но не разряжались выстрелами во время похода — «Гебен» вечно убегал и прятался. Вместо этого заряды из орудий постоянно выгружали, и они пропитывались смазкой.
Дальше было всё по классике. В нарушение всех инструкций один из старшин решил утром 20 октября единолично навести порядок в укладке зарядов. Камера была разогретой, заряд упал, началось самовозгорание, попытка тушения пламени закончилась неудачей. Дальнейшее известно — взрыв в носовой части, потом серия взрывов и гибель линкора.
Но на этом ничего не закончилось. В 1933 году ОГПУ вышло на след шпионской организации, которая действовала на юге Украинской ССР в её главных портах — Одессе, Николаеве и Севастополе. Руководил ею некий В. Верман, сын крупного судовладельца Эдуарда Вермана. Из его показаний следовало, что он работал на германскую разведку и собирал сведения о строящихся линкорах.
Будучи владельцем фирмы-подрядчика, Верман организовал доступ целого ряда лиц на корабли. В Берлин пошла секретная информации о вооружении линкора и его техническом оснащении. Якобы завербованные им инженеры имели доступ на линкор и в 1916 году. Верман усиленно намекал, что его организация и устроила взрыв на корабле. Мол, он даже в 1918 году, когда германские войска оккупировали Украину, удостоился Железного креста II класса за свои диверсионно-разведывательные заслуги перед Рейхом.
Но проверять это в ОГПУ не стали. Чекистов интересовали диверсии и шпионаж Вермана и его организации в СССР, а не в Российской империи. Так что его показания о гибели линкора никто особо не проверял. А так как они не сильно бились с показаниями других членов его шпионской сети, на этот эпизод совсем уже внимания не обратили. В 1934 году Вермана депортировали в нацистскую Германию. Большинство деятелей из его организации получили три года лагерей.
Что на самом деле случилось с «Императрицей Марией», остаётся тайной до сих пор. Впрочем, советское правительство частично приложило к этому руку. В 1916 году Крылов организовал подъём корпуса линкора и его башен. С 1917 по 1923 год его корпус вверх килем стоял в сухом доке. Потом его вывели на мель, где он простоял до 1926 года, после чего судно порезали на металл.
А вот башням повезло больше. Три башни с 305-миллиметровыми орудиями «Императрицы Марии» подняли и установили на берегу для прикрытия Севастополя со стороны моря. В 1941–1942 годах они сыграли важную роль в ходе героической обороны города.