Белгородская область уже несколько месяцев находится под постоянными обстрелами со стороны ВСУ. Некоторые жители временно покинули регион, чтобы переждать опасное время, другие принципиально остаются дома, а третьим бежать некуда. Местные власти из соображений безопасности закрыли часть населенных пунктов, а детей было решено отправить в лагеря и санатории в других регионах. NEWS.ru поговорил с белгородскими матерями о том, как их семьи живут сегодня и почему не все из них согласились эвакуировать детей.
«Мы вообще сейчас ничего не понимаем. Это ужас...»
Элла (Белгород) — о ситуации в областном центре
— Последние два-три дня город стали обстреливать реже. В какой-то момент у нас даже выстроился график прилетов, то есть люди знали, в какое время будут стрелять и днем и ночью. В это время все закрывались дома, на работу не ходили.
Хотя был случай, когда люди ожидали прилетов в восемь утра, и одна женщина, зная этот график, вышла в 07:30 погулять с двумя собаками. Но произошел обстрел, и она погибла на месте.
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
Проблема еще в том, что у нас нет никакого статуса: мы не беженцы, не военные. Нам как бы говорят: «Вы справляйтесь как хотите». Хотя какая-то помощь, конечно, у нас есть. Губернатор [Вячеслав Гладков], например, делает все возможное — тут же приезжает, тут же все восстанавливается.
Есть люди, которые принципиально не хотят уезжать, часто им просто некуда ехать. Ведь нужно работать, а у кого-то еще кредиты. Я их понимаю — мы так с кредитом жили два года.
У нас, конечно, есть пункты временного размещения. Да, это помощь. Но спрашивается: долго ли это будет продолжаться? Потому что люди от стресса и страха сначала едут в ПВР (пункты временного размещения), потом возвращаются, а потом снова в ПВР.
На самом деле, я считаю, Белгород прекрасно держится. Сотрудники служб, которые отвечают за жизнь города, продолжают ходить на работу на свой страх и риск. А тех, чье личное присутствие на рабочем месте не требуется, перевели на удаленку.
В данный момент мы с семьей не в Белгороде. Но у меня там остались родственники, друзья, коллеги. Мы с ними постоянно на связи. Мы вообще сейчас ничего не понимаем. Это ужас...
Многие, кто уезжает, пытаются снимать квартиры в других городах. Но хозяева, когда узнают, что они из Белгорода, отказываются сдавать. Я сама с этим столкнулась. С чем это связано, прямо никто не говорит. Я лично думаю, они считают, что мы, белгородцы, не сможем платить, так как у нас нет работы.
То, что детей стали вывозить, это большой плюс. Если бы только лагерей было побольше... Всех, конечно, сложно вывезти, но хотя бы кого могут... Сейчас говорят о том, чтобы оставить детей в лагерях до конца учебного года. То есть о втором и третьем потоке эвакуируемых на их место уже речи не идет. Куда остальных детей тогда вывозить? В таком случае должна подключиться вся страна.
Мой ребенок, например, попал в Артек еще до начала эвакуации, у них там есть своя школа. Сейчас их смена уже возвращается. Там, кстати, именно белгородские дети все заболели. Просто за время сидения дома они уже стали «тепличными». Из-за стресса у детей снижен иммунитет, ведь они круглосуточно слышат весь этот грохот.
Самое страшное, когда эти взрывы происходят ночью. Ребенок спросонья подрывается с кровати, бежит в коридор. И вот он там сидит и весь трясется. А тем, кто помладше, еще хуже: ребенок моей знакомой, которому сейчас три года, начал заикаться, у него появился глазной тик.
«Мы лишены всего, остались только кредиты»
Ольга (Грайворон) — о мародерах в Грайворонском городском округе
— Мы уже покинули Грайворон. Нас бесплатно пустили пожить незнакомые люди: я опубликовала объявление, и на него откликнулись. Конечно, без каких-либо комфортных условий. К тому же в ближайшее время нам надо будет искать новое жилье.
Вернуться в Грайворон мы не можем, потому что его уже закрыли — ни женщин, ни детей туда не пускают. А в ПВР не пускают с животными: у меня кошки, и я не собираюсь их бросать. Другие же просто оставляют питомцев в городе. Кормить брошенных животных приезжают таксисты.
Мы уехали вместе с дочкой, зятем и внуком. 12 марта, когда стало невыносимо, те, у кого есть машины, взяли друзей, родственников и знакомых и сами эвакуировались. С тех пор стало намного хуже. Нас просто убивали, город практически стерли с лица земли. Грайворон лежит в руинах.
Мы лишены всего. У всех, кто уехал, естественно, были какие-то запасы. Но они уже кончаются. Работы нет, я лично потеряла уже два места. Ничего нет. Остались только кредиты и дома, в которые нас не пустят.
Сейчас в городе почти никого нет. Все мои родственники его покинули — у всех были прилеты, им даже некуда возвращаться. Там невозможно сейчас находиться, а мы хотим жить.
В городе очень много мародеров. Грабят не только магазины, но и квартиры. Все уже обнесли. В селах невозможно вызвать скорую помощь. Я знаю про случай с пожилой парой, к которой отказались ехать врачи. Медики объясняют это тем, что Грайворон — закрытый город.
Мы предоставлены сами себе. Сами сели в машину, сами уехали. Был какой-то автобус, который не доехал. Загрузил, кого успел, и повез людей в ПВР. А люди уже не могут находиться в ПВР. Сколько времени там можно жить? По 12 человек в комнате, все стали болеть. Люди хотят домой, у них там вещи. В первый раз всех на два дня вывозили, а сейчас — уже почти месяц [прошел с тех пор].
«Я боюсь отпускать от себя детей, пусть они лучше рядышком будут»
Светлана (село Замостье Грайворонского городского округа) — о жизни в ПВР
— Мы вместе с детьми пока переехали в Ярославскую область, находимся в пункте временного размещения. Мой супруг остался там [дома], он военнослужащий. Сейчас в округе стабильно напряженная обстановка, Грайворон закрыт. Пока власти ничего не говорят, никакой информации о том, когда можно будет вернуться, у нас нет.
Мы не отправляли детей в лагерь при эвакуации, потому что уехали самостоятельно, как только начались сильные обстрелы. Это было в ночь на 14 марта. В селе пропал свет, дом у нас остыл, стало холодно, темно и страшно. Воды, естественно, у нас тоже не осталось.
Детей отправлять в лагерь, однозначно, не будем. Я боюсь отпускать их от себя, честно говоря. Поэтому пусть они лучше рядышком будут, я буду знать, что они в безопасности. Будем все вместе.
На днях к нам в ПВР приезжают из Управления образования, мы будем писать заявление, чтобы наши дети посещали местную школу. Здесь организовано и дистанционное обучение — дети занимаются со своими учителями. Кому-то так удобнее. Но грайворонские дети уже почти три года на дистанционке, поэтому мы решили, что им нужна социализация.
В ПВР жить психологически сложно. Я бы не сказала, что там какие-то страшные условия, все нормально. Но вот так сразу переехать в другой регион — это тяжело.
Впервые мы уезжали из села 22 мая 2023 года, когда к нам заходила ДРГ (диверсионно-разведывательная группа). Тогда нас приютили родственники в Томаровке. Но там мы просидели буквально неделю, все успокоилось, и мы благополучно поехали домой.
В этот раз мы тоже сначала поехали к родственникам, но потом поняли, что это надолго. Семья нас, конечно, принимала, но нас было слишком много, поэтому мы решили на время куда-то себя пристроить.
В последние дни я не спала. Осознала, что человек реально может не спать практически трое суток — просто ходить из угла в угол и следить за обстановкой, смотреть, как спят дети. Страшно. И за себя, и за детей.
«Детей радушно приняли во множестве регионов»
Лилия (Белгород) — об эвакуации детей
— Слово «эвакуация» здесь не совсем применимо. Это инициатива нашего губернатора, своего рода поддержка детей региона в связи со сложившейся оперативной обстановкой, чтобы обезопасить детей и физически, и психологически. Потому что обстрелы — это все-таки страшно.
Детей радушно приняли во множестве регионов. Ребятам организовали пятиразовое питание, мастер-классы и экскурсии. А в отдельных регионах — оздоровительные процедуры и полноценный учебный процесс, если позволяют возможности принимающего учреждения.
Отправить детей в лагеря согласились не все родители. Кто-то переживает за ребенка, потому что он еще маленький. А многие дети вообще никуда одни раньше не выезжали, потому что родители их не отпускали. Лично моей дочери очень нравится в лагере. Это ее вторая поездка из города с начала года.
Плохого сказать ничего не могу, для наших детей это прекрасная возможность отвлечься от происходящего в городе, увидеть просторы родины, завести новых друзей.
Сейчас дети приступили к обычному образовательному процессу. В лагере, где находится моя дочь, есть учебные комнаты, ресурсы для занятий на месте. Но где-то дети обучаются дистанционно — подключаются к своим белгородским школам. В каждом регионе по-разному.
Дети, как и положено, соблюдают режим. Связь с ребенком есть. Созваниваемся, естественно, каждый день в оговоренные часы. С родителями вожатые-воспитатели тоже постоянно поддерживают контакт.
Вообще детей изначально предлагалось отправить в лагеря на 21 день. Затем Вячеслав Владимирович [Гладков] предложил оставить их там до конца учебного года. Но это если согласятся родители и будут возможности у принимающих регионов.
Читайте также:
Из Белгорода эвакуируют детей: куда их отправят, когда вернут домой
«Приезжайте!»: как ответили Соловьеву на слова об «истерике» белгородцев
Белгород — отвлекающий маневр? Куда может прийтись основной удар ВСУ по РФ