Специальная военная операция России на Украине по количеству противоборствующих войск, насыщенности артиллерии и участию БПЛА уже названа иностранными экспертами крупнейшим европейским конфликтом за последние 70 лет. Как любое противостояние такого порядка, оно превратилось в испытание и проверку разнообразных военных концепций и методов ведения войны. Какие военные выводы можно сделать спустя год противостояния российской и украинской армий — в материале NEWS.RU.
Количество и качество имеют значение
Продолжающиеся уже год бои на Украине подтвердили давно известный военным теоретикам тезис — победа на стороне больших батальонов. Безусловно, качественный состав войск при этом очень важен. Но как и в случае с численностью, количественное превосходство быстро перерастает в качественное доминирование на поле боя.
Первые месяцы специальной военной операции прошли в ожесточенных боях на севере Украины. Кадры, широко разошедшиеся по социальным сетям, показывали большие колонны разбитой техники — танков, БТР, РСЗО и грузовиков, попавших под артиллерийские удары.
Однако уже с апреля 2022 года, после перегруппировки и усиления российских войск в Донбассе контролируемая Москвой территория начала увеличиваться. Чтобы в конце августа — в сентябре всё это обернулось отступлением под Харьковом.
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
На начало противостояния Украина и Россия имели качественно сопоставимые силы в области артиллерии. Согласно данным британского Королевского объединённого института оборонных исследований (RUSI), Киев выставил 1176 ствольных артиллерийских систем и 1680 РСЗО всех калибров, а Москва противопоставила этому 2433 ствольные артиллерийские системы и 3547 РСЗО. Учитывая постоянное снабжение, обе стороны какое-то время могли поддерживать обмен артиллерийскими ударами фактически на равных. Это приводило к потерям с обеих сторон.
Однако уже весной ситуация значительно поменялась. Российская сторона добилась качественного превосходства. Её артиллерия к лету достигла тотального доминирования на поле боя.
Для наступления в Донбассе россияне развернули более 1100 единиц ствольной артиллерии, обычно объединенными в группы примерно по 80–90 орудий для поддержки действий бригадных групп из трех-четырех батальонно-тактических групп. Преимущество России в артиллерии в течение мая и июня 2022 года в Донбассе составляло 12 к 1, — из доклада «Предварительные уроки боевых действий в ходе российского вторжения на Украину» Королевского объединённого института оборонных исследований.
Преимущество отмечали и российские военные эксперты.
Действительно, российские войска имеют превосходство в ствольной и реактивной артиллерии. Это обстоятельство позволяет наносить максимальное поражение противнику, продвигаться вперед и сохранять жизни своих бойцов, — писал в августе редактор военного отдела «Московского комсомольца» Сергей Вальченко.
Киев смог удержать фронт на Украине с помощью массовой мобилизации. Так, по данным «Независимой газеты», уже летом численность армии превысила 500 тысяч человек, украинские военнослужащие на фронте примерно в два раза превосходили количеством противостоящих им россиян. Контрнаступление под Харьковом стало для Киева возможным во многом благодаря концентрации сил на ключевых участках прорыва.
В то же время практически все наблюдатели оценивают боевые действия на Украине как «войну на истощение». Генсек НАТО недавно заявил, что в этом противостоянии имеет особое значение грамотная организация логистики. Всё это подчёркивает, что боевые действия с участием сотен тысяч человек и тысяч стволов артиллерии требуют огромного расхода боеприпасов.
Согласно аналитике военного обозревателя NBC News, уже осенью на каждые 22 тысячи российских снарядов ежедневно украинская сторона могла отвечать только 6 тысячами. Однако обе стороны во многом оказались в равном положении. У Киева не осталось собственных производственных мощностей, он полагается на иностранную помощь. А России доставлять снаряды приходится издалека. При этом сосредоточение их на промежуточных складах ведёт к большому риску поражения дальнобойными РСЗО, например поставленными Киеву американскими HIMARS.
Именно эти установки способствовали выравниванию артиллерийских возможностей двух сторон на юге летом и осенью 2022 года. А это, в свою очередь, позволило украинской стороне накопить определенные резервы, создать локальное преимущество на ряде участков и провести контрнаступление.
Поэтому первый и основой вывод из года боевых действий банальный: для успеха необходимо качественное и количественное превосходство над противником, желательно в разы, а ещё лучше — на порядок. Паритет ведёт к потерям, неустойчивости на фронте и резкому росту цены любой ошибки. В таких условиях противник может в какой-то момент захватить инициативу и реализовать успешную оборону, наступление, контрудар.
Танковая неопределенность
Были и сюрпризы, которые принесло нынешнее противостояние Украины и России. Это коснулось танковых войск.
На вооружении практически любой армии мира стоят разнообразные ПТРК и другие средства поражения танков, а также другой гусеничной и колесной техники. Украинской армии поставлялись такие ПТРК, как американские «Джавелины» и TOW, а также британские NLAW вместе с массой других противотанковых средств. Это делалось с целью нивелирования танкового превосходства Москвы: по данным вышеупомянутого британского RUSI, около 2800 машин против 900 на начало конфликта.
Обилие публикаций видео с уничтожением бронемашин на поле боя было впоследствии скорректировано статистикой. Оказалось, что для гарантированного поражения танка требуется до 3–5 выстрелов из «Джавелина» и до 10–12 — из NLAW. Более того, уже весной украинская сторона призналась, что потеряла половину бронетехники. В тоже время российская сторона, по утверждению британского военного института RUSI, не досчиталась летом до 40% бронемашин. Но это оценочные данные.
Противотанковые средства, включая российские «Корнеты» и «Конкурсы» или же украинские «Стугны» и «Джавелины», оказались менее полезны для поражения танков. Но в тоже время успех сохранения танковых войск частично крылся и в изменении тактики. Танки всё чаще стали стрелять из укрытий, фактически став «повозками для пушек».
Россия продемонстрировала совершенно другой уровень стратегического и оперативного искусства. Никаких массированных танковых атак, которые должны были останавливаться противотанковыми средствами, в том числе иностранного производства, не было, — писал военный обозреватель ТАСС Виктор Литовкин.
Потери бронетехники с обеих сторон усугублялись слабостью ремонтной базы и недостатком запчастей на длинных маршах в начале боевого противостояния. А также недостаточным количеством пехоты, которая могла бы прикрыть те же танковые соединения. Иногда для этого требуется три-четыре десятка человек на несколько десятков машин.
Влияние оказали и артобстрелы, координировавшиеся с БПЛА. Вытягивать подбитую технику с простреливаемой позиции всегда крайне опасно.
Вывод — противотанковые средства задерживают продвижение танков, но даже если армия имеет на руках десятки тысяч ПТРК, это не панацея — нужна артиллерия. В тоже время пехотное сопровождение танков способно предотвратить потери большого числа машин. А артиллерийское прикрытие способствует буксировке подбитых машин в тыл для их ремонта и восстановления, что в итоге снижает потери.
Глаза и уши
О необходимости более активного использования БПЛА в армии и до военных действий в 2022-м не говорил только ленивый. Но после победы Азербайджана в карабахской войне 2020 года и успешного применения дронов «Байрактар» эта необходимость стала абсолютно очевидной.
Однако в первые месяцы боевых действий на Украине использование БПЛА носило с двух сторон ограниченный характер. Российская сторона успешно наступала имеющимися силами в феврале-марте 2022 года, и на дроны просто не обращали внимания. Использование БПЛА украинской стороной часто воспринималось как эрзац-вооружение.
Тем не менее уже летом вопрос встал в полный рост. Украинская сторона активно применяла дроны для разведки российских позиций, а также корректировки артиллерийских ударов по ним. Росло число применения БПЛА и с российской стороны. По мере стабилизации отдельных участков фронта и ужесточения боев в городской застройке беспилотники применялись все чаще.
Небольшие коммерческие дроны и более крупные военные беспилотники сыграли решающую роль в войне, проводя разведку территории, обнаруживая вражеские силы и обеспечивая точное наведение на цели с помощью различных систем вооружения. Важную роль также сыграли радары спутникового базирования, в том числе радары, способные проникать сквозь листву деревьев , что лишает сухопутные войска легкодоступного варианта укрытия, — рассказал о тактике применения БПЛА на Украине Дэвид Петреус, бывший директор ЦРУ и генерал армии США в отставке.
При этом потери машин росли быстрыми темпами. Как писал военный обозреватель Forbes Дэвид Экс, уже летом Украина лишилась до 90% общего числа применяемых БПЛА. В целом средний срок жизни боевого дрона составляет три вылета. С помощью более умного расчета маршрута, правда без съёмки в реальном времени, количество вылетов можно довести до шести. Но в таких условиях ценность БПЛА для разведки и арткорректировки резко снижается.
Наличие малых разведывательных БПЛА имеет определяющее влияние на боеспособность мотострелковых и танковых подразделений. Однако эти аппараты быстро уничтожаются. Запасы придется постоянно восполнять. А для этого необходимо действующее производство. Эти БПЛА уязвимы для огня стрелкового оружия, ПЗРК и систем РЭБ, особенно если используются их гражданские версии, — говорит эксперт Центра анализа стратегий и технологий Василий Кашин.
Вторым важным направлением является использование БПЛА в качестве барражирующего боеприпаса. Успешность в данном случае во многом была обусловлена ударами по стационарным военным объектам и по критически важной инфраструктуре. Использование БПЛА в качестве эрзац-бомбардировщиков не принесло особо значимых тактических успехов. Но результат все же был благодаря количеству используемых машин.
Успехи в применении БПЛА в военных конфликтах, от российских «Орланов» и «Гераней» и до турецких «Байрактаров», достигались за счёт их массового применения. Таким образом, современная война требует не сотен, а многих тысяч постоянно восполняемых военной промышленностью БПЛА. То, что мы видим сейчас, это только начало массовой «дронификации» армий.
Однако следует быть готовым к массовым потерям дронов. Использование противоборствующими сторонами РЭБ, включая мобильные версии РЭБ с украинской стороны, приводили к тому, что парк дронов требовал обновления чуть ли не каждые 2–3 месяца. В тоже время активное применение РЭБ требует большого количества специализированных систем связи, устойчивых к глушению. На фронте постоянно бывали случаи, когда связь в подразделениях исчезала из-за использования РЭБ.
Киберкомандование
Проблема связи тем не менее далеко не всегда укладывается в проблемы коммуникации между подразделениями. Бои на Украине выявили необходимость, давно, впрочем, понятную военным экспертам, связать все участвующие в боях подразделения системами сбора и анализа данных. Речь идёт о создании единого киберкомандования, когда подразделения на всех уровнях военной иерархии потенциально имеют возможность затребовать любые данные о противнике (с БПЛА, самолётов разведки, передовых подразделений), вызвать себе помощь, получить индивидуальную боевую задачу или в реальном времени координировать удары по цели.
Такого рода системы управления боевым действиями увеличивают огневую мощь армии. Взаимодействие подразделений при штурме укреплённых позиций, включая укрепрайоны и города, не просто улучшается — появляется возможность в рамках выбранного направления удара корректировать его в реальном времени, нанося удары в наиболее уязвимые точки сопротивления противника.
Фактически речь идёт о том, чтобы армия действовала как единый механизм, в котором изменения на поле боя фиксировались бы моментально. Однако такой подход потребует колоссальных вложений в переоснащение любой армии, не только российской или украинской. И речь здесь идёт не столько о роботизации армии, сколько о создании единой сети, в которой каждый элемент вооружения, как и боец, окажется объединен этой сетью.
Впрочем, для начала можно начать с глубокой взаимной интеграции пехоты, артиллерии и авиации для координации штурмовых и оборонительных действий.
Отдельным аспектом такой системы является информационная защита. Как показали месяцы военного противостояния, с точки зрения кибервойны действия обеих сторон были крайне далеки от успешных. Украинские системы связи функционируют и пресловутый ЦИПСО (Центр информационно-психологических операций Украины) продолжает свою работу. Общенациональное глушение связи на территории Украины не состоялось. Органы власти, военные подразделения, даже интернет — всё это работает до сих пор. Одновременно с этим украинской стороне даже с помощью американцев не удалось нанести вред российским военным объектам или критически важной инфраструктуре.
Главный вывод может заключаться в том, что кибервойна является скорее содействующим фактором, чем решающим, хотя даже способствующие факторы могут оказывать влияние. Украинцы поняли эти отношения и подготовились соответствующим образом. В отсутствие ясной, решительной победы над Украиной с помощью кибероружия русские продемонстрировали самое важное ограничение кибервойны: на войне по-прежнему доминирует насилие, — заявил Крис Кребс, бывший директор Агентства кибербезопасности и безопасности инфраструктуры США.
Что касается информационной борьбы и пропаганды, то это во многом меры политического, а не военного противостояния. Тем не менее и в данном случае ни одна из сторон не добилась полного превосходства. Даже во время военного вторжения США в Ирак ситуация была более однозначной. В настоящий же момент мир явно разделен. Пока Европа, Северная Америка, а также Австралия, Новая Зеландия, Япония и Южная Корея сочувствуют Украине, другие стороны света либо относятся к Киеву безучастно, либо сочувствуют России, как Китай, ЮАР или Бразилия.
Обобщая, можно озвучить основной вывод после года российско-украинского противостояния: большие и активные боевые действия многотысячных сухопутных армий требуют огромного расхода ресурсов. Тысячи тонн боеприпасов, тысячи единиц БПЛА, тысячи орудий, машин и человеческих жизней еженедельно — вот плата за современный вооруженный конфликт.