Визит премьера Михаила Мишустина на Дальний Восток пришёлся на неудачное время. Всё внимание СМИ, социальных сетей привлечено к Белоруссии. Соответственно, если не считать официоза, то слова и действия главы правительства отошли на второй план. Тем не менее то, что говорил и делал Мишустин во время своей поездки, не теряет важности.
Для него крайне важна была эта поездка — и как для премьера, впервые после назначения объезжающего свою страну, и как визит государственного деятеля, инспектирующего положение дел во время пандемии. Не стоит сбрасывать со счетов и момент пиара — общение власти с народом, их диалог в одном из самых проблемных регионов России в момент кризиса, вызванного коронавирусом. Многое из того, что сказал Мишустин, предназначалось не только для местных жителей, но и для всего Дальнего Востока, а, возможно, и всей страны.
Однако следует учитывать следующее обстоятельство: в избранных для визита четырёх регионах — Чукотке, Камчатке, Магаданской и Амурской областях — проживает меньше одного процента населения России. Поэтому в любом случае информационный отклик будет несильным, а проблемы, о которых пойдёт речь, не слишком интересными для жителей остальной части страны. Поэтому пиарщики Мишустина должны были учитывать и этот фактор, равно как и тему Белоруссии. Однако, судя по всему, они не смогли с этим справиться. В итоге поездка превратилась в событие местного значения, хотя, повторюсь, многое из сказанного относилось к общероссийской повестке.
Во-первых, Мишустин смог, наконец-то, самостоятельно себя позиционировать. Одно дело выступать в Москве, где его полностью подавляет авторитет президента, другое дело — за тысячи километров от неё, где он — царь и бог, пусть и на какой-то момент, где все взоры обращены на него, и от него ждут спасительных указаний как от человека, олицетворяющего государственную власть. Здесь он должен не просто моментально реагировать на вопросы и проблемы, но и тут же давать указания, распоряжения и так далее.
Такая поездка — отличный повод показать свой управленческий стиль, себя как лидера. Всё-таки глава правительства в формальной иерархии — второе лицо в государстве, которое должно сменить президента в случае чрезвычайной ситуации с последним. В этом смысле Мишустин предстал как опытный управленец, человек осторожный, избегающий принятия поспешных решений. Самая суровая оценка, которую он дал за время визита: «Мне страшно за то бездействие и разгильдяйство, которое происходило в течение многих лет по поводу строительства больницы». Видимо, сказано это было весьма мягко по сравнению с иными чиновниками, скорыми на угрозы и выводы.
При этом во всех местах, в которых он побывал, он показывал отличное знание проблем, вплоть до мелочей. То есть он предстал как руководитель не поверхностный, а весьма дотошный, внимательный к деталям, типичный технократ. Это всё черты не политика, а именно чиновника. Иными словами, послание Мишустина заключалось в следующем — «я не оратор, не публичный лидер, я управленец. Я знаю своё место, я не претендую на то, чтобы казаться больше, чем есть». Этим он напомнил Михаила Фрадкова, весьма схожего с ним по типажу. Тот тоже был немногословен, негромок и подчёркнуто показывал, что является всего лишь исполнителем воли государевой.
Из этого можно сделать стратегический вывод — Мишустин действительно «технический премьер», ни в коем случае не преемник. Он позиционирует себя нарочито скромно, показывая, что он не политическая фигура, а только чиновник, пусть и высшего ранга.
Во-вторых, Мишустин демонстрирует, что социальные вопросы являются приоритетом для правительства. Недаром в каждом регионе он посещал больницы. Понятно, что это связано с пандемией, но не только — здравоохранение как принципиальная задача остаётся в повестке дня. И те резкие, выше процитированные слова он адресовал как раз к строителям больницы на Камчатке.
В-третьих, премьеру было важно показать, что Дальний Восток не забыт Москвой. Для этого он посещал различные строящиеся и запускаемые объекты — от Баимского ГОКа до моста через Амур в Благовещенске. Тут посыл заключался в том, что не нужно покидать регион, незачем переезжать на Большую землю, и на берегу Тихого океана можно достойно существовать. Мишустин, кстати, не у одного губернатора спрашивал про демографию, про перетоки населения и миграцию. По большому счёту, потеря людей уже состоялась в 90-е начале 2000-х, и сегодня, особенно на северо-востоке, остались лишь от двух третей (Камчатка) до одной трети (Чукотка).
И дальнейшая миграция не создаст особенных проблем в центральной части России ввиду малочисленности населения, которое переезжает. Однако для Кремля стратегически важно, чтобы на Дальнем Востоке оставалось достаточно населения, не происходило перехода к сугубо вахтовому методу работы. В противном случае край, лишённый заметного постоянного населения, предстаёт как заманчивый объект для заселения иностранными гражданами, да и внутри России возникают разговоры — а зачем нам тратиться на содержание безлюдных земель?
Мишустин смог решить все три задачи формально. Однако, повторимся, ему не повезло со временем визита. Белорусская повестка, плотно перекрывшая все остальные известия, помешала ему достичь искомых целей в полном объёме.