Несмотря на свою непривычно звучащую и немного смешную фамилию, скончавшийся сегодня Геннадий Бурбулис достиг многого. А может быть, и благодаря и ее экзотичности таким людям приходится трудиться больше, чтобы доказать, что они «как все».
Его фамилия — наследие исторических пертурбаций начала XX века, великой эвакуации 1915 года при наступлении германских войск, когда немало выходцев из Прибалтики оказались разбросанными по всей России. Бурбулис рос как чисто русский человек, будучи потомком переселенца в третьем поколении. Его детство прошло на Урале в городке при заводе. В институт он поступил не сразу, а лишь в 24 года — и потрудившись рабочим, и отслужив в армии. И поступил не куда-нибудь, а на философский факультет Свердловского университета. Имелся такой социальный тип времен позднего социализма — интеллигентный рабочий, тянущийся к знаниям, вечно с книжкой в руках. Бурбулис был именно таким, и плюс человеку с производства, да еще после армии, было легче поступить по квоте рабочего класса.
На всю жизнь он остался провинциальным интеллектуалом, с преувеличенно почтительным отношением к «знаниям». Советское философское образование было, наверное, наихудшим из всего возможного. Если в технических науках или медицине роль марксизма-ленинизма была минимальной, то даже среди гуманитарных наук будущие преподаватели «научного коммунизма» выделялись тем, что их пичкали невероятной жвачкой из пропаганды и постулатов «классиков» XIX — начала XX века.
Но, как ни странно, Геннадию Бурбулису такая духовная пища нравилась, ибо ее катехизисная форма как нельзя лучше соответствовала его внутреннему складу — страсти подводить подо все «методологию». В 1989-м, став народным депутатом СССР, он возглавил подкомитет по методологии и практике работы Советов. В 2002-м, уже будучи сенатором, Геннадий Бурбулис создал и возглавил комиссию Совета Федерации по методологии реализации конституционных полномочий Совета Федерации. И даже уйдя из СФ в 2007 году, он остался советником председателя Совета Федерации, организовав при СФ Центр мониторинга законодательства и правоприменительной практики — та же методология.
Мне приходилось брать у него интервью, так что могу поделиться личным впечатлением. Говорил Бурбулис как типичный методолог долго, непонятно, со склонностью к построению схем и шаблонов. Но в советское время на кафедрах научного коммунизма подобный талант ценился, поэтому он сделал быструю карьеру, несмотря на позднее получение высшего образования, дойдя к перестройке до должности заместителя директора института по переподготовке кадров Минвцетмета у себя в Свердловске — конечно же «по научной и методической работе».
Это место позволило ему получить известность в городе — Бурбулис создал клуб в поддержку перестройки, и в 1989-м стал союзным депутатом, а следующим шагом стало знакомство со своим бывшим земляком — таким же депутатом Борисом Ельциным. Ранее они друг друга не знали — слишком различны были их «весовые категории».
Ельцин оценил коллегу, говорившего хоть витиевато, зато предлагавшего убедительные планы. Он приблизил его к себе, а в 1991-м сделал своим начальником штаба на выборах президента РСФСР. После ельцинской победы у Бурбулиса наступила минуты славы. Сперва он стал госсекретарем — должность пусть непонятная, но все определялось доверием к нему президента, а после провала ГКЧП, в августе Бурбулис оказался ведущим игроком на политической сцене всего Союза. Именно он наметил и реализовал план по выходу РСФСР — РФ из состава СССР, и он же пригласил проводить экономическую реформу Егора Гайдара с его командой. А сам Бурбулис взял на себя роль политической защиты реформаторов, заняв параллельно должность первого зама главы правительства (им формально стал Борис Ельцин по совместительству). В тот момент даже Михаил Горбачев заговорил публично о Бурбулисе как о «сером кардинале» Ельцина.
Но звезда Бурбулиса сияла недолго, уже в апреле 1992-го он уходит из правительства, а в конце года вообще из власти. Его фигура притягивала к себе всяческий негатив, депутатов раздражало в нем все: и высокомерный поучающий тон, и занудные речи ни о чем. Бурбулис, несмотря на весь свой педагогический опыт, не умел общаться с людьми, дискутировать и был очень слабым публичным политиком.
Но тот политический капитал, который он заработал в 1990–1992 годах, быстро иссякнуть не мог. С 1993 по 1999 год Бурбулис являлся депутатом Госдумы, пусть невидным и неслышным. Затем его друг, губернатор Новгородской области Михаил Прусак, направил его в Совет Федерации. Однако это все уже было скорее синекурой, и после 1993 года никакой серьезной роли в российской политике Бурбулис не играл.
В историю он вошел скорее со знаком минус. Организация распада исторической России, сведение ее до границ РСФСР до сих пор больно аукается стране. Бурбулис думал, что успешные экономические и политические реформы оправдают Беловежские соглашения, но реформы оказались, мягко говоря, не очень успешными; по крайней мере в общественном сознании они не выглядят положительным достижением, перевешивающим ликвидацию единой страны. Тридцать лет назад Бурбулис считался вторым человеком в государстве. Сегодняшним 30-летним его имя ничего не говорит. Такова судьба калифов на час.