Информационная война — важная составляющая любой современной военной операции. СВО не исключение, и об этом немало говорилось на коллегии Министерства обороны в присутствии президента Владимира Путина.
За истекшие десять месяцев концепция украинской информационно-психологической войны против России в целом выявилась и о ней уже можно говорить с пониманием конкретных целей и задач. А аббревиатура украинского ЦИПсО (Центр информационно-психологических операций) стала просто уже мемом, который используют к месту и не к месту. Почти за каждой публикацией в Сети или в СМИ ищут торчащие уши пресловутого ЦИПсО.
Но сегодня хотелось бы рассмотреть ту базу, на которой строится современная стратегия Украины в информационно-психологическом противоборстве с РФ. Недавно один из киевских ютуберов (их сегодня великое множество, называть смысла никакого нет, эти слова мог сказать любой из них) отметил, что важным преимуществом Украины сегодня является то, что в отличие от 90-х в обществе почти не осталось тех, кто ностальгирует по СССР, а молодежь и вовсе не помнит, естественно, советских времен.
Это важное замечание. За последние примерно 15-20 лет на Украине произошли важные сдвиги — морально-психологический и поколенческий. В результате общество объединилось вокруг понятных всем целей. Люди с советским опытом жизни перешли в «задние ряды», на вторые-третьи позиции. На первый план вышло поколение, уже не знающее и не помнящее СССР, и которое, что не менее важно, воспринимает независимость Украины как нечто естественное.
Кравчук, Кучма, Янукович, даже Порошенко были людьми, сформированными при СССР. Для них независимость Украины носила случайный, неожиданный характер. Никто к этому не готовился и этого не ждал. Она буквально обрушилась на голову всего неподготовленного населения. Напомним, в марте 1991 года на референдуме подавляющее большинство украинцев высказалось за сохранение единого государства. Результат референдума в декабре того же года стал следствием шока после ГКЧП, когда власть в свои руки захватили местные номенклатурщики, и желания населения дистанцироваться от порождаемого в Москве хаоса и неразберихи, которые вели к краху экономики. Кравчуки в союзе с Черноволами убеждали, что если убежать из СССР, то можно легче пережить трудные времена. Поскольку из Кремля противоположных сигналов не поступало, центральная власть находилась в полной прострации, то люди смирились с такой постановкой вопроса.
Разумеется, тезис был лживым изначально. Верить, что разрыв хозяйственных связей в едином экономическом механизме, возведение границ и таможен, переход на мировые цены при закупке нефти, газа и прочего, помогут наладить лучшую жизнь, было либо наивностью, либо недомыслием.
И все 90-е, да и начало 2000-х Украина пребывала в состоянии неопределенности. Те промышленно развитые районы юга и востока, они же — русскоязычные, по кому закрытие заводов ударило больнее всего, вовсе не являлись адептами украинской независимости. Там люди понимали, как их обманули. Почти у каждой семьи были родственники в России и в других странах бывшего СССР. В силу и этого личного фактора «независимость» не могла радовать. В центре страны настроения тоже были неоднозначными. Ярые патриоты проживали лишь в Галиции, и, отчасти, в Киеве, который в одночасье стал столицей независимого государства со всеми вытекающими. Но номенклатура, однозначно выигравшая от перемен, твердо держала власть в своих руках, и граждане Украины рано осознали тот факт, что переиграть провозглашение независимости им не дадут. Максимум, на что они могли надеяться, это на избрание умеренного президента, который не будет резко шарахаться от России.
2004 год — год «оранжевой революции» стал переломным. Он показал силу прозападной части общества и бессилие пророссийской. И в 2004-м и в 2014-м было продемонстрировано главное — в решающий момент правящая клика всегда капитулирует перед прозападной толпой, как бы та ни нарушала закон. А пророссийские силы всегда останутся без вождя и их обязательно «сольют». И с 2004 года постсоветское поколение начало уверенно входить в политику, составив костяк активистов «оранжевой революции». А студенты, участвовавшие в Евромайдане, вовсе родились после 1991 года. Что уж говорить про 2022 год.
И вот эта смена поколения очень удобно «легла» на официальную пропаганду. «Официальная» в этом случае не значит «государственная». Пропаганду вели в первую очередь всевозможные частные медиа, соцсети, НКО и т. д., насаждая свой «нарратив»: Украина уже не как «Не Россия» (название книжки Кучмы), а как «Анти-Россия», как страна, у которой с Россией нет и не было ничего общего.
Всевозможные запреты и атмосфера истерии, нагнетаемая после 2014 года, очень этому способствовали. Если в 90-е годы украинцы массово ехали в Россию на заработки и все видели своими глазами, то после 2014-го человеческие связи прервались. Современная украинская молодежь в массе своей никогда не бывала в России, и, соответственно, питается всевозможными слухами и домыслами, а точнее, пропагандистскими мифами и клише. В силу разрыва межгосударственных и родственных связей, а также нагнетания пропаганды, люди и более старшего поколения переходят на эти же представления, ибо так комфортнее психологически — не противопоставлять себя окружающим.
Если почитать современные украинские соцсети, послушать, что говорят в СМИ, то используется несколько основных «месседжей» в отношении РФ. Первый из них о том, что Россия — это бедная отсталая страна. Символом выступают пресловутые «туалеты на улице», их упоминают буквально все. Никто не удосуживается провести проверку — где выше реальный жизненный уровень, доходы населения и т. д., пропагандистские мифы заменяют реальность. Как следствие распространяются рассказы о том, как русские солдаты вывозят с Украины унитазы, которые они увидели здесь чуть не впервые в жизни. Здесь уже работа ЦИПсО несомненна.
Русским приписывается алкоголизм, невероятная жестокость — иных украинских пропагандистов заносило так далеко по этой части, что, например, Людмилу Денисову, уполномоченного по правам человека, пришлось даже отправить в отставку, чтобы она не дискредитировала власть своими бредовыми измышлениями об изнасилованных грудных младенцах.
Много в украинской пропаганде против России чистого расизма. Русские объявляются не настоящими славянами, а угро-финнами, «мокшей» и т. д. Распространяются всевозможные измышления о народах, проживающих в РФ: бурятах, тувинцах, калмыках, чеченцах. Им приписывают все самое негативное. На их фоне украинцы должны выглядеть «белыми господами», настоящими европейцами. Но, что любопытно, стоило во время частичной мобилизации проявиться каким-то проблемам в Дагестане, как тут же Зеленский лично обратился к «народам России», естественно, уже как к друзьям и союзникам, чтобы те восставали против «имперского гнета».
Конечно же, украинцы усиленно пичкаются новой версией истории, в которой Одесса и Севастополь исконно украинские города, и где России отведены самые мрачные функции вековечного злодея. Эта история начисто сфальсифицирована хотя бы в силу отсутствия какого-либо украинского государства до XX века, да и неразвитости национального самосознания, которое более или менее стало распространяться уже в СССР в рамках кампании по коренизации кадров и украинизации.
Но промывание мозгов дает свои плоды, и если заглянуть в соцсети, то представление о вечной вражде России и Украины, о колониальном угнетении для людей младше 35 лет — общепризнанный факт, да и для значительной части так называемой интеллигенции вне зависимости от возраста. Слово «империя» (с сугубо негативным оттенком) и производные от него просто не сходят с уст. Очень важна борьба с советским прошлым — переименование украинских городов и улиц, столь тяжко воспринятое старшим поколением, у молодого прошла на ура. Для молодежи Бахмут вместо Артемовска — это хоть какое-то достижение, продвижение на еще один шаг ближе к Европе.
Показательны слова одного из командиров «Азова» (организация признана в РФ террористической, деятельность запрещена), вернувшегося из плена и давшего интервью Гордону. Этот человек 1993 года рождения, между прочим, сказал, что он очень «ненавидит Советский Союз». Казалось бы — ведь это было еще до его рождения, неужели нет более актуальных проблем? Но он живет именно борьбой с прошлым, самоутверждаясь в этом. Сегодняшний молодой украинец это кто-то вроде литовца или поляка образца 1991 года с их антисоветизмом, переходящим в русофобию. Тогда на Украине «проспали» борьбу с прошлым, массы она не затронула, и все 90-е проспекты Ленина или Днепродзержинский ни у кого протеста не вызывали. А сегодня это резко актуализируется, страна намеренно подтягивается до уровня антисоветизма Восточной Европы.
Важным элементом текущей информационной войны для украинцев стало расчеловечивание противника. Названия и имена, связанные с Россией, пишутся сугубо со строчной буквы — «россия», «путин» и т. д. Это стандарт, оруэлловская «пятиминутка ненависти» на Украине превращена в бессрочное мероприятие. Россиян называют, причем официально, в сообщениях чиновников и военных, почти исключительно кличками — «орки», «рашисты». Подобные «ритуалы» ненависти служат сплочению общества.
Любое критическое мышление давится в зародыше. Стоит в дискуссии в Telegram-каналах хоть кому-то усомниться в словах или действиях украинского командования, как сразу от админа требуют его забанить, пост удалить. Уровень нетерпимости в украинском интернете очень высок. Даже простая попытка разобраться вызывает нервную реакцию: «Проваливайте на рашистский чат и там разбирайтесь, здесь чат украинский». Людей не интересует альтернативная точка зрения. Везде имеются пометки, что обсуждение в чате действий правительства, ВСУ запрещены. Напомню, речь идет не о государственных СМИ или каналах, а вполне себе приватных. Создается впечатление, что люди боятся узнать иную точку зрения и занимаются самоцензурой.
Естественно, такому обществу нетрудно навязывать любые установки, манипулировать им. Отсюда и феномен Арестовича и прочих пиарщиков. За 15–20 лет украинской социум подвергся сильнейшей и целенаправленной обработке. В условиях смены поколений это и привело к тому, что страна представляет собой весьма сплоченный лагерь без резкого разделения на Запад и Восток, особенно среди молодого поколения, с его показным переходом на украинский язык. Нагнетание шовинистических настроений пока помогает удерживать внутреннюю ситуацию под контролем, сглаживать объективно существующие противоречия.
Однако опыт освобожденных территорий, как в случае с Мариуполем, показывает, что население, столкнувшееся с другими реалиями, легко меняет наносные установки. Так, в интернете существует теперь две различные мариупольские тусовки. Одна из тех, кто убежал на подконтрольную Киеву территорию либо эмигрировал на Запад, вторая — из тех, кто остался в городе либо уехал вглубь России. И бытие в данном случае определяет сознание, за чем весьма интересно наблюдать.