Первые советские танки были переделкой французского танка Renault FT-17. Однако быстро выяснилось, что по своим характеристикам они не могут стать основой танкового рода войск в РККА. Более того, советская военная промышленность не справлялась даже с запуском такого устаревшего образца в массовую серию. Нужны были передовые технологии военной промышленности и образцы военной техники. Установка на лучшее и передовое привела к созданию танков Т-34 и КВ, а также системы массового конвейерного производства танков.
Чудо-оружие красных
К началу 1930-х годов советское руководство с явным неудовольствием осознало, что СССР не может построить танки своими силами и на своей промышленной базе. Великая депрессия упростила процесс скупки зарубежных образцов и технологий. Красные военспецы и военинженеры зачастили за границу, скупая перспективные образцы.
Руководство, в первую очередь Иосиф Сталин, пристально наблюдало за процессами освоения новой техники. Процесс, как тогда говорили, «танкизации» Красной армии был запущен с покупок у американского инженера Кристи технологии производства его колесно-гусеничных танков и у английской фирмы «Виккерс» лицензии на производство будущего советского танка Т-26. Потом будут танки-амфибии, посылка во Францию военной делегации, которая должна была разузнать подробности производства сверхтяжёлого танка 2С, и, как апофеоз, покупка за $33 тысячи чертежей «летающего танка» у того же Кристи.
Со стороны такой набор мог показаться чем-то странным. Но у советского руководства были свои соображения.
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
Как заявил Сталин 2 мая 1934 года:
Желал бы, чтобы [танкисты] имели побольше амфибий. Желал бы иметь побольше Т-28 и Т-35, они показали себя неплохо. Дальше желал бы иметь побольше БТ, но не такие, какие имеются сейчас. БТ хороший танк, но желательно, чтобы у него было побольше ведущих осей и чтобы они сами себя возили — колесно-гусеничные.
То есть ясное ощущение отсталости своей страны, которой предстояло в ближайшем будущем воевать с несколькими великими державами, диктовало нетривиальный подход к производству танковой техники. Она должна была быть специализированной, превосходить по своим ударным характеристикам любые образцы (отсюда внимание к сверхтяжелым танкам) и использовать особенности местности СССР (отсюда производство танков-амфибий).
Огромные пространства и задача противостояния «всему капиталистическому миру» привели, в дополнению ко всему, к перепроизводству и накоплению танковой мощи РККА. Задания по танковому производству постоянно увеличивали. В первую пятилетку они скакнули с 1 тысячи в год до 3–4 тысяч в год. Уровень производства даже опережал плановые показатели. В 1930-х годах танков-амфибий произвели более 4400 штук, а Т-26 — более 12,5 тысячи. Эти цифры ставили танковый кулак СССР в особое положение — он был самым мощным в мире.
Военная ассимиляция промышленности
Во вторую пятилетку было решено не отставать. Производство танков продолжало расти. Во всем этом серьезную роль сыграла записка 1930 года на тот момент главы Ленинградского военного округа (ЛенВО) Михаила Тухачевского. Вкратце, он предлагал тотально милитаризовать промышленность. Мол, из одного трактора и одного автомобиля можно гарантированно получить один танк.
Если приспособить планирующиеся к строительству автомобильные заводы к двойному производству, то в момент военной мобилизации СССР получит не 3–4 тысячи танков, а 30–40 тысяч. А с такой мощью ему никакой супостат не будет страшен. Сталин и нарком военмордел Климент Ворошилов от таких заявлений просто обалдели. Последний, опираясь на мнение начштаба Бориса Шапошникова, устроил разгром предложения. Именно Ворошилов запустил по итогу этого разбора обвинение Тухачевского в «красном милитаризме».
Однако через полгода Сталин в итоге согласился с общим посылом предложения главы ЛенВО. Он стал заместителем наркома Ворошилова. А по факту — вторым человеком в военной иерархии, который курировал развитие военного производства в стране.
Повлияло на это то, что советское руководство решило в целях упрощения танкового и военного производства произвести «ассимиляцию» гражданской промышленности. Вместо строительства специализированных заводов было решено строить крупные автобронетанковые кластеры. Военное производство должно было органично вплетаться в гражданское и с помощью конвейера клепаться со страшной скоростью на нужды войны и обороны.
В рамках этой стратегии крупные кластеры такого типа появятся в Ленинграде, Горьком, Сталинграде, Харькове, а после — в Челябинске. Во время Второй мировой войны это позволило перенести танковое производство из оккупированных западных областей в Поволжье и на Урал. Однако в полную мощь промышленность двойного назначения заработала в конце 1942 — начале 1943 года. Даже милитаризация и военная опасность не могли заменить отсутствие необходимого числа подготовленных людей и оборудования.
Опыт локальных конфликтов
К началу гражданской войны в Испании 1936–1939 годов у СССР на вооружении было более девяти тысяч единиц бронетанкового вооружения, от тяжёлых Т-28, колесно-гусеничных БТ, лёгких Т-26 и до танкеток. Все это богатство десятками, если не сотнями единиц помощи отправлялось на испанские фронты.
И вот тут-то и начались проблемы. Оказалось, что практически все образцы танковой мощи СССР спокойно расстреливаются пушками калибра 37 мм. А танкетки и Т-26 — даже из пулемета. Неприятный сюрприз, который получило военное руководство РККА, усугубился тем, что модернизацию имеющегося танкового парка было очень сложно провести. Были у него «родовые пятна».
Например, тот же Т-26 был адаптированным к советским реалиям лицензионным танком «Виккерс 6-тонный». Но, во-первых, он был тяжелее своего «прародителя», потому что советская металлургия просто не могла первое время освоить производство броневых плит-аналогов британских. Они у неё получались тяжелее, дороже и с кучей недостатков. Во-вторых, всё специализированное оборудование — от насосов, радиостанций и до оптики, также уступало иностранным образцам. Часть номенклатуры просто не производилась в СССР. По мере производства танков с нуля приходилось подымать огромное число производств. Так СССР платил за свою отсталость.
Ну а самым большим кошмаром РККА было производство в этих условиях запчастей и создание ремонтных баз. Проще было произвести тысячу новых танков, чем поставить на поток литьё новых запчастей одинакового качества и типоразмера.
Но так вышло, что рапорты о применении советской техники в Испании совпали с необходимостью модернизации танкового производства, чтобы оно избавилось от своих «родовых пятен». В результате в 1936 году Автобронетанковое управление РККА выдало задание на производство танков, которые были бы приспособлены к использованию средне- и низкоквалифицированными спецами. Ещё одним призывом было сократить «зоопарк» танковой промышленности: не более пяти типов танков, перевод их всех на дизельный двигатель, желательно одного типа, и тому подобные сокращения и упрощения.
Последнее привело к тому, что для будущих тяжёлых и средних танков было решено приспособить использование мотора В-1. Он оказался сложен в освоении. Более того, качество его сборки оставляло желать лучшего, но другого просто не было.
Что касается производства новых типов танков на замену имеющимся, то им в очередной раз помогла война. На этот раз — советско-финская 1939–1940 годов.
Оказалось, что имеющийся автобронетанковый парк просто не приспособлен вести бои в тяжёлых условиях. Танки БТ застревали намертво в снежном покрове, танки-амфибии были просто непригодны для использования в условиях Карельского перешейка и большой Карелии. Танки Т-28 и лёгкие Т-26 тоже не показали себя с лучшей стороны.
Хорошо, что для штурма линии Маннергейма в Ленинграде уже ударными темпами проектировали сверхтяжелые танки прорыва — СМК и будущий КВ. Опытные образцы в августе 1939 года были продемонстрированы военному руководству и уже в декабре были посланы на фронт. Так-то КВ показали себя очень даже хорошо. Толстая броня (75 мм) защищала от любых снарядов. Пушка калибра 76 мм позволяла вести успешную борьбу с любыми целями противника, кроме дотов. Но для их разрушения был изготовлен второй вариант — КВ-2 с орудием калибра 152 мм. СМК сочли неповоротливым, слишком дорогим, тяжёлым — постоянно застревал.
17 декабря танки КВ участвовали в своем первом бою, а уже 19 декабря 1939 года их приняли на вооружение РККА.
С Т-34 ситуация была во многом схожая. Его также было решено выпускать на основании опыта испанской гражданской. В феврале 1939 года были выполнены рабочие чертежи, а в мае 1939-го два образца будущего Т-34 были изготовлены в Харькове. Начались их испытания, которые шли более чем успешно. В их рамках образцы будущего «танка Победы» даже совершили пробег от Харькова до Москвы в марте 1940 года, преодолев без поломок 750 километров. Прекрасный результат для довоенных образцов военной техники!
Но даже без таких показателей советское руководство поторопилось принять Т-34 на вооружение в тот же день, 19 декабря 1939 года, что и танк КВ. Причина была простой: СССР готовился к войне. К тому моменту уже было понятно, что воевать придется с Третьим рейхом и его союзниками. Танки надо было срочно запускать в серию.
Тут-то и скажется военная ассимиляция гражданских автозаводов. Созданная система конвейерного производства силами обычных рабочих позволит уже в 1943 году буквально заваливать фронт вооружением, включая легендарный Т-34. С этим вооружением РККА и выиграет войну.