Трубопровод, который пройдет от Марокко на северо-западе Африки до Нигерии в центральной её части, заинтересовал Россию как возможный объект для инвестиций. Имеющие богатый опыт строительства таких мегаобъектов российские компании предложили свое участие в трансафриканском газопроводном проекте. После его завершения природный газ из Нигерии пойдет в Марокко, а оттуда в Европу. Для России такой проект может стать способом зарабатывать на чужом газе в условиях, когда собственные его поставки в Европу оказались сведены к минимуму из-за конфликта вокруг Украины. NEWS.ru выясняет, нужны ли организаторам проекта российские деньги и дождется ли сама Россия выхода газопровода на прибыль в ситуации нарастающей глобальной неопределенности.
Основным претендентом на участие в строительстве этой нитки сегодня является Организация стран — экспортеров нефти, ОРЕС. Организация (куда Россия не входит, а только участвует в ее работе в рамках договоренности ОРЕС+) на прошлой неделе уже предложила вложить $14,3 млн в проектно-сметные работы. Общая сумма строительства газопровода только «на бумаге» оценивается в $90,1 млн. Стоимость же реального газопровода, по подсчетам агентства Global Energy Monitor, на момент начала его строительства составляла $25 млрд.
О старте проекта было объявлено еще в 2017 году, а «первый колышек» в трансафриканский газопровод был забит в июне 2021-го. Его длина должна составить 5660 км. Для сравнения: протяженность одной нитки газопровода «Северный поток — 2» (Nord Stream-2) между Усть-Лугой (РФ) и Грайфсвальдом (Германия) составляет 1234 км. Сходство между обанкротившимся после начала российской спецоперации на Украине СП-2 и пока безымянным африканским трубопроводом состоит в том (и Россия указывает на это как на свое конкурентное преимущество), что оба они пролегают по морскому дну.
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
Нитка между Нигерией и Марокко пройдет по территориальным водам 13 стран, которые тоже, естественно, получают свою долю пирога. Большинство из 13 государств — участники Западноафриканского экономического сообщества (ECOWAS).
Хотя в самой Нигерии нынешнее десятилетие объявлено «10-летием газовой отрасли», власти страны — будущего поставщика голубого топлива — не рискуют заглядывать за более далекий временной горизонт. Сегодня газовый голод признан в Европе свершившимся фактом; но его причиной стал конкретный вооруженный конфликт в её восточных «предместьях».
С почти 100-процентной вероятностью можно предвидеть, что 25 лет спустя нынешний конфликт уйдет глубоко в историю, и какой будет политическая и экономико-географическая карта Европы к 2046 году, сегодня не возьмется предсказать никто. Будет ли к тому времени нужен европейцам именно нигерийский газ и какова будет его стоимость — за ответом можно с таким же успехом сходить в казино.
Всё это делает ставки на участие в трансафриканском газопроводном предприятии намного более высокими, чем при прокладке труб по дну Балтийского моря (где в итоге и «утонули» все вложенные средства акционеров СП-2). Но тем не менее на допуск к участию в африканском проекте выстроилась очередь.
Россия далеко не единственный претендент на участие в «долевом строительстве» газопровода. По словам нигерийского министра нефтяных ресурсов Тимипре Сильве, желающих инвестировать в проект хоть отбавляй.
Русские приезжали на встречу со мной на днях. Они горят желанием вложиться в проект. Но множество других людей также предлагают свои деньги, — сообщил министр Сильве.
Среди этого «множества других людей», между прочим, были и такие нерядовые лоббисты, как король Марокко Мохаммед VI. А по данным издания The East African, наибольшие шансы стать вторым (после нигерийско-марокканского тандема NNPC — ONHYM) акционером есть у китайской CNPC. Правда, по тем же данным, Китай настаивает на спрямлении будущего маршрута, рассматривая сухопутный вариант через Сахару как более экономически обоснованный.
Маршрут между Нигерией и Марокко действительно мог бы быть намного короче, и стоимость проекта, соответственно, дешевле, если бы его прокладывали «по линейке», напрямую через Сахару. Однако проектировщики вынуждены принимать во внимание обеспечение безопасности трубы. Если она проляжет через безлюдные районы, инфраструктура окажется совершенно беззащитной перед любыми террористами (а приставить к ней охрану через каждый километр в этих природных условиях нереально).
Именно поэтому трубопровод все-таки пройдет вдоль берегов Западной Африки, с правительствами стран которой организаторам проекта придется делиться будущими прибылями. И в любом случае у Нигерии и Марокко (в начальной и конечной точках маршрута) будет контрольный пакет акций в этом предприятии, а не у Китая, и тем более не у России. И поэтому именно в Абудже и Рабате будут решать, кого допустить к выпечке аппетитного пирога, а кому дать от ворот поворот — особенно если претенденты географически находятся в стороне от маршрута строящейся трубы.
Участие в столь долгосрочном проекте, каковым является газопровод по периметру побережья Африки, настолько рискованно, что объяснить желание России в нем участвовать можно только отчаянием, предположил в разговоре с NEWS.ru эксперт по международной энергетике Владимир Демидов.
Начинать подобный проект со сроком выхода на проектную мощность к середине века —крайне близорукая позиция. Предсказать геополитическую обстановку на 2047 год невозможно. Но при любых раскладах уже давно известно, что Европа поставила себе стратегической целью постепенный отказ от ископаемого топлива в пользу зелёной энергетики. Хорошо, сроки отказа от нефти и газа могут сдвинуться на пять — десять лет. Но так или иначе спрос на газ в Европе будет только снижаться. Вкладываться в газопровод при том, что такая перспектива обозначена как официальная политика ЕС, — очень недальновидно.
Согласно тому же Global Energy Monitor, инвестиции в проект составят ровно по $1 млрд в год на протяжении 25 лет. Это в четыре раза дольше, чем планировалось для введения в строй СП-2, и в 2,5 раза дороже (согласно подсчетам «Газпрома»). Кроме того, практически невозможно просчитать геополитические риски на четверть века вперед, особенно в таком нестабильном регионе, каким является Африканский континент.
Стремление же российских газовиков непременно поучаствовать в подобном проекте эксперт объясняет «крайне консервативным» образом мышления у руководства этой отрасли.
Если включить фантазию, российские газовики могли бы найти интересные проекты по переработке природного газа в любой части света. Но для этого надо думать, а просто предложить свои уже имеющиеся трубы — для этого никакого воображения не требуется. Но повторюсь: даже это не имеет смысла с прицелом на рынок Европы, который уже давно стагнирует, и никакой смены направления там не произойдет никогда, — резюмирует Демидов.
С Владимиром Демидовым соглашается и директор Института национальной энергетики Сергей Правосудов. Он сказал NEWS.ru, что заявления нигерийских властей направлены на привлечение дополнительного внимания к противоречивому проекту.
Если бы всё было прекрасно, то проект давно бы реализовали. Проблема есть, а им нужно привлечь внимание, что, мол, российские инвесторы готовы. Европейцы рассчитывают, что этот проект будет альтернативой России, и они вряд ли обрадуются, если РФ построит этот газопровод. Они тут же начнут вводить санкции. Не думаю, что представители Нигерии этого не понимают.
Экспорт российского природного газа за четыре месяца 2022 года снизился на 26,9% из-за отказа ряда европейских государств оплачивать поставки рублями. Вместе с тем на 60% увеличились поставки газа в Китай по газопроводу «Сила Сибири».