Для приезжающих в Москву с украинского фронта открывается удивительное зрелище — столица живет привычной мирной жизнью. Это потрясение выразительно передали, например, такие ставшие известными после 24 февраля люди, как блогер и ополченец Владлен Татарский и военкор Александр Коц. Но и для тех, кто не побывал на Украине, но обладает хотя бы небольшим воображением и трезвостью ума, ситуация также не может не казаться невероятной. Уже четыре месяца страна ведет сражения на фронте в более чем тысяча километров, а общество не показывает признаков того, что оно как-то поменялось.
В спальных районах Москвы я не вижу ни одного военного плаката/антивоенного граффити, не вижу множества Z на автомобилях, но главное, совершенно не поменялся ритм жизни. Например, все те же нескончаемые курьеры доставляют еду москвичам. Я почему-то думал, что они исчезнут с улиц первыми. Что удивляет еще больше — продолжаются гигантские работы по благоустройству. Полтора километра соседнего бульвара перерыли и переделали заново, переложили плитку (хотя и старая совсем еще не была разбита), насадили цветов и кустов. Из зримых признаков перемен — только закрывшийся «Макдоналдс» в соседнем квартале. Но чтобы обратить на это внимание, надо знать, что он тут был.
Воистину «странная война», как говорили о Второй мировой в 1939–1940 годах, когда войну объявили, но активных действий не вели. Но сейчас пусть войны и не объявляли, но боевые действия кипят вовсю. В чем же дело? Наше сознание контужено исторической памятью о Великой Отечественной войне, запомнившейся народу и всевозможными бедствиями в тылу — голодом, холодом, существованием на грани выживания?
Если обратиться к истории в более широком контексте, то окажется, что это далеко не так. Сверхтяжелые страдания в период ВОВ во многом объяснялись особенностями советской экономики. Достаточно сказать, что если в воюющих странах крестьяне не голодали по определению, а горожане устремлялись в село в поисках еды, то в СССР именно колхозная деревня пострадала больше всего от недоедания. Кстати, историки выделяют «кризис снабжения» во время советско-финской войны, когда боевые действия местного уровня вызвали перебои с продуктами и товарами по всей стране, опять-таки в силу устройства советской экономики.
Сравним ситуацию с Первой мировой войной. Тогда в империи жизнь продолжалась as usual. Ни о каком голоде, нехватке продовольствия не шло и речи. Да, ряд заведений закрылись, например, знаменитое кафе богемы «Бродячая собака» — из-за нарушения запрета на торговлю спиртным. Другие приостановили свою деятельность именно ввиду соблюдения запрета, что уменьшало число посетителей. Но в целом рестораны давали повод Маяковскому писать про рябчиков и ананасы, и поэт делано возмущался «Если б он, приведенный на убой, вдруг увидел, израненный, как вы измазанной в котлете губой похотливо напеваете Северянина!» и обещал подавать ананасную воду известно кому.
В 1915–1916 годах Осип Мандельштам и Марина Цветаева продолжали ездить в Крым на отдых. Культурная жизнь бурлила, стремительно получал известность Вертинский, а кинематограф развивался бешеными темпами, догоняя Голливуд, выдвигая таких звезд, как Вера Холодная.
Что до ананасов, то с ними в Российской империи вполне могли быть проблемы — страна находилась в блокаде, черноморские и балтийские порты оказались отрезанными из-за войны, их перекрыли немцы и турки. Пришлось срочно строить порт в Мурманске и проводить к нему железную дорогу по тундре и тайге; сообщение с внешним миром шло в основном через Владивосток, в чем нельзя не усмотреть аналогию с нашим временем.
Тем не менее, несмотря на войну и транспортную блокаду, экономика империи функционировала надежно. Февральские события в Петрограде в 1917-м случились из-за перебоев с подвозом муки в город ввиду снежных заносов на железных дорогах. Сам факт, что люди возмутились образовавшимися очередями в хлебные лавки, говорит о том, что таковые очереди воспринимались как ненормальность.
Десятью годами ранее, в другую крупную войну — Русско-японскую, ситуация опять-таки по части снабжения оставалась стабильной. Когда летом 1904 года гроб с телом Чехова прибыл в Москву из Германии, Максима Горького возмущал тот факт, что его привезли в вагоне с надписью «Для перевозки свежих устриц». Буревестник видел в этом проявление мещанства, тогда как нас скорее поражает, что в разгар войны снабжение устрицами исправно продолжалось. Перед смертью Чехов отправился на немецкий курорт, строил планы путешествий по Европе, что не казалось чем-то необычным. Вообще, и в его письмах, и в воспоминаниях современников о его похоронах война практически не упоминается. Кстати, в письмах Чехова времен русско-турецкой войны 1877–1878 годов эта тема вообще отсутствует, хотя он в то время жил на юге России, сравнительно недалеко от театра военных действий.
Можно не обращаться к истории и вспомнить наши дни. Разве повлияли на жизнь рядового американца войны в Ираке, что в 1991-м, что в 2003 году? А ведь там собирались огромные военные группировки. И на Украине происходит то же самое — интернет забит видео, на которых фронтовики возмущаются разгулом и развратом в тылу, переполненными ресторанами, ночными клубами, пляжами.
Таким образом, продолжение «нормальной жизни» в период вооруженных противостояний — это норма, а вовсе не исключение из правил. Если экономика государства основана на здоровых принципах, есть простор для частной инициативы, то война не отражается на жизни обывателей.
Другой вопрос — идеологическое обеспечение кампании. Отсутствие в Москве зримых примет пропаганды — это сознательный выбор власти, подчеркивание того, что не нужно волноваться, что жизнь идет обычным чередом. Москва — это лицо страны, ее ворота для иностранцев, а сами москвичи — публика особенная. Во-первых, велик процент хипстерско-либеральной тусовки с ее пацифизмом и антигосударственными устремлениями. Зачем их злить без нужды? Во-вторых, как отметил тот же Владлен Татарский, в Москве сегодня очень много приезжих из Средней Азии и Закавказья. Им также бесполезно что-либо доносить, ибо первое поколение мигрантов еще не ассоциирует себя со страной пребывания, а их дети еще не выросли. В-третьих, поскольку москвичи привыкли к высоким жизненным стандартам, важно подчеркивать, что их уровень комфорта не упадет, а постоянное привлечение внимания к боевым действиям может вызывать опасения.