Герой Советского Союза капитан Николай Гастелло — один из самых легендарных воинов Великой Отечественной. Он погиб на пятый день войны, когда вместе со своим экипажем направил горящий самолет на колонну немецкой техники. Этот жертвенный поступок еще не раз будет повторен советскими пилотами. В преддверии празднования 80-летия Победы о подвиге героя рассказал NEWS.ru его внук, который, как и дед, носит имя Николай Гастелло.
Какие подробности подвига Гастелло раскрыл внук героя
— Николай, каково это — быть потомком легендарного героя войны?
— Раньше было довольно тяжело носить имя такого человека — слишком много внимания. Например, в учебнике истории для 4-го класса была его фотография и, конечно, редкая фамилия. Сейчас стало проще, но я все равно вижу уважение со стороны людей. Это накладывает определенный отпечаток. Ты не можешь вести себя как попало с такой фамилией. Правда, среди тех, кому меньше 40 лет, практически никто не знает ни о Гастелло, ни о его подвиге. Но я отношусь к деду именно как к герою — с огромным уважением. У меня нет ощущения избранности: мне просто нельзя уронить эту фамилию.
— Мы хорошо знаем о подвиге Николая Гастелло. Но вам наверняка известны детали, о которых многие даже не слышали.
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
— Главная деталь в том, что Гастелло летел уже не в составе своего полка. Это важно, потому что дает нам понимание, какие яростные бои шли в то время. Мы знаем из истории, что в первые дни войны истребительная штурмовая авиация Западного округа была почти вся уничтожена на земле артиллерийским огнем, поскольку располагалась очень близко к границе. А дальняя авиация вынуждена была идти без прикрытия. В первый день войны полк Гастелло из 40 машин вернулся целиком. Второй полк, который базировался на аэродроме, понес большие потери.
На второй день войны полк моего деда не летал. Они устанавливали пулеметы для защиты нижней сферы, чтобы отбивать атаки снизу. Это были дальние бомбардировщики ДБ-3Ф. Теперь представьте: первый день — вернулись без потерь, второй день — не летали, полетели на третий день, и на третий день потери были такими, что полк Гастелло был сразу расформирован, а оставшиеся экипажи переданы в другой полк. А перед последним вылетом, вечером, жена Николая Анна плакала постоянно. Это же аэродром, там все знали уже: кругом полно погибших экипажей. Их жены плачут. Все это рядом. И вот Гастелло наспех обнял жену и сказал: «Не плачь — мы их заставим плакать!» Такой он был решительный. Последние его слова были обращены к сыну — моему отцу. Дед его обнял, прижал и сказал: «Держись, сынок, сейчас такое время. Ты — сын командира, ты должен вести себя соответственно». И все — пошел спать. Его спина, гимнастерка — последнее, что видел мой отец.
На следующее утро они полетели. Дело в том, что ранним утром наши очень удачно отбомбились по немецкой технике. На земле образовалась огромная пробка, и на эту пробку посылали и посылали самолеты. На выходе машина Гастелло была подожжена зенитным огнем. Он сделал боевой разворот, попытался сбить пламя — не получилось. Горела одна из плоскостей и, видимо, бензобак. Вот тогда было принято решение — идти на таран.
Откуда мы знаем о подвиге Гастелло
— А у Гастелло был выбор, другие варианты, кроме тарана?
— Это точный и важный вопрос. Выбор был и у него, и у других таких же экипажей. Я всегда подчеркиваю: они до конца работали, понимаете, такая ярость была у этих людей. Они могли прыгнуть, они могли попытаться спастись. Но они сознательно работали до последнего, хотя, конечно, понимали, что их ждет гибель. И это было самое начало войны. Еще, в принципе, толком повоевать не довелось — 26 июня, а полка уже нет, понимаете. Свидетелями подвига Гастелло были старший лейтенант Воробьев и его штурман лейтенант Рыбас. Они также летели в составе звена, второй машиной. Они и написали рапорт.
Воробьев погиб в августе, а Рыбас — в октябре. Их сбивали не по одному разу. Но они возвращались и возвращались. Они не могли по-другому. Я думаю, что из всей этой авиационной группы никого не осталось в живых.
Отец часто брал меня с собой на встречи ветеранов полка. Я запомнил там многих из тех, кто служил с дедом в эскадрилье тяжелых бомбардировщиков в Ростове-на-Дону в тридцатые годы. И не было ни одного ветерана из тех, кто служил с ним в Смоленске, где они и встретили войну (в сентябре 1940 года полк, в котором служил Гастелло, был перебазирован на аэродром Боровское под Смоленском. Там разместились два авиаполка 42-й дальнебомбардировочной авиационной дивизии. Оттуда совершали первые боевые вылеты Гастелло и его сослуживцы. — NEWS.ru). Вообще ни одного! Я потом только это понял, со временем, что, скорее всего, все они погибли. Вот что творилось в первые дни войны.
— Вы, конечно, помните, как в 90-е годы начали активно переписывать историю. В частности, в СМИ особой доблестью считалось подвергать сомнению подвиги героев войны. И Николая Гастелло не миновала сия чаша. Был даже документальный фильм с разными версиями гибели, вплоть до самых нелепых. Как вы к этому относитесь?
— Такое было и будет всегда. Но надо понимать, что в армии существует только одно доказательство любого действия или бездействия — это рапорт офицеров, начальников. Так вот: свидетели подвига — профессиональные летчики — видели, что сделал Гастелло, они понимали, что он делал, и написали рапорт сразу, по прилете. На следующий день был отправлен самолет-разведчик, чтобы снять место гибели Гастелло.
Поэтому у меня лично нет никаких сомнений в правдивости именно той версии подвига, которую я вам изложил. Для меня это единственная версия. Но все летчики, которые погибли в похожей ситуации, пусть и не совершали подвига, равного Гастелло, все равно были героями. Их в первые дни войны уже не стало, понимаете? Они летели на боевое задание, зная, чем все это кончится, понимая, насколько велик риск не вернуться. Они все совершили подвиг, даже те, кого просто сбили. И если бы они этого не сделали, то и мы бы с вами так просто не разговаривали. Наверное, что-то было бы по-другому. Поэтому лично я отношусь к этому очень бережно.
Почему, по мнению Гастелло, на Украине возродился нацизм
— Вы рассказывали о том, с какой яростью сражались ваш дед и его боевые товарищи с нацистами. Что вы скажете о том, что спустя 80 лет пришло такое явление, как «укронацизм»? Причем это не опереточные «нацики», а реальные последователи Гитлера и его приспешников.
— Мне видится, что фашизм, нацизм появляются там, где возрождается оккультизм, языческая идеология на месте традиционной, допустим, христианской. Так было при Гитлере. Нечто похожее мы наблюдаем на современной Украине.
После распада Советского Союза много лет подряд происходила подмена глубинных понятий, идей и идеалов. Вместо храмов возникали какие-то капища в прямом и переносном смысле.
Мне много приходилось работать на Украине. И я встречал там немало людей, которые вполне серьезно говорили: я украинский националист. Это были серьезные люди, богатые. Они были уверены, что так говорить нормально. И никто их не одергивал. Это считалось в порядке вещей. Где произошел этот сбой, я сказать не берусь. Но он точно случился. И все это стало возможно. И прежде всего, это сбой в образовании. Помните, как у Высоцкого:
«Если путь, прорубая отцовским мечом,
Ты соленые слезы на ус намотал,
Если в жарком бою испытал что почем, —
Значит, нужные книги ты в детстве читал!»
А если ты их не читал, если нужные фильмы не смотрел, то все равно рано или поздно это даст вот такой результат. И тогда целое поколение вырастет на других ценностях. Это мы и видим сегодня на Украине.
«Американцы плавают в истории, но так, как это нужно США»
— Как вы, внук героя Великой Отечественной войны, отреагировали на слова президента США Дональда Трампа, что «Россия помогла американцам» победить во Второй мировой войне?
— Честно говоря, американцы давно так говорят. И это для них нормально. Для нас же это дико. Мы, разумеется, никогда не думали забывать о помощи наших союзников. Она была важной, но не решающей. Не будем забывать и о человеческих жертвах, которые понес СССР, о разрушенных городах, экономическом ущербе.
А американцы свою роль в разгроме Гитлера и Третьего рейха видят именно так. Причем большинство заблуждается абсолютно искренне. В США очень много людей, состоявшихся, хорошо и профессионально работающих, знающих свою сферу, но в вопросах истории они плавают абсолютно. Но плавают так, как это выгодно их государству — Соединенным Штатам.
Что внук Гастелло хотел бы сказать деду
— Николай, последний вопрос такой: если бы у вас была такая возможность, что бы вы сказали своему деду из нынешнего времени, из 2025 года? Чем поделились бы, может быть, спросили о чем-нибудь?
— Я бы, конечно, в первую очередь извинился, что не стал военным. Я не говорю о том, что не стал летчиком, а просто не стал военным. Потому что и дед — военный, и отец — полковник. Не знаю, что можно сказать в таких случаях. Рассказал бы, наверное, о судьбе его семьи, жены и сына. Мне кажется, это. Что может быть важнее для человека, который не знает этого? Ничего такого, пафосного, мне не приходит в голову.
Читайте также:
Небесный ястреб: как лётчик Покрышкин стал сверхоружием войны
Первые Герои СССР: как семь летчиков спасли челюскинцев из ледяного ада