Учитель музыки Сергей Кочнев пошел на специальную военную операцию сразу после объявления мобилизации, не дожидаясь повестки. В этом он видел свой моральный долг перед Родиной и перед детьми, для которых хочет быть примером. Пытаясь помочь сослуживцу, мужчина потерял ногу, вернулся на гражданку и теперь пытается обустроить свою жизнь заново. О том, почему отправился на фронт, чем занимается сейчас и что будет делать в будущем, он рассказал в интервью NEWS.ru.
«Мобилизация означает клич Родины, которая просит у нас помощи»
— Сергей, расскажите, чем вы занимались до спецоперации? Знаю, что вы родились в Мордовии.
— Я сам из Рузаевского района, село Левжа. Родился там, вырос, учился. Ходил не только в общеобразовательную школу, но и музыкальную, затем поступил в музучилище. Получил диплом и сразу пошел в армию. Вернувшись, устроился преподавателем игры на баяне.
Вообще эту школу открыла моя мама. Я там все детство провел, учился на баяниста. После армии я поработал там какое-то время, но зарплаты были маленькие, и я отучился на охранника. А затем уехал на Север, в Заполярье, работал там авиатехником по ГСМ, параллельно подрабатывал преподавателем музыки, чтобы навыки не растерять.
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
Когда у нас в Якутии родились дочь и сын, мы вернулись в Мордовию: тот климат им не подходил — все-таки девять месяцев зимы. Сначала в строительных организациях поработал, потом вернулся в музыкальную школу.
— А как вы оказались на СВО, почему решили пойти сражаться?
— Вы знаете, я патриот своей Родины. У меня прадед прошел Великую Отечественную войну. Я его помню, он умер только в конце 1980-х, а сам я 1982 года рождения. Мои дети каждое 9 Мая участвуют в акции «Бессмертный полк», с гордостью несут его фотографию.
Когда началась специальная военная операция, я не мог просто дома сидеть. Но в тот момент у меня были руки связаны, так как я один воспитываю двоих детей, их мама в этом не участвует, она очень далеко.
По контракту, добровольцем, в начале 2022 года я так и не пошел. А вот осенью, когда объявили мобилизацию — тут уж сам Бог велел. Для меня слово «мобилизация» означает клич нашей Родины, матушки-России, которая просит у нас помощи.
Я рядовой запаса, служил в погранвойсках. Уже в те времена чувствовал себя истинным патриотом, потому что был «щитом» России. А осенью 2022-го я пришел в военкомат, сам попросил повестку, и все — 27 сентября уже был готов с вещами.
— Какая у вас была военная специальность на СВО? На каком направлении служили?
— Я сначала был стрелком. На данный момент я рядовой мотострелкового батальона, должность — пулеметчик. Служил на Херсонском направлении.
«Если мы не поставим их на место, какие ценности будут у наших детей?»
— У вас двое несовершеннолетних детей — дочь Кира и сын Артем. Не страшно было оставлять их одних? Не боялись, что можете не вернуться?
— Всегда страшно! Даже находясь на гражданке, уезжаешь куда-то — посещают мысли: «Не дай бог что-то случится». Ну, а тут я человек уже взрослый, дети у меня подросли, сыну на тот момент было 12 лет, а дочке — 8. Они уже достаточно самостоятельные были. Ощущения, что я их оставлю одних, не было. Я, конечно, понимал, что им будет не хватать отца. Но куда деваться? При этом дети с моими мамой и папой остались. Не было такого, что я уходил и условно обрекал их на интернат.
Первые мысли были какие? Вся эта нечисть и грязь с Запада через социальные сети и интернет идет к нашим детям. И если мы не защитим свою Родину, если мы не поставим всех на место, то с какими ценностями они будут расти? Вот с этими западными представлениями, где у мальчика два папы? Это же неправильно.
— Расскажите немного о фронтовой жизни. Как складывались отношения с сослуживцами? Знаю, что вы продолжали играть там, на передовой. Не тяжело ли было с баяном?
— Ну, конечно же, с баяном я не таскался. Расположение у нас было в лесу, у меня там гитара и баян хранились. Гитару мне, кстати, Артем Алексеевич Здунов (глава Мордовии. — NEWS.ru) подарил в Ульяновске, куда он приезжал с напутственными словами.
Во время отдыха, после выполнения боевых задач, бывало, вечерком сидели, играли, пели песни. Музыка же всю жизнь с нами. Она везде. В машине едешь — что-то слушаешь, это расслабляет, морально очищает человека. Как-то легче всегда становится с музыкой, забываешься немного, радость на душе появляется.
— Имеете в виду, что помогает пережить стресс от обстрелов, угрозы для жизни?
— К обстрелам привыкаешь. Это только в первое время тяжело: новые знакомства, непонимание того, что происходит, ведь надо обжиться, понять.
Было страшно. Враг на правом берегу, мы — на левом. Хоть нас и отделяла довольно весомая преграда в виде Днепра, но вот эти постоянные прилеты… Поначалу услышали, как что-то свистит, и такие: «Наверное, сюда ударит…» А потом уже на слух стали распознавать, чем работают и куда бьют.
А вот когда находились непосредственно на боевых задачах — словами это чувство не описать… Но если человек морально готов остаться там, то становится намного легче, выполняешь задачу с холодной головой, стараешься сделать так, чтобы весь личный состав остался в живых.
«Этот день я никогда не забуду»
— Знаю, что на СВО вы потеряли ногу ниже колена. И знаю, что это произошло, когда вы пытались помочь боевому товарищу. Расскажите поподробнее о том дне.
— Этот день я никогда не забуду — День Конституции, 12 декабря 2023 года. Если коротко, была поставлена боевая задача занять опорный пункт противника и удерживать его. Мы ее выполнили, но часть ребят осталась в стороне, в серой зоне, которая обстреливалась пулеметчиком и снайпером. Мы долго не могли подойти к ним, чтобы вытащить оттуда.
Мой товарищ Метис получил ранение. Он, конечно, себя перевязал и обезбол вколол. Но прошло уже более пяти часов, поэтому я принял решение добраться до него и постараться вытащить. У него как раз была дымовая шашка, которую я собирался запустить, чтобы немного замаскировать нашу позицию. И вот я уже почти добрался до него — оставалось расстояние вытянутой руки, — но подорвался на мине.
— Сколько времени вы в итоге провели в госпиталях?
— В госпитале я провел практически полгода. Все уже зажило, но никак не мог дождаться очереди на протезирование. Я держал связь с девчонками из фонда «Защитники Отечества», и одна из них рассказала: у них был мальчишка, который не стал дожидаться очереди, приехал в фонд, и ему все быстро сделали.
Поэтому я решил поступить так же: приехал домой, написал заявление в МФЦ, и скоро меня вызвали на протезирование. Грубо говоря, через месяц и 10 дней я уже получил протез.
— Вы сами вышли на фонд «Защитники Отечества»? Как вообще с ними познакомились?
— Я как-то был в отпуске и сам зашел к ним познакомиться. Мне назначили соцкоординатора, рассказали о разных мероприятиях, которые для детей проводят, про билеты на концерт. Пообещали держать связь с моей мамой.
«Я вышел в люди — для меня это стало реабилитацией»
— Как прошел процесс адаптации к протезу? Я знаю, что многим этот период дается трудно, люди бросают занятия и встают обратно на костыли.
— Это действительно очень болезненно. Самое трудное — первые два-три месяца. Но я поставил себе цель встать на ноги. Было больно, невыносимо больно. Ходил на протезе, но костылями помогал немного, жесткую нагрузку не давал.
И благодаря своей упертости, благодаря тому, что я хотел ходить, бегать, смог встать на ноги. Постепенно начал общаться со всеми, стал проводить уроки мужества в школах, участвовать в «Разговорах о важном». То, что я вышел в люди, для меня как раз и стало реабилитацией.
Я участвовал практически во всех мероприятиях. В прошлом году мне предложили поучаствовать в турнире «Стальная воля» в Сочи, сыграть в адаптивный футбол. С удовольствием съездил, мне понравилось. Сейчас мы как раз готовим команду, снова собираемся туда.
Вот это движение, общение, участие в мероприятиях музеев — это и есть жизнь.
— Помимо адаптивного футбола вы занимаетесь еще и следж-хоккеем, возглавляете обе команды. Как так получилось?
— С футболом получилось так: меня позвали на закрытие студенческого чемпионата в Мордовии. Надо было наградить лучшего игрока, вручить кубок. Я пришел, посмотрел игру, и мне рассказали про ее адаптивный вариант, предложили поехать в Сочи.
Ранения у наших ребят были однотипные, мы понимали друг друга с полуслова. Вернулись все на эмоциях. Попросили у фонда «Защитники Отечества» закупить костыли для адаптивного футбола, и как раз тогда же к нам пришли представители следж-хоккея, рассказали о нем и предложили попробовать.
Но со следж-хоккеем, конечно, сложнее. Не в игровом плане, а в плане амуниции, ведь сани — это вещь индивидуальная и дорогостоящая. У простого бойца нет возможности купить их самостоятельно. Сейчас фонд «Защитники Отечества» начинает снабжать ребят амуницией. То есть они не только очень оперативно подстраиваются под наши запросы, а сами наперед продумывают, что может нам, ветеранам, быть интересно. Хорошо, когда такие люди рядом.
— В каком формате вы участвуете в проекте «Разговоры о важном»? Ходите по школам, общаетесь с детьми?
— Работа с детьми всегда интересна. Но, естественно, мы никаких страшных историй им не рассказываем, потому что это все-таки дети. В первую очередь наши разговоры о патриотизме, о дружбе, о жизни в полевых условиях, о том, что жизнь без телефона интересна.
Все дети каждый раз задают один и тот же вопрос — о дружбе. Например, есть ли у меня лучший друг. Но я объясняю, что там — на фронте — речь идет не то что о дружбе, а скорее о братстве. Там все равны.
— А уроки музыки продолжаете давать?
— На данный момент у меня продолжается амбулаторное лечение. Протезирование еще не закончилось, планируется замена гильзы. К тому же я все еще действующий военнослужащий, поэтому официально работать мне пока нельзя, хотя место за мной числится.
«Я всегда считал, что долг Родине полностью отдал»
— Некоторым мирная жизнь после фронта дается тяжело. Кто-то, например, страдает ПТСР, кто-то испытывает досаду из-за того, что здесь все продолжает идти своим чередом. У вас как было?
— Ну, злиться мне смысла не было. Я всегда считал, что свою задачу выполнил и долг Родине отдал полностью. Первые полгода [на гражданке] было как-то непонятно: вроде тело уже здесь, а душа еще там, за ленточкой. Когда начал потихоньку ходить, общаться, с людьми было тоже тяжеловато — стеснялся протеза.
Но я человек настырный — всегда добиваюсь своего, всегда довожу до конца. Решил, что буду бегать, — значит, бегаю.
Еще понял, что здесь я нужнее и важнее. Уроки мужества, разговоры о патриотизме с детьми… Сейчас я намного полезнее здесь, чем там со своей железной ногой, из-за которой для ребят стану просто обузой — движения ведь уже не те, скорость не та.
— А вы не пугались громких звуков, хлопков после возвращения с передовой?
— Так бывает первое время. Со временем это проходит. Для примера — новогодняя ночь. Я тогда уснул, не дождавшись выступления президента, а проснулся в холодном поту, в страхе, когда начался салют. Весь вжался, даже забыл, что нога болела.
«Моя опора — это дети»
— Что давало вам моральную опору все это время?
— Первые мысли были, что жизнь кончена. Что я буду делать? Как? Зачем? Почему? Но у меня растут двое прекрасных детей. Я для них и надежда, и опора. Если я опущу руки и не буду ни к чему стремиться — они это увидят. И что тогда из них вырастет в будущем? Я же для них пример.
Они видят, что я в тяжелой ситуации. И я при этом нахожу в себе силы, встаю на ноги, добиваюсь своего, участвую в разных соревнованиях, играю в футбол. Они смотрят на меня и стремятся тоже достичь каких-то определенных высот.
В первую очередь моя опора — это дети. Они должны гордиться своим отцом и брать с него только хороший пример.
— И последнее — какие у вас планы на будущее?
— Восстановление здоровья — это раз. Второе — я сейчас участвую в республиканской программе «Герои среди СВОих», это аналог «Времени героев». Прошел в следующий раунд. Также учусь по программе публичной политики от «Единой России».
— То есть политическую карьеру планируете строить?
— Да, планирую. Если учебу окончу хорошо, будут какие-то предложения [о работе]. Будем смотреть, выбирать.
Читайте также:
«Я в таком шоке была!»: военврач о страхе смерти и найденной на СВО любви
Путин держит слово: участник СВО впервые стал губернатором, подробности
«Вот дурак, куда ты лез!»: боец раскрыл новые детали операции «Поток»
Вернулся с СВО и стал бомжом: боец ЧВК «Вагнер» был брошен и гнил заживо