После фактически провального декабрьского восьмого раунда межсирийских переговоров и последовавшей за этим затяжной паузы 14–15 мая в Астане вновь прошла встреча с участием представителей сирийского режима и вооружённой оппозиции.
Участие повстанческой делегации до последнего момента вызывало вопросы, поскольку за минувшее время фактически прекратила своё существование так называемая зона деэскалации в Восточной Гуте: крупнейшие фракции анклава «Джейш аль-Ислам» и «Файлак аль-Рахман» были эвакуированы на север страны. Другую зону — в районе Растанского котла — принудительно покинула фракция «Джейш ат-Таухид». Всё шло к тому, что другие оппозиционные группы из этой зоны деэскалации последуют тем же путём, однако, по данным источников оппозиционных СМИ, этот процесс был заблокирован Турцией, которая также настояла на присутствии в Астане делегации оппозиции и тем самым придала переговорам некое подобие внутрисирийского диалога.
При этом Дамаск не скрывал, что именно ему выгоден астанинский процесс, что не особо соответствует многочисленным заявлениям о деэскалации и реальном политическом решении конфликта. «Наши вооружённые силы в сотрудничестве с нашими братьями освободили Восточную Гуту, Алеппо, превратили юг Дамаска в безопасную зону, — заявил глава сирийской правительственной делегации на переговорах в Астане, постпред Сирии при ООН Башар Джаафари. — Мы продолжим свою борьбу, чтобы освободить всю сирийскую землю от терроризма и стран, совершающих агрессию против суверенитета Сирии».
По словам члена делегации оппозиции Аймана аль-Ассами, в списке переговоров значился обмен пленными и всеобъемлющее соглашение о прекращении огня в Идлибе. «Предотвращение вторжения в Идлиб будет самым заметным на переговорах», — отмечал он в преддверии встречи. По информации панарабского издания Asharq Al-Awsat, в фокусе девятого раунда также находилось достижение окончательных договорённостей по открытию сообщения между политическими и экономическими столицами Сирии — шоссе Дамаск — Алеппо. Такое решение выгодно не только Дамаску, но и оппозиции, поскольку открывает для людей из повстанческих анклавов возможность торговать с правительством при снижении стоимости на топливо и продукты, а также относительно безопасно навещать родственников в Алеппо. Также, по некоторым данным, планируется открытие трассы Алеппо — Газиантеп.
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
Всё это проходит на фоне активной деятельности Анкары, во-первых, по развёртыванию наблюдательных постов в Идлибе: на данный момент турецкие силы с опорой на оппозицию завершили создание одиннадцатого пункта наблюдения и планируют заключительный, 12-ый, в районе Джиср-эш-Шугура. Во-вторых, Турция активно помогает объединению оппозиции. Так, альянс «Джебхат Тахрир Сурийа» рассматривает возможность присоединения к Сирийской национальной армии, подчиняющейся сирийскому временному правительству при НКОРС и действующей в районе проведения первой операции Турции — «Щит Евфрата». А такие фракции, как «Джейш аль-Изза», «Файлаг аш-Шам», «Сукур аш-Шам» и ряд других, готовы объединиться в структуру «Национальный фронт Освобождения».
Впрочем, в самом тексте итогового заявления стран-гарантов традиционно отсутствует какая-либо конкретика. Из нового только то, что в документе подчёркивается необходимость опоры на рекомендации Сочинского конгресса для запуска работы конституционного комитета в Женеве.
Совместное заявление Ирана, России и Турции по итогам Международной встречи по Сирии в Астане pic.twitter.com/7xiZeOAGdc
— MFA Kazakhstan (@MFA_KZ) 15 мая 2018 г.
Подобный процесс привязывается к положениям резолюции 2254 Совета Безопасности ООН, которая, в свою очередь, тесно перекликается с Женевским коммюнике от 30 июня 2012 года, где был намечен план политического процесса в Сирии — введение режима прекращения огня, создание переходного режима, проведение свободных и справедливых выборов. На первый взгляд, именно такой процесс и реализуется с помощью усилий, приложенных на переговорах в Астане. Однако в реальности введение зон деэскалации позволило перебрасывать подразделения САА и союзников на восток и фрагментировать сирийскую оппозицию, передавая её под протекторат Турции (Идлиб) или США и Иордании (юго-запад). А конгресс в Сочи, судя по составу участников и скандальному отъезду оппозиции, ставил целью заменить реальную вооружённую оппозицию марионеточной и ввести её в состав конституционной комиссии для работы в Женеве. Также, несмотря на протест оппозиции в Астане, страны-гаранты решили следующую встречу провести в Сочи — с оговоркой, что астанинский процесс не исчерпан.
Несмотря на весьма внешне неустойчивую американскую политику в Сирии, США впервые проигнорировали участие в астанинских переговорах, и это решение вполне объяснимо. Ранее, в конце февраля, представитель Госдепа США Хизер Нойерт, комментируя ситуацию в Восточной Гуте, заявила, что астанинский процесс по Сирии провалился. В американском посольстве в Казахстане 15 мая заявили, что США «приветствуют любую подлинную деэскалацию насилия в Сирии» и сфокусированы на переговорах, которые походят в Женеве, и на прогрессе по их итогам. Российской стороной это был расценено как «отказ поддержать международные усилия по поиску мирного решения сирийского кризиса».
Кирилл Семёнов, руководитель Центра исламских исследований Института инновационного развития, эксперт РСМД:
— Темы встречи свидетельствует об исчерпании потенциала Астаны как «военного формата», поэтому страны-гаранты пытаются перевести переговорный процесс под своей эгидой в политическое русло. Для этого планируется задействовать механизмы сочинской площадки. Однако это уже будет дублированием Женевы. С таким подходом, естественно, не могут быть согласны США, которые на этот раз отказались присутствовать в Астане даже на уровне посольства. Кроме того, присутствие Ирана делает и дальнейшее участие в переговорах США проблематичным. Поэтому, на мой взгляд, следует ожидать появление ещё одного альтернативного переговорного формата с участием США и, вероятно, стран Персидского залива.
