Компания, которой принадлежит кинотеатр, отказалась от традиционных показов из-за событий в Шарлоттсвилле, массовых беспорядков, бури в социальных сетях и кампании по сносу памятников. На первый взгляд, это событие небольшого масштаба, но шуму оно наделало много. Он неслучаен — за этим могут стоять важные вещи.
Роман Маргарет Митчелл — один из краеугольных камней национальной культуры, существенная часть американской идентичности. То же можно сказать и о получившем десять «Оскаров» фильме, где играли Кларк Гейбл и Вивьен Ли. По сути дела, речь идёт о переформатировании того, что до сих пор считалось американским, о цензуре, которой нация подвергает сама себя, об отторжении собственных культурного наследия и прошлого. До сих пор такие вещи добровольно не делались.
Примеров насильственной культурной люстрации довольно много. В послереволюционной России Надежда Крупская составляла списки того из культурного наследия, что пролетариат возьмёт с собой в будущее, и того, что необходимо отправить на помойку. В гитлеровской Германии жгли книги Гёте и выбрасывали из музеев «дегенеративное искусство». После победы антигитлеровской коалиции проблемы возникли у обласканных в нацистской Германии актёров, книги писателей, поддерживавших национал-социализм, навсегда вышли из обихода. В странах, оккупированных Германией, писателей-коллаборационистов ждал суд. Показательна судьба Гамсуна, до войны считавшегося гордостью Норвегии, а после неё ставшего изгоем.
После поражения, в условиях силового господства, победители подавляли враждебную культуру. Если та была слаба, такие вещи заканчивались успешно: немецкий фашизм в области культуры ничего стоящего не создал, это было отброшено и забыто. С Гамсуном и русской классикой получилось по-другому.
Примеров того, чтобы в мирное время, без гражданской войны, нация устраивала культурную зачистку сама себе, история не знает. Можно предположить, что это высочайший, родившийся на наших глазах пример гражданского самосознания. Но с таким же успехом это может быть и способ культурного доминирования, подавления молчащего, затерроризированного медийным и интернет-доминированием меньшинства. В таком случае это симптом разделившего страну раскола, и пружина, которую сжимают победители, может больно ударить — к примеру, на следующих выборах.