Каждый день саперы в зоне СВО обезвреживают взрывоопасные устройства, готовые навредить всему живому в зоне их поражения. Противопехотные мины, растяжки, «Лепестки», фугасные снаряды, противотанковые мины, начиненные пластидом, — специальность сапера предполагает постоянный риск для жизни и не прощает сделанных ошибок, поэтому ты либо быстро учишься, либо быстро погибаешь. Каждая обезвреженная мина — одна спасенная человеческая жизнь. Специальный репортаж NEWS.ru — о том, с чем сталкиваются и чем рискуют российские саперы в зоне СВО.
«Никакая Ванга тебе не шепнет на ухо, что завтра в 12 часов ты подорвешься»
Ослепительно жаркий день. Участок в 250 гектаров, в котором еще недавно шли боевые действия, кажется безлюдным и опустевшим. Типичной зоной отчуждения. Брошенные укрепы, ангары и мешки с песком. На грязном асфальте валяются пули и обломки шифера, прорезанного осколками. Но если пройти дальше, можно заметить замаскированный в тени деревьев корпус «Тайфуна», машины, на которой приехали саперы. Они застегивают по очереди на теле тяжелый бронированный костюм и опускают каски. Сегодня им предстоит проверить участок поля, который потенциально заминирован.
— Орбита, — озвучивает позывной командир саперов. — Как спутниковая орбита.
Группа состоит из шестерых специалистов, у каждого из них разный возраст и опыт службы, но единая выучка и умение действовать хладнокровно в чрезвычайной ситуации. Саперы Международного противоминного центра участвовали в разминировании объектов в Сирии, Карабахе, Лаосе и Чечне. От действий каждого сапера зависит безопасность его напарников, идущих в группе. Мины-растяжки, противопехотные мины, неразорвавшиеся боеприпасы — в зоне конфликта на Украине применяются все виды смертельных ловушек, которые могут нанести вред армии и мирным людям.
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
Участок, который сегодня предстоит зачистить, когда-то был гражданским объектом. В 2014-м подразделение «Азова» (организация признана в РФ террористической, деятельность запрещена) сделало из него опорный пункт. С того момента контроль над объектом переходил из рук в руки и каждая из сторон оставляла что-нибудь после себя. Мины и брошенные боеприпасы могут находиться в поле, в ангарах, за выступами дверей и под обломками бетона.
Все зависит от фантазии того, кто ставил мину. «Сюрприз» (саперный сленг, обозначающий мину. — NEWS.ru) может, например, сработать при изменении положения предмета. Механизм устанавливается таким образом, чтобы при повороте на 45 градусов произошел взрыв. В день мы находим от 400 до 500 боеприпасов. Я собираю для себя статистику. Неразорвавшиеся снаряды уничтожаются тротилом — сверху накладывают заряд, воспламеняют шнур, потом отходят. Потребуются годы, чтобы разминировать всю зону Донбасса и Украины.
По правилам войны, солдаты, устанавливающие мины, должны вести карту фиксации, на которой будет обозначено расположение минных полей. Это снижает угрозу для гражданского населения. К сожалению, в реальности это правило редко соблюдается. За восемь лет на линии соприкосновения в Донбассе были установлены тысячи мин. Нередко солдаты подрываются на минах, которые установили их предшественники.
Чуть дальше в поле стоят полуразрушенные дома. Поблизости в ангарах саперы нашли листовки, которые должны были раскидать с самолета ВСУ: «Жители Новороссии, вас обманывают! Не выполняйте приказы людей, считающих вас пушечным мясом!» Саперы движутся «уступом», на расстоянии 20 метров друг от друга. Так, чтобы при взрыве не задело напарников.
Найденные подозрительные предметы условно делятся на три категории — в зависимости от степени угрозы. Главное правило: чем дальше ты находишься от мины, тем безопаснее. Проще всего взорвать его на расстоянии, зацепив «кошкой». Но идеальные ситуации бывают только на полигонах. Один сапер, одна мина — это основной принцип работы группы. Обнаружив взрывоопасный предмет, сапер остается с ним наедине. Если произойдет подрыв, тогда пострадает только один человек. Костюм способен защитить от воздействия ударной волны, но его недостаточно, чтобы спасти от взрыва.
Работаем практически без выходных, — рассказывает «Орбита». — Усталость накапливается, но ты ее преодолеваешь. Высокая трава, кусты, «зеленка», в таких условиях работать тяжелей всего. Я каждый раз говорю парням — в критический момент тебя ничто не предупредит. Никакая Ванга не шепнет на ухо, что завтра в 12 часов 15 минут ты подорвешься. С неба в руки листок не скинет и не покажет, где опасность. Смотри, что ты делаешь, как ты делаешь. Будь внимателен на каждом шагу. Может быть, тебя уже тошнит от этой монотонности, от травы, кустов, оружия, костюма, шлема. Но ты выбираешь: либо это чувство, либо твоя жизнь.
Группа саперов продолжает зачистку поля. Тяжелый металлоискатель оставляет тонкую колею в траве. Шеи и спины саперов заливает пот. Со стороны они напоминают косарей, которые косят траву из стороны в сторону. Иногда снизу выпархивают бабочки и жуки и садятся на бронированный костюм.
Самый молодой член группы — Даня — сосредоточенно работает щупом. Это его первая командировка, он даже еще не успел получить позывного. Его костюм, кажется, одного с ним веса и он каждый раз он обращается ко мне на «вы», хотя у нас почти нет разницы в возрасте. Вскоре группа находит несдетонировавшую ракету «Точка-У», боеприпасы и фрагмент разгрузки, сгоревшей от огня. Видимо, здесь бежал солдат, на котором горела форма, и он начал скидывать ее с себя.
Недавно я услышал фразу: «Медик — второй после Бога на войне». Она запала мне в голову, и потом я подумал, а на каком месте сапер? Была ситуация: стрельба, плотный боевой контакт, мимо проносят одного раненого, второго, третьего. Медик принимает их как конвейер: заштопал, перевязал — следующий, остановил кровотечение — следующий, заштопал, вколол противошоковое — следующий. Рядом летят снаряды, идет огонь, [спецоперация] ведь никогда не останавливается, а он не обращает ни на что внимание и делает работу. Может быть, в чем-то мы похожи. Потому что если не саперы это сделают, то кто?
Орбита достает 400 граммов тротила, накладывает заряд и поджигает огнепроводной шнур. Одна секунда — один сантиметр его горения. Вскоре раздается взрыв, и остатки 120-й осколочно-фугасной мины разрываются в асфальте. Звук, разнесенный ветром, быстро затихает. Завтра саперы вернутся в эту зону снова, чтобы зачистить следующий квадрат.
С неба падали мины «Лепестки»: как Донецк превратился в минное поле
Противопехотная мина нажимного действия ПФМ-1. Или просто — «Лепесток». За последние несколько недель ВСУ сбросили на Донецк тысячи таких мин. Маленькие, зеленые и неприметные, военные называют их «Лепестками», потому что они планируют вниз как лепестки, из стороны в сторону. Из-за маскировочного цвета их практически невозможно обнаружить. За это время в Донецке от мин пострадало 49 человек, в том числе трое детей. Один из пострадавших в результате ранения скончался в больнице.
— Мы вышли на заправку, чтобы купить воды, — рассказывает Артем. Ему 17 лет, несколько дней назад его с тяжелыми травмами доставили в больницу. Руки были пожеваны от взрыва, на животе сочилась кровь. — Я увидел кусок пластика на дороге и взял его в руки. Оказалось, что это был фрагмент мины «Лепесток». Она взорвалась у меня в руках.
Я посмотрел на руки, а они все были в крови. В ушах сильно звенело, люди подбежали, вызывали скорую. Мне сделали операцию, зашили пальцы, еще посекло живот и ногу. Повезло, что это был только фрагмент. Сейчас мне колят обезболивающее, контузия еще не до конца прошла. Врачи говорят, что через несколько месяцев раны заживут и я смогу вернуться домой. На моей улице сейчас опасно, другу весь двор засыпало «Лепестками».
В первый раз «Лепестки» скинули на город в обычный летний день. Тогда только начало темнеть, и люди возвращались домой с работы. А в этот момент мины лежали во дворах, на детских площадках, тротуарах, улицах. Тут же появились первые пострадавшие, первые машины с разорванными шинами. ПФМ-1 сбрасывают с помощью кассетных боеприпасов, и всех их невозможно деактивировать, только уничтожить. В одном снаряде помещается 320 мин. Для детонации достаточно наступить на «Лепесток» с усилием в 5 кг. В первом варианте мины отсутствует механизм самоликвидации — он может лежать на земле годами и ждать, когда кто-нибудь на него наступит.
Эти мины предназначены не для того, чтобы убить человека, а чтобы покалечить, — объясняет врач Вадимом Оноприенко из республиканской травматологической больницы. — При наступлении на мину происходит отрыв стопы, рвутся мягкие ткани, перемалываются кости, пыль и камни становятся вторичными травмирующими агентами, минно-взрывная травма всегда чревата осложнениями. Больше всего «Лепестки» опасны для пожилых людей и детей, которые не знают, что это за предмет. Недавно на мину наступила моя соседка, обычная пожилая женщина, которая просто не заметила ее в траве. Ногу пришлось ампутировать. Это страшно, на самом деле страшно. Зачем их использовать против мирного населения? Зачем засыпать минами жилые кварталы, в которых нет никаких военных объектов?
Согласно Женевской конвенции мины ПФМ-1 и ПФМ-1С запрещено использовать против гражданского населения. Они были разработаны для того, чтобы замедлить продвижение армии противника и не должны использоваться против гражданского населения. Запрет на использование мин был закреплен в Оттавском договоре, который подписали 133 государства, включая Украину. Тем не менее за месяц над городом было сброшено несколько тысяч «Лепестков». К началу 2011 года на складах ВСУ хранилось порядка шести миллионов подобных боеприпасов. Опасность «Лепестков» заключается еще и в том, что они могут застрять в кронах деревьев и на крышах, а после упасть на землю. Таким образом пострадало уже несколько жителей Донецка, в том числе и сапер МЧС ДНР Андрей Чумаков. В процессе разминирования одна из мин упала с дерева ему под ноги и произошел взрыв. Сейчас сапер проходит реабилитацию после ампутации стопы. В данный момент в Донецке действует интерактивная карта, где оперативно закрашиваются районы, наиболее зараженные минами «Лепесток».
Я видела, как они рассыпались над нашей улицей, — рассказывает женщина. — Я смотрела в этот момент в окно и увидела, как вниз падают какие-то фрагменты. Я даже не поняла, что это такое, они просто падали как листья в разные стороны. Мне страшно выходить на улицу и гулять с собакой, одну, две еще заметишь, но сколько их еще там осталось?
На следующий день российские саперы приехали в Донецк, чтобы обезопасить улицы. Вместе с собой они взяли робота-сапера «Уран-6». Он предназначен для разминирования городских и мелколесистых участков местности. Сапер может управлять машиной на безопасном расстоянии и давить мины своим шеститонным весом. Под тяжестью трала противопехотные мины взрываются, как новогодние хлопушки, начиненные гексогеном.
Военные инженеры медленно проходят улицу за улицей. Каждые пять метров они обнаруживают мину. Если пропустить одну, могут пострадать невинные люди или напарники, идущие следом. В какой-то момент случайный прохожий передо мной практически наступает на «Лепесток», выйдя из дома.
Обнаруженные мины цепляют специальным щупом и складывают в одном месте. Затем подрывают сложенным тротилом. В некоторых дворах люди уже успели сами поставить рядом с минами бутылки и коробки, чтобы их легче было обнаружить. В один день город превратился в одно сплошное заминированное поле. В разных частях Донецка периодически слышны звуки детонации, центральные проспекты перекрыты. Вечером в городских сводках появляются имена новых пострадавших. Помимо сложности в обнаружении «Лепестков», на их разминирование уходит слишком много времени.
«Тут п****ц по сравнению с Сирией и Карабахом»
У саперов Международного противоминного центра есть опыт службы в разных частях света: Сирия, Карабах, Лаос. Теперь они передают этот опыт сотрудникам МЧС ДНР: учат обращаться с роботом-сапером и зачищать сложные объекты в городской застройке. Один из саперов на условиях анонимности согласился рассказать о своем опыте разминирования в зоне спецоперации:
— Какой у тебя опыт службы?
— Восемь лет в саперном подразделении.
— Ты участвовал в командировках в Сирию и Карабах. Есть разница в сложности работы там и здесь?
— Тут п*****ц по сравнению с Сирией и Карабахом. В Сирии не было такого соприкосновения с противником, в первый же день командировки мы попали под минометный обстрел. Часть машин сгорело, были погибшие. Нужно было быстро сориентироваться и выполнять задачу, на фоне взрывов и стрельбы. В Сирии сложность работы была связана с обнаружением замаскированных объектов. Мы заходили в дом и находили мины, спрятанные в игрушки. Растяжки и гранаты, вложенные в дверной проем. Здесь много противопехотных мин и мин МОН-100. Устройство закапывается на пять сантиметров в грунт и невооруженным глазом ты его не обнаружишь. Постепенно зачищаем переправы, завалы и разбитые дома, чтобы люди могли вернуться сюда и снова спокойно жить. Кто-то родился здесь, кто-то вырос, у кого-то родной дом. Чтобы жизнь восстановилась, приходится много и тяжело работать.
— Какие качества должны присутствовать у сапера?
— Внимательность и еще раз внимательность. Постоянно смотреть, куда ты наступаешь, и помнить ТТХ (тактико-технические характеристики. — NEWS.ru) мины. Чтобы обезвредить объект, ты должен понимать, как он был установлен.
В группе саперов работает собака. По словам источника, для них она верный друг и настоящий член команды. Каждая собака заточена под определенный тип работы. Одна ищет порох и тротил, другая — оружие, третья — наркотики. В густой траве четвероногие напарники быстро устают, поэтому саперам приходится рассчитывать только на себя.
— Когда работаешь сапером, ты автоматически понимаешь, что от твоих действий зависит и жизнь товарищей?
— Да, в работе группы все взаимосвязано. Грубо говоря, твоя ошибка может повлечь ошибку других саперов, твоих напарников. Каждый друг за друга старается, подсказывает. Ничего в этом страшного или зазорного нет, что кто-то побольше знает, потому что у него больше опыта, а кто-то меньше. Каждый раз сталкиваешься с новыми случаями. В Сирии был один рельеф местности, здесь другой. Поэтому повышаешь свои профессиональные навыки и развиваешься, общаешься с саперами из других частей. Сапёр — профессия разносторонняя.
— Бывает страшно в процессе работы?
— Всегда страшно, всегда. Когда ты знаешь, какая мина там стоит, все проще. Ты понимаешь, как к ней подойти, как обезвредить. А когда ты идешь вслепую и, обнаружив устройство, понимаешь, что если сделаешь ошибку, рискнешь жизнью, все по-другому.