1 августа 1914 года Германская империя объявила войну Российской империи. Так старый монархический Петербург оказался втянут в последнюю войну в своей истории. Живым он из неё не выйдет. Монархию под общие крики одобрения свергнут в феврале 1917 года. Через восемь месяцев в России произойдет Октябрьская революция. Начавшиеся с 1918 года Гражданская война, эпидемии тифа и холеры, а также голод полностью затмят собой мировой конфликт. Так, 1 августа 1914 года в России начался яростный XX век.
Европейская многополярность
Как называется мир, в котором вместо одной сверхдержавы существует несколько центров силы? Сейчас для этого есть специальный термин — многополярный мир. В начале XX века таких умных терминов никто не знал. Поэтому все великие державы — Великобритания, Франция, Россия, Италия, Германия, Австро-Венгрия, Османская империя и США — либо поделились на враждующие блоки, либо объявили целые континенты зонами своих исключительных интересов, как Вашингтон.
Многополярный мир Европы той поры был очень далек от мира. Между великими державами и их более мелкими соседями постоянно происходили столкновения. И хорошо, если они заканчивались дипломатическим урегулированием, как во времена Марокканского кризиса 1905–1907 годов. Были примеры обратного — первая и вторая Балканские войны 1912 и 1913 годов.
Всё это были предтечи большой войны. Небывалой в европейской истории. Не сказать, чтобы участники будущей траншейной бойни этого не понимали. Схватка за колонии и противоречивые интересы буквально во всех регионах мира давали огромное количество поводов для начала войны. Германия наступала на пятки Британии, старалась продвинуться на Ближнем Востоке, строя железную дорогу Берлин — Багдад. Лондон, который буквально вчера истерил на тему продвижения России в Средней Азии и «русской угрозой Индии», теперь столкнулся с более мощным и прущим по всем азимутам противником. Франция, которая ещё в начале XX века разрабатывала планы блицкрига против Британии и даже старалась использовать против Лондона ирландских националистов, теперь поддерживалась им. С таким союзником можно было постоянно заикаться о родных Эльзасе и Лотарингии, которую отторг чертов Берлин.
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
Но самые большие проблемы поджидали Европу на её «славянском юге». Интересы Австро-Венгрии и России пересекались буквально в любой точке Балкан. Вена доминировала на рынках Сербии, Черногории, Румынии и Болгарии. Дунай фактически оказался закрытым для российской торговли, что сильно било по торговым домам и банкам российского юга. И что, конечно же, печалило их великокняжеских аукционеров.
Тем более что в Петербурге никогда не скрывали своих планов по расчленению Австро-Венгрии, используя славянскую карту. Потому что только так, по мнению правящей аристократии, Россия могла подтверждать свою великую миссию защитницы славянских народов. К тому же, это облегчало бы захват Стамбула (Константинополя), которым грезила имперская верхушка в Петербурге. Так, в противостояние на стороне Вены оказывалась Турция, у которой к началу XX века уже были военные соглашения с Германией.
Взаимное пересечение военных, политических и экономических интересов способствовало складыванию европейских альянсов. Германия, Австрия и Италия создали в 1882 году Тройственный союз. Британия, Франция и России оказались в Антанте, окончательно сложившейся в 1907 году.
Нужен был только повод, чтобы это всё взорвалось. При этом уже в 1912–1913 годах члены Антанты понимают, что самый простой вариант втягивания всех в мировую войну — это чрезвычайное происшествие на Балканах. Им стало убийство сербскими националистами из организации «Млада Босна» наследника Австро-Венгрии эрцгерцога Франца-Фердинанда 28 июня 1914 года в Сараево.
Россия готова нападать!
Петербург ожидал чего-то такого. После назначения в 1909 году на должность военного министра генерала Владимира Сухомлинова начинается массовое перевооружение армии и флота. Вот только была одна проблема. Так как за пару лет до этого Россия проиграла Японии в рядовой войне за передел колоний, упор был сделан на модернизации флота. А то после проигранного Цусимского сражения как-то неудобно становилось. Да и адмиралы жаждали реванша, а царское семейство по традиции очень любило флот.
Поэтому «Большая программа по усилению армии» была разработана только к концу 1912 года. А принята — только 24 июня 1914 года. То есть буквально за месяц до австрийского ультиматума Сербии. После которого всё быстро покатилось под откос и великие державы Европы под радостные крики своего населения послали целое поколение умирать в траншеи.
И всё же именно в рамках перевооружения армии началась её подготовка к большой войне. В 1912 году генерал Александр Лукомский представит секретный документ о «предмобилизационном периоде к войне». Считалось, что раз перед войной обязательно будет кризис, то у империи будет хотя бы один месяц на проведение военной мобилизации. И в принципе, всё было в документе указано верно. Проблема была в том, что упредить Германию или Австро-Венгрию в развертывании Россия не могла физически. Слишком большая территория, потенциально огромный военный фронт просто исключали это. Да и по всем прикидкам — Германия проводила мобилизацию в три раза быстрей.
План подготовительных мероприятий, который для западной границы стоил почти 50 миллионов рублей (огромные деньги по тем временам), был утвержден императором Николаем II 2 марта 1913 года. Но когда подошло время встрять в войну, оказалось, что страна просто-напросто не готова. Не было в достаточно количестве оружия, не были подготовлены склады с оружием, хотя ещё в 1912 года на встрече с французскими коллегами в Париже российские генералы соглашались с тем, что немецкий план Шлиффена направлен на то, чтобы вначале выбить Францию, а потом Россию. И, в принципе, надо готовиться заранее. Но как-то так получилось, что не удалось подготовиться.
Запаздывание в подготовке хорошо иллюстрируется тем, что строить дополнительные железные дороги на Запад (Варшавское, Минское, Ковенское направления) начали только со второй половины 1913 года. При этом вначале шли долгие переговоры о французском кредите в 400–500 миллионов франков, а потом плюнули и стали строить сами. Стимулом к строительству стало расширение австро-венгерской железнодорожной сети. И если бы его не было, решение о прокладки новых линий могли затянуть ещё на пару лет.
При этом в 1912 году Петербург впервые столкнулся с настоящей «военной тревогой» из-за первой Балканской войны. Австро-Венгрии не понравилось, что Турция потеряла практически все свои континентальные владения. Не в интересах Вены было усиление Сербии, Румынии или Болгарии. Поэтому началось стягивание армии к южным границам Австро-Венгрии.
22 ноября 1912 года австрийский наследник Франц-Фердинанд посетил Берлин. В Германской империи его заверили, что Берлин на его стороне. И если Вене хочется войны — то может смело её начинать.
В Петербурге все переполошились. Вена собирается атаковать славянских братушек! Надо немедленно начинать мобилизацию. Премьер-министру Владимиру Коковцову на Чрезвычайном совещании, собранном царём, с большим трудом удалось уговорить двор и министров в том, что Россия вообще не готова к войне. Тем более, к войне с Германией, Австро-Венгрией и Турцией одновременно. Было достигнуто соглашение с Веной, что границы империй остаются нерушимыми
Но российским генералам уже ударил в голову адреналин. А тут ещё в балканских столицах начался настоящий «шитшторм». По признанию главы российского МИД Сергея Сазонова:
Раздавались упреки в том, будто война явилась для нас полною неожиданностью, что с нашей стороны произошло полное охлаждение к заветам прошлого, что Россия вступила в соглашение с Австрией, предавая интересы славян, и, наконец, что мы чуть ли не взяли на себя обязательство перед Европою — силою лишить балканские государства плодов их усилий и жертв.
К тому же практически все секретные рапорты и отчеты, которые от лица имперских генералов и адмиралов поступали в 1910–1913 годах военному министру, премьеру и главе МИД, подчеркивали, что Германия является главным и основным соперником России. Причем везде, не только лишь в Европе. Популярный в военных кругах и при дворе адмирал Александр Ливен в своём отчете в 1912 году подчеркивал, что как только Германия «политически достигнет гегемонии в Европе и окружит нас сплошным кольцом своего могущества от Норд-Капа до Малой Азии, Россия потеряет политическую самостоятельность». Смириться с таким Петербург не мог ни при каких условиях. Надо было пресекать любые попытки «изолировать» империю.
Наконец, 31 декабря 1913 года состоялось Особое совещание силовых министров под председательством Коковцова. На повестке дня стоял вопрос: что делать с Турцией, которая слишком уж сильно прогнулась под Германию. Дело в том, что туда прибыл генерал Лиман фон Сандерс, которого собирались назначить командующим военными силами в столице и на Босфоре.
В Петербурге пришли в негодование. Немцы берут под свой контроль проливы, а как же планы по их завоеванию? Это же враждебный акт по отношению к России. С одной стороны, это подтверждало все предшествующие рассуждения военной верхушки. С другой, требовалось что-то сделать.
Тут проявились все противоречия между военными и Коковцовым. Последний по традиции, учитывая финансовое и экономическое состояние империи, говорил, что Россия к войне не готова. Другое дело генералы. Там сразу же стали рисовать планы лихого десанта, захвата Константинополя и христианских крестов над храмом Святой Софии. С гигантским трудом Коковцов потушил милитаристский угар генералов, которые через пару часов совещания уже делили на куски всю Османскую империю.
Однако именно на нём была высказана одна мысль, которую в целом поддержали все участники заседания. Если на стороне России выступят Франция и Британия, то никакая Германия, Турция, да даже их союзники не смогут устоять перед таким военным альянсом.
Проблему с миссией генерала фон Сандерса удалось решить его повышением в должности. Теперь он был генерал-инспектором всей турецкой армии, поэтому смещался с командования стамбульского гарнизона. Но у политической и военной верхушки России осталось ожидание большой войны и психологическая готовность к ней. Не важно, насколько хорошо страна была готова к ней.
23 июля 1914 года Австро-Венгрия предъявила ультиматум Сербии. Белград был готов согласиться с ним, но пятый пункт, который обязывал расследование убийства Франца-Фердинанда австрийскими следователями, встретил возмущение. На него сербы не согласились. Берлин стал подзуживать Вену усилить давление. 25–27 июля в России пришли к выводу, что терпеть такие вот приколы от австрияков никто не намерен. Так что, если они хотят войны — они на неё нарвутся.
28 июля австро-венгерская армия начала артиллерийскую бомбардировку Белграда. Началась Первая мировая война. Попытки Николая II связаться с германским императором Вильгельмом II не увенчались успехом. 29 июля министры Российской империи и её военная верхушка решили, что вместо частичной мобилизации надо объявлять всеобщую. К этому они были подготовлены всеми годами кризисов, именно её они планировали. Под их давлением 30 июля император Николай II подписал указ о её проведении.
А дальше начинается очередная кровавая трагикомедия российской истории. Мобилизация должна была идти в полной тайне. Но уже 31 июля на стенах российских городах появились копии приказа о её проведении. Скрыть её от немцев не удалось. Не добившись от российских министров отмены мобилизации, германские дипломаты передали главе МИД Сазонову ноту о войне. Тот пошел к окну и заплакал. Видимо, предчувствовал, что из этой заварухи живым мало кто выйдет. Впрочем, ему, в отличие от миллионов погибших в траншеях за имперские амбиции Берлина, Петербурга, Вены, Парижа и Лондона, ещё повезло. Он спокойно скончался 24 декабря 1927 года в Ницце.