Стоя перед знаменитым памятником Николаю I, что находится на Исаакиевской площади, нельзя не обратить внимание на четыре прекрасных бронзовых барельефа тонкой работы. На них изображены четыре самых великих деяния императора. Среди них одна картина, выделяющаяся своей необычностью. Николай I стоит в экипаже с поднятой рукой, а вокруг него толпится склонившийся народ. Барельеф был создан в память о холерном бунте 5 июля 1831 года, когда русский император в одиночку смог усмирить бушующую толпу, громившую город и убивавшую врачей. Современники считали этот поступок Николая I беспримерным по своей храбрости.
Холера издавна считалась одной из самых опасных болезней. Особенно пугало людей то, что она приходила волнами: вот люди мирно живут в городах и селениях, и тут внезапно начинается эпидемия. Тысячи, даже десятки и сотни тысяч заражаются, после чего быстро погибают в мучениях. Как и от другой напасти прошлого — чумы, лекарства от холеры не существовало, и любой больной поэтому был обречен.
Оставалось надеяться лишь на крепость собственного здоровья, потому что только сильный организм имел шанс побороть заразу. Особенно болезненно холера била по бедным слоям населения — недоедание, изнурительная работа, плохие санитарные условия, скученность множества людей в тесных квартирках и домах были для холеры самой лучшей питательной средой.
Эпидемии холеры от Рима до XIX века
Хотя холера приходила в Европу еще во времена Древнего Рима, в Средние века она отступила и вернулась только в начале XIX века. Ученые предполагают, что это было связано с тем, что европейцы, пережившие несколько опустошительных эпидемий, выработали иммунитет к старым штаммам холеры и она продолжала свирепствовать лишь в жарких тропических регионах Азии и Африки, где условия для распространения холерного вибриона куда более благоприятны, нежели в более сухой и прохладной Европе. Но в XIX веке ситуация резко изменилась.
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
Во-первых, холера в 1816 году мутировала, и против ее новой формы европейцы оказались беззащитны. А во-вторых, Европа успела наладить постоянный транспортный маршрут с Индией, где в джунглях Бенгалии как раз начала распространяться новая, смертельно опасная зараза.
Англичане, завоевав Индию, были вынуждены отправлять туда множество солдат, офицеров, чиновников. Все они несли службу по нескольку лет, а затем возвращались на родину. Между Индией и Британскими островами непрерывно курсировали сотни кораблей, везущих ценные грузы и людей. Именно на британских кораблях холера прибыла в Европу.
Первая пандемия началась в 1817 году в Калькутте и продолжалась до 1824 года, унеся миллионы жизней. Добралась она и до России, правда, лишь слегка задев наши южные границы. В середине 1823 года из персидского города Решт холера проникла в Тифлис и Баку, а в сентябре была занесена на торговых судах в Астрахань.
В течение одного месяца заболел 371 и умерло 192 жителя города. Временный комитет для прекращения холеры, состоящий из губернских врачей, распорядился об изоляции заболевших, санитарной обработке их имущества, а также о мытье в проточной воде посуды.
Ученый секретарь Медицинского совета при МВД Гаевский, изучив работы английских врачей, в 1817–1818 годах боровшихся с холерой в Восточной Индии, подготовил специальную инструкцию о мерах борьбы с эпидемией. Пандемия внезапно прекратилась в холодный 1824 год, когда холерные вибрионы погибли везде, кроме стран с тёплым и влажным климатом.
Холера приходит в Россию
В 1826 году эпидемия холеры вновь началась в Индии, а в следующем году поразила Китай, Монголию и Афганистан. На этот раз она быстро добралась до России, которую раньше успешно защищал «генерал Мороз». Хотя сибирские власти оперативно организовали карантинные посты вдоль границы, торговцы из Китая и Средней Азии тайком обходили карантин, распространяя заразу.
В 1830 году холера пришла в Оренбург, а затем, стремительно пройдя по Волге, в 1831 году добралась до столицы империи — Санкт-Петербурга. К несчастью, как раз именно в это время начался военный мятеж в Польше, приведший к продолжавшейся почти год войне. Русская армия пострадала от эпидемии одной из первых, ведь в походных условиях, среди множества людей, холера распространяется особенно быстро. От инфекции умер даже фельдмаршал Иван Дибич, командовавший русскими войсками в Польше.
Власти пытались принять меры. 4 апреля 1828 года Медицинский департамент МВД издал циркуляр о необходимости сообщать напрямую министру обо всех случаях заболевания. 28 июня Канцелярия главного врача Российской империи разработала инструкцию о доставке срочных ведомостей о больных. Но холера уже свирепствовала по всей европейской части России, выявления больных было недостаточно, требовались срочные меры по массовому лечению.
Однако медицина того времени не знала, что делать, и могла предложить лишь самые общие рекомендации, связанные с соблюдением норм гигиены. Они, конечно, помогали уменьшить число заболевших, но распространение эпидемии остановить не могли. К тому же, согласно воззрениям медиков того времени, болезнь распространялась с помощью зараженного воздуха, что было совершенно неверно, так как холерный вибрион наиболее активно заражал людей через некипяченую воду и грязные руки.
В течение 1830 года в 31 губернии число заболевших холерой превысило 68 тысяч человек, из них умерло 37,6 тысячи. От холеры больше всего пострадала Москва, где с середины сентября 1830 года по март 1831-го погибло около пяти тысяч человек.
Здания органов власти и учебные заведения закрылись, торговля почти полностью остановилась. Полиция изымала из купеческих лавок фрукты и овощи и сбрасывала их в ямы, наполненные известью. Их не без основания считали источником болезни — ведь на кожуре овощей и фруктов выживали и хорошо распространялись холерные вибрионы. Конечно, проще было просто вымыть провизию, но об этом тогда ничего не знали.
Жители прятались в своих домах, боясь даже выйти на улицу. Больницы не оказывали никакой помощи заболевшим и служили лишь для изоляции холерных больных, что позволило слегка уменьшить масштаб распространения инфекции.
Правительство борется с эпидемией
Появление новой, незнакомой и смертельно опасной болезни очень напугало всё население Центральной России. Начавшаяся паника привела 12 сентября к изданию указа сената «О принятии карантинных мер против болезни холеры». Медицинский совет МВД решил, что необходимо распространить карантин по всей территории, охваченной эпидемией, а людей, прибывающих из мест, где наблюдались вспышки холеры, необходимо задерживать на 14 дней, обмывать раствором хлорной извести (суровая, но действенная мера), а поступающую корреспонденцию окуривать дымом.
Сенат распорядился организовать оцепление по границам губерний, прилегающих к Поволжью, а на судах, приплывающих с низовьев Волги, проводить осмотр больных. Полиции приказали выявлять больных, хоронить умерших, следить, чтобы жители не собирались толпами и без нужды не покидали своих домов. Мероприятия удивительно похожи на те, что вводились по всему миру во время эпидемии COVID-19. Разве что про маски в XIX веке ничего не знали и в наши дни отказались от окуривания дымом, признав его полную бесполезность.
В сентябре 1830 года император Николай I посетил Москву, чтобы приободрить своих подданных. Он посетил холерный госпиталь, демонстрируя бесстрашие перед болезнью, затем распорядился оцепить столицу войсками, чтобы гарантировать полную изоляцию города. Возвращаясь в Санкт-Петербург, Николай I добросовестно отсидел в тверском карантине две недели, показывая личный пример законопослушности.
Были приняты чрезвычайные меры по облегчению положения пострадавших регионов. В губерниях, где свирепствовала холера, приостановили рекрутский набор, отложили дворянские выборы, снизили налоги. Чтобы привлечь врачей на службу в наиболее опасные области страны, им существенно повысили жалованье.
Принимаемые меры помогали плохо. Во-первых, лечить больных получалось, лишь буквально цитируя Гоголя: «Человек простой: если умрет, то и так умрет; если выздоровеет, то и так выздоровеет». Во-вторых, народ просто не понимал смысла всех жестких мер, что принимало правительство.
Введение жесткого карантина заставляло сельских жителей отказываться от привычного образа жизни, что наносило удар по жизни обычных рабочих, прислуги, ремесленников, мелких торговцев. Простой люд не понимал смысла изоляции и запрета на передвижение.
Действительно, очень трудно было понять, почему начинается такое беспокойство у докторов и всякого «начальства», если у нескольких десятков человек в городе вдруг начались рвота и понос. Как обычно в подобной ситуации, появились панические слухи об «отравлении», которые упорно циркулировали среди горожан, о том, что доктора специально травят больных вместо лечения холеры, а для удобства этого устраивают холерные бараки.
Начальство велит докторам и фершалам травить заболевших, чтобы не распускать заразы, — говорили необразованные люди. И продолжали: — Как доктора приехали, так сразу и холера пошла.
Распространению слухов очень способствовал тот факт, что среди лекарей и фармацевтов в то время было очень много немцев. Уже осенью 1830 года по русским городам прокатились холерные бунты. Толпа громила больницы, убивала врачей, дело порой доходило до настоящих сражений с полицией.
Холера в Санкт-Петербурге
Наконец холера добралась до Северной столицы. 1 июля 1831 года санкт-петербургский генерал-губернатор Петр Эссен уведомил горожан, что в связи с приближением эпидемии на всех подъездах к городу установлены карантинные посты. Приезжающие в столицу подвергались тщательному осмотру и, если имелось малейшее подозрение на болезнь, задерживались.
Впрочем, генерал Эссен доносил министру внутренних дел А. Закревскому: «<...> все меры, какие приняты по сему предмету по здешней губернии, суть весьма недостаточные и не в силах предотвратить занесение болезни в пределы её и самую столицу».
В городе был срочно организован холерный лазарет на Сенной площади, куда полиция и солдаты насильно отвозили больных. 4 июля это вызвало вспышку недовольства, собравшаяся толпа кричала, что их родных собирают в больнице, чтобы уморить до смерти. Лазарет был разгромлен, а всех работавших там медиков — растерзали. Генерал Иван фон Ховен, оставивший мемуары о днях холерного бунта, писал: «Больницу разбили, больных вынесли на кроватях на площадь, доктора, фельдшера и аптекаря убили и прислугу разогнали».
Затем толпа разбежалась по улицам, ища, на ком бы сорвать свой гнев. Большая группа бунтовщиков наткнулась на коляску, в которой ехал генерал Эссен. Его чуть не убили, но подоспевшие войска спасли генерал-губернатора.
После того как на улицы города легла тьма, бунтующая толпа разошлась по домам под крики, что надо вернуться на следующий день и закончить начатую расправу над иноземными лекарями и начальством, желающим извести православный люд. Назначенный на дежурство в винный склад фон Ховен рассказывал о том, как приходилось столичным войскам в дни холерного бунта:
Прихожу к воротам, заперты на запор; на дворе, в обычные дни полном шума и жизни, мертвая тишина. Я стал стучать; управляющий конторой господин Голубков выглянул из окна и, увидав пришедшее войско, несказанно обрадовался, с восторгом принял меня, как избавителя от осадного положения, в котором он находился. <...> Не знаю, почему я у него простоял двое суток без смены, вероятно, по малочисленности гарнизона; свежих войск, не бывших в тот день на службе, не оказалось, и сменить было некому; но я и солдаты не были в претензии на таковое распоряжение; стоять у него было спокойно, солдат кормили хорошо, да кроме того, выдавались сбитень, сайки и водка.
О жутких беспорядках в городе вспоминал очевидец, переводчик Соколов: «Подходя к Пяти Углам, я вдруг был остановлен сидельцем мелочной лавки, закричавшим, что я в квас его, стоявший в ведре у двери, бросил отраву. Разумеется, на этот крик сбежались прохожие, и менее нежели через минуту я увидел себя окруженным толпой, прибывавшей ежеминутно.
Все кричали; тщетно я уверял, что я никакой отравы не имел и не бросал: толпа требовала обыскать меня. Я снял с себя фрак с гербовыми пуговицами, чтоб показать, что у меня ничего нет. Тогда кто-то из толпы закричал, что я „оборотень“ и что он видел, как я проглотил склянку с отравой. После слова „оборотень“ в толпе закричали, что меня надо убить. Вдруг в толпу въехал кавалергардской офицер, мальчик лет 19, верхом. Юноша, не думая долго, обнажил палаш и плашмя, разгоняя им народ, велел мне идти за собою».
Николай I выходит к народу
Чтобы немного смягчить бунт, генерал-губернатор отменил обязательную госпитализацию, однако эта мера совсем не успокоила горожан, которые уже не верили властям. Утром 5 июля толпа вновь собралась на Сенной площади. Туда же, чтобы разобраться с происходящим, поехал император Николай I.
Эссен предложил немедленно ввести в город войска, но император приказал генералу повременить. Толпа беспокоилась, раздавались угрожающие крики, заводилы предлагали немедленно идти громить государственные учреждения. Николай I смело въехал в экипаже прямо в самую гущу народа. Затем встал и громовым голосом гвардейского генерала, привыкшего командовать многотысячными парадами, крикнул: «На колени!»
Звуки царского голоса разнеслись по всей площади, которая в одно мгновение затихла.
Удивительно, но сила личности Николая I была столь велика, что толпа, еще недавно собиравшаяся убивать всех «виновных» в распространении эпидемии, тут же подчинилась. Тысячи людей на площади как по команде опустились на колени и приготовились слушать императора.
Тогда он произнес небольшую речь, взывая к разуму, закону и порядку. Ее содержание донесли до наших дней многочисленные очевидцы события.
Я пришёл просить милосердия Божия за ваши грехи. Молитесь Ему о прощении. Вы Его жестоко оскорбили. Русские ли вы? Вы подражаете французам и полякам. Вы забыли ваш долг покорности мне. Я сумею привести вас к порядку и наказать виновных. За ваше поведение в ответе перед Богом — я. Отворить церковь: молитесь в ней за упокой душ невинно убитых вами!
Из толпы раздались крики покаяния за содеянные преступления, подхваченные всем народом на площади. Николай выслушал клятвы никогда более не нарушать порядок и спокойно уехал в Петергоф. На устройство больниц в столице по его приказу была выделена огромная сумма в 320 тысяч рублей. Холерный бунт в Санкт-Петербурге прекратился в этот же день. Так благодаря своей смелости, представ в одиночестве перед готовой растерзать его толпой, Николай I спас столицу от множества жертв и опасности вспышки заболевания в охваченном беспорядками городе.
Конец эпидемии
Вскоре после прекращения бунта Министерство внутренних дел издало распоряжение для борьбы с эпидемией. Против распространения холеры предлагались вполне здравые меры, с которыми согласились бы и современные врачи: запрещалось пить некипячёную воду, квас и пиво, в которых могла сохраняться зараза, требовалось строго следить за чистотой в жилых помещениях, запрещалось покидать дом, не вымыв тщательно руки и лицо, с собой требовалось носить бутылочку обеззараживающего уксуса, которым время от времени протирать руки.
В августе 1831 года в Санкт-Петербурге начался страшный ливень, продолжавшийся два дня без перерыва. Город был очищен, и после этого отмечались лишь единичные случаи заболевания. Эпидемия холеры резко пошла на убыль. А в народной памяти сохранилась история, как император молодецким криком и бравым видом своим остановил бушующую толпу.